TatlerСтиль жизни

Меж­ду на­ми

Класс­ная да­ма

Су­пру­га адво­ка­та Ма­ри­на Доб­ро­вин­ская за­щи­ща­ет пра­во жен­щи­ны на са­мо­опре­де­ле­ние в за­ман­чи­вом ми­ре ис­кус­ства.

Текст: Алек­сей Бе­ля­ков. Фо­то­граф: Илья Вар­та­нян.

Во Фло­рен­ции, в боль­шом за­ле па­лац­цо Гон­ди да­ет­ся обед на пят­на­дцать пер­сон. Пер­со­ны — сплошь да­мы. Офи­ци­ан­ты в бе­лых пер­чат­ках раз­ли­ва­ют ро­зе с пу­зырь­ка­ми, де­вуш­ки изу­ча­ют ме­ню с ра­ви­о­ля­ми и мест­ным из­во­дом фуа‑гра. Из за­ла мож­но вый­ти на тер­ра­су, от­ку­да вид пря­мо на зе­ле­но-бе­лую Сан­та‑Ма­рию с ее хре­сто­ма­тий­ным тер­ра­ко­то­вым ку­по­лом, ко­то­рый за шесть ве­ков до ве­че­рин­ки воз­двиг ге­ний и скан­да­лист Филип­по Бру­нел­лески.

Де­вуш­ки за сто­лом уже зна­ют про Бру­нел­лески, про то, как му­чи­лись с по­строй­кой ку­по­ла до него, и про рос­пись — они се­го­дня гу­ля­ли по кры­ше со­бо­ра. Зна­ют, что из‑под но­са у ар­хи­тек­то­ра увел за­каз на не ме­нее хре­сто­ма­тий­ные две­ри бап­ти­сте­рия ма­стер Ги­бер­ти. И ко­вал Ги­бер­ти эти ажур­ные две­ри со­рок лет, чтобы вос­хи­щен­ный Ми­ке­лан­дже­ло на­звал их «вра­та­ми в рай»… Де­вуш­ки — они ведь экс­кур­сант­ки. Толь­ко осо­бые. По­то­му что их при­вез­ла Ма­ри­на Доб­ро­вин­ская, ко­то­рая уме­ет от­кры­вать лю­бые вра­та, да­же на­глу­хо за­пер­тые для по­сто­рон­них.

Устро­ить в па­лац­цо Гон­ди де­вич­ник по по­во­ду Вось­мо­го мар­та для нее — увле­ка­тель­ная за­да­ча. В те несколь­ко дней ее под­опеч­ные за­гля­ну­ли еще на вил­лу Торри­джа­ни, она ря­дом с са­да­ми Бо­бо­ли. В са­ды по­пасть мо­жет лю­бой, а на вил­лу — нет, на­до до­го­ва­ри­вать­ся с хо­зя­и­ном по фа­ми­лии, пред­ставь­те се­бе, Торри­джа­ни. У мар­ки­за свой парк, по ко­то­ро­му точ­но сто­ит про­гу­лять­ся, ес­ли вдруг по­лу­чит­ся. Он при­нял го­стей лич­но, был чер­тов­ски лю­бе­зен, шу­тил, по­ка­зы­вал дом и уго­щал де­ву­шек ви­ном из сво­их по­гре­бов.

В му­зей Фер­ра­га­мо то­же мо­жет по­пасть лю­бой. Но сде­лать так, чтобы же­на ны­неш­не­го Фер­ра­га­мо Кри­сти­на про­ве­ла ку­ли­нар­ный ма­стер-класс, — это уже для из­бран­ных.

— Она го­то­вит на шпиль­ках, это ее та­кая изю­мин­ка, — улы­ба­ет­ся Ма­ри­на. — На­де­ва­ет шпиль­ки Salvatore Ferragamo и го­то­вит для вас.

Изю­мин­ка Ма­ри­ны — во­дить сво­их под­опеч­ных ту­да, ку­да про­стым смерт­ным хо­да нет. С нею мож­но по­пасть в му­зеи Ва­ти­ка­на по­сле за­кры­тия. Вы бы­ли в Сикс­тин­ской ка­пел­ле и чтобы во­круг ни ду­ши? Над ва­ми «Кни­га Бы­тия» Ми­ке­лан­дже­ло, вы спо­кой­но рас­смат­ри­ва­е­те эти фрес­ки. Ка­жет­ся, по­след­ним та­ким счаст­лив­цем был па­па Юлий II. Ху­дож­ник не хо­тел ни­ко­му по­ка­зы­вать ра­бо­ту, по­ка не бу­дет на­не­сен по­след­ний штрих, но па­па на­сто­ял. При­шел — и обал­дел, про­сти­те за рез­кое сло­во.

— Ма­ри­на! — спра­ши­ваю. — Ну вил­лы — это я еще по­ни­маю. Но как вы с Ва­ти­ка­ном до­го­ва­ри­ва­е­тесь?

Улы­ба­ет­ся и не от­ве­ча­ет..

При этом по пер­вой про­фес­сии Ма­ри­на Доб­ро­вин­ская — сто­ма­то­лог