Большая Опра
Главная американская телезвезда Опра Уинфри наконец достигла «безграничного умиротворения» — у нее три миллиарда долларов, свой бизнес, «духовный бойфренд» и тренер под боком. Она достроила огромное поместье в Калифорнии, снялась в фэнтези и даже вернулась в эфир
В земле обетованной солнце повернуло к закату. Мы идем по улице Аллилуйя смотреть на Апостолов. Такое — не в метафорическом смысле — возможно только дома у Опры. Перевожу: мы с Опрой идем по лабиринту булыжных дорожек, которые она проложила по поместью в районе Санта-Барбары. Свои двадцать шесть гектаров она назвала «Земля обетованная». Мы направляемся в ее любимый уголок — там, под сенью красавца-дуба, стоит кресло для чтения. Всего дубов тут двенадцать — поэтому они Апостолы. Где кончается одна крона и начинается другая, не поймешь: бесконечные ветви дубов сплелись над головой в роскошный навес.
Это место не случайно напоминает мне плантацию где-нибудь в южных штатах. Осенью 1998 года фильм Опры «Возлюбленная» (она там и продюсер, и главная героиня) по святому для американцев роману нобелевского лауреата Тони Моррисон провалился в прокате. Полтергейст в фильме жил рядом с ее тогда еще не проданной фермой около Чикаго, в Индиане, что очень портило амбициозной женщине настроение. Опра решила, что настало время для радикальных перемен, и начала присматривать себе «настоящую южную плантацию». Ее гуру по фитнесу Боб Грин (который на заре карьеры имел некоторый опыт в сфере спекуляции недвижимостью. — Прим. «Татлера») был отправлен на поиски. И в 2001 году нашел — но не на юге, а в пригороде Лос-Анджелеса. Семнадцать гектаров рая, чудесно расположенного между горами Санта-Инес и Тихим океаном. В прошлом году, после смерти соседа, Опра докупила к ним еще девять гектаров — предложив больше, чем давал нацелившийся на эту землю девелопер. Стройка и садово-парковые работы заняли пять лет — в план входили посадка рощи из вполне уже взрослых дубов и фонтан размером с озеро, бьющий прямо в небеса. Руководил всем Боб Грин.
«Я придумала название «Тара 2», — сообщает мне Опра. — Но однажды мы с Бобом тут прогуливались, и он сказал: «Скарлетт О’Хара была бы счастлива иметь такое. Но Скарлетт жила в других условиях». И продолжил: «Тебе нужно назвать это как-то получше. То, что ты, афроамериканка из штата Миссисипи, всего достигла… Это много значит». Я подхватила: «Да! Это ж мечта!» А он тогда: «Точно! Земля обетованная!» Я ощущаю это каждый день. Я не знаю ни одного другого человека, который мог бы честно, безоговорочно, искренне сказать о себе слово «умиротворение». Я несколько раз пыталась заговорить об этом, но меня не очень хорошо понимают. А я правда не чувствую здесь тревоги. Ничего, совсем ничего… Ни сожалений, ни страха. Только… абсолютное радостное умиротворение».
У ворот меня встречал очень привлекательный молодой человек на гольф-каре — начальник охраны Опры. Он долго вез меня по булыжникам, пока не показался огромный особняк в неогеоргианском стиле. Мы проезжали мимо его коллег на гольф-карах, мимо стригущих живую изгородь садовников, мимо невозможно ухоженного розария, мимо пруда с утками. Провожатый доставил меня в комнату при кухне, где суетилась армия женщин в форменной одежде. Было время ланча, кто-то предложил мне сэндвич. Сервировка бутерброда впечатляла: винтажное столовое серебро, вода в стакане из муранского стекла, льняная салфетка с ручной вышивкой — монограммой O.
