О, где же ты, брат?
Джеймсу Миддлтону неудобно перед сестрами Кейт и Пиппой, что он работает в семье скелетом в шкафу. Стартапер трудной судьбы рассказал «Татлеру», как лечится от депрессии и синдрома дефицита внимания
Велосипед Джеймса Миддлтона стоит около симпатично оштукатуренного таунхауса в Баттерси. Это именно тот электрический Babboe Cargo Bike, на котором весь Лондон фотографирует его — бородатого и красивого, с черными спаниелями, которые, как поющая семья в «Звуках музыки», сидят спереди в деревянном ящике, и их уши полощутся на ветру. Спаниелей четыре — Элла, Зулу, Инка, Луна. Плюс один золотистый ретривер Мейбл.
Жилье рядом с лендмарком всего модного в Лондоне — электростанцией Баттерси — Джеймс купил совсем недавно, чтобы хоть на другой берег реки, но сбежать из Челси. Незнакомые люди уже пишут ему на велоящике сообщения: «Если планируете завести щенков, с удовольствием возьмем одного. Его ждет любящий дом по адресу…» Щенки время от времени заводятся, одного из них — Лупо — Джеймс подарил сестре и ее мужу, герцогине и герцогу Кембриджским. А в июне велоящик угнали. Миддлтон сделал жалобный пост, велосипед искали всем инстаграмом и за четыре дня нашли — перекрашенный, но живой.
Джеймс открывает мне дверь, аккуратно отодвигает в сторону посылку, адресованную его невесте (в октябре о помолвке объявлено официально) Ализи Тевене, и только после этого дарит мне улыбку. Для тридцатидвухлетнего парня со спаниелями Миддлтон слишком возбужден. Нет, он мил и гостеприимен, но телефон звонит безостановочно, а Джеймс только что бегал в парке Баттерси с собаками и не успел отдышаться. Извинившись очаровательно, как умеют англичане, он сбежал от меня в душ. Жду в гостиной — она выглядит необжитой, слишком новой, но уже, бесспорно, привлекательной, залитой светом из высоких и широких окон. Стены белые, полы из паркетной доски, в шкафах хорошие фужеры, под обеденный стол постелен грамотно состарившийся ковер. Есть несколько семейных фотографий, на одной из них Кейт Миддлтон.
Наконец возвращается Джеймс, в джинсах и на две пуговицы расстегнутой бирюзовой рубашке, предлагает чай и извиняется за беспорядок. Объясняет, что все еще распаковывается. «К тому же, — он вдруг перескакивает, потеряв в поисках чайных пакетиков ход мысли, — скоро приезжают родители Ализи». Миддлтон женится на потрясающей девушке — француженке, финансовом аналитике тридцати двух лет от роду, но с внешностью непослушного ребенка. И волосами цвета солнца. Джеймс познакомился с ней в прошлом году в баре, после того как расстался с певицей, актрисой и телеведущей Донной Эйр. В мае на свадьбу леди Габриэллы Виндзор Ализи надела платье H&M в турецких огурцах за пятьдесят фунтов, и его немедленно смели с полок.
В жизни Джеймса есть проблема. С двадцати трех лет, с того момента, как Кейт вышла за принца Уильяма, каждый шаг ее младшего брата стал всем интересен. The Independent пишет о его бороде как о новом этапе эволюции. Mail on Sunday сообщает, что он пытается заработать на Арчи, сыне Гарри и Меган. Копаются в его бизнесе, умиляются фото Миддлтонов и родственников Пиппы — Мэттьюсов — в Eden Rock на Сен-Барте. Mail Online глумятся, публикуя сообщение, что он водит экскурсии по Глен-Аффрик, шотландскому замку мужа Пиппы Джеймса Мэттьюса. Миддлтон все глотал молча.
Пока в прошлом январе сам не написал в Daily Mail, что лечится от клинической депрессии. Что был на грани срыва, спрятался ото всех, кого любит, бросил работу и подвергся интенсивной терапии, во время которой у него заодно нашли синдром дефицита внимания (СДВ). Семья умоляла его не писать. «Они нервничали. Волновались, что я разоткровенничаюсь на очень приватную тему».
В этой семье принято беречь друг друга. Джеймс такой же. Вежливо уворачивается от любых вопросов о Миддлтонах или Виндзорах: «У меня другая жизнь. Интересуетесь мною — пожалуйста. Интересуетесь мною в связи с ними — это меняет дело».
Миддлтоны служат примером успеха среднего (ну ладно, выше среднего) класса из самой середины страны. Стоимость Party Pieces, бизнеса Кэрол и Майкла, сейчас около тридцати миллионов фунтов. Всех троих детей они учили в бординге Marlborough. Умницы Кейт и Пиппа играли там в хоккей на траве, с ними понятно. И был Джеймс, энергичный и нахальный, который «каждому объяснял, что ему жизненно необходимо делать нечто совершенно противоположное тому, что велят». Это забавно, но не очень. Он рассказал, как читал в классе вслух: «Всем, кроме меня, было дико весело — я ни одно слово не мог произнести правильно». Весело?