Света в темном царстве
Актриса Светлана Ходченкова дебютирует в новой роли продюсера в фильме о невыносимости бытия татлеровских мужей и жен. С Алексеем Тархановым («Ъ») они поговорили о мужчинах и женщинах в ее собственной жизни и сошлись на том, что любить надо себя.
Со Светланой Ходченковой мы повстречались этим летом на ступеньках миланской Бреры. Туда все стремятся посмотреть сладкий «Поцелуй» Франческо Айеца, который красуется на афишах, точно в музей ходят исключительно целоваться. Но поскольку по Милану свистел вирус, ни они, ни мы в музей не попали. Войти в галерею можно было только по записи, даже ей, посланнице Bulgari. А какой, скажите, интерес заблаговременно записываться на поцелуи?
С тех пор мне оставалось следить за Светланой по ее фильмам и особенно по интервью. Там хорошо видно не только как ее любят, но и как ее ко всем ревнуют. Почитайте комментарии. Она, ясное дело, богиня, собеседник — непременно козел или коза. Тут, я думаю, виноваты ее героини, нежно любимые народом. В «Благословите женщину» у Говорухина она блеснула не только актерским мастерством, но и прекрасным телом. Картина Светланы Ходченковой, выходящей из воды, у всех перед глазами, и картинкой этой ее мучили так же, как Брижит Бардо доставали ее голым выходом в «И Бог создал женщину». А другая роль — кудрявая Саша из «Краткого курса счастливой жизни» Валерии Гай Германики, где она летает неземной красавицей по офису, в котором все как мы любим: харассмент на абьюзе сидит и мизогинией погоняет. Наш «Секс в большом городе» в интерьерах «Москва слезам не верит».
Но едва ли все так же легко примут в семью героиню нового фильма «Другое имя», в котором Ходченкова была и актрисой, и продюсером (картина выйдет на экраны 3 февраля). От истории веет морозом — как холодно в загородном доме, где несчастливая и богатая пара живет в окружении породистых собак. Ее умная, деловая, имеющая все, о чем мечтают, Лиза должна ответить за ошибку, сделанную в юности, — со всеми наросшими за это время процентами, как будто за жизнь, взятую в ипотеку. Никакого веселья. Мрак, в котором живет героиня, минималистичный дом, казенные постели, в которых не занимаются любовью. И дом этот словно не на Рублевке, как полагается, а будто на необитаемом острове. Сбежишь на материк — хорошо, если вернешься живой, хоть и покалеченной.
— Просто тюрьма, — говорю я. — У нас холод, отчуждение, нелюбовь и шоколад, который никак не подслащивал отношения, — кивает Светлана. — Наверное, да, похоже на тюрьму.
Может быть, в этом есть для Ходченковой вариант «богатой русской жизни», которую мы всегда представляем слишком карикатурной. Слишком шумной и комедийной. А тут ее превращают почти что в хоррор.