В кухне образовалось какое-то шуршание, и ко мне вошла Опра в халате и тапочках. Фотосъемка с Энни Лейбовиц затянулась, и хозяйку смущало, что я уже тут, а она до сих пор со мной не поздоровалась. Вошла и сказала: «Энни несколько раз повторила: «Надеюсь, я не отнимаю время Джонатана». (Автор этого текста Джонатан ван Метер — золотое перо американской журналистики. — Прим. «Татлера».) На что я ей ответила: «Я не нервничаю из-за Джонатана. Потому что сейчас сконцентрирована только на вас, здесь и сейчас. А когда буду говорить с Джонатаном, то сосредоточусь на нем, а про вас думать не буду». Сообщив мне все это, Опра громко засмеялась и, уходя, добавила: «Я научила себя этой штуке — «здесь и сейчас». Я на тысячу процентов здесь и сейчас».
Но вот съемка наконец закончилась, и меня отвели в чайный домик — романтическое, открытое солнцу каменное сооружение, которое Опра построила с единственной целью: по утрам пить тут чай и читать газету The New York Times. В домике повсюду орхидеи, стеллажи с книгами по садоводству, большие зеленые плетеные диваны и кресла.
Я брал у Опры интервью летом 1998 года. Мы ходили тогда в поход — в районе Теллерайда, штат Колорадо. С ней, ее лучшей подругой и, конечно, любимым тренером Бобом Грином. Опра готовилась к премьере «Возлюбленной» и съемке на обложку Vogue. Ради съемки сидела на диете и тренировалась — чтобы сбросить как минимум десять килограммов. Хайкинг был суров. Еда, приготовленная ее тогдашним поваром Артом Смитом, — спартанской. Я худеть не собирался, но тоже приехал домой без единой складки на животе. Во время похода я спросил, думала ли она когда-нибудь появиться на обложке Vogue. «Мечтать о Vogue? Я черная женщина из Миссисипи… Мне бы никогда такое в голову не пришло. Я всю жизнь пытаюсь похудеть и уж точно никогда не считала себя красивой девочкой. Так с чего бы мне грезить о Vogue? Это же большой красивый дом — я не думала, что меня пригласят к столу».
Тогда Опра еще не была со своими тремя миллиардами самой богатой афроамериканской женщиной в мире, но уже была богата как Крез. И, кажется, возглавляла несколько рейтингов самых известных в мире людей. Все, к чему она прикасалась, превращалось в золото. Каждая ее книга становилась бестселлером. «Никогда не забуду утро субботы, 17 октября, — среди орхидей Опра описывает мне день после премьеры «Возлюбленной». — Мне позвонили со студии и сказали: «Все кончено. «Чаки» тебя побил». А я спросила: «Кто такой Чаки? В каком смысле «все кончено»? Сейчас ведь только утро субботы!» Тогда я еще понятия не имела ни о прогнозах проката, ни о премьерных выходных. Было десять утра, и я сказала Арту: «Хочу на завтрак макароны с сыром». И Опра заливается смехом: «Так началось мое долгое погружение в еду, депрессию и подавление в себе всех чувств».
Съемки, которые, по ее словам, были «самым счастливым временем на этой планете», обернулись ничем. Опра камнем шла ко дну. «Я начала думать, что у меня и вправду депрессия. Потому что это было не просто «я расстроилась». Это было гораздо хуже. Мне казалось, что я словно за глухой шторой. Люди годами описывали мне такое на моем шоу, а я никак не могла себе представить, что это. Какая еще депрессия? Просто нужно взять себя в руки!» Депрессия длилась шесть недель. Потом Уинфри перестала носиться по кинотеатрам, где шла «Возлюбленная», и скупать билеты с целью улучшить показатели проката (а она действительно это делала) и собралась с силами. «Тогда сработала практика «Благодарность», — объясняет мне Опра. — Как можно грустить, если фокусируешься на том, что у тебя есть, а не на том, чего нет? А вообще, это был урок: никогда — никогда больше! — я не буду класть все свои надежды и ожидания в корзину билетной кассы. Делай свою работу, словно это благотворительный взнос, а там будь что будет, будь что будет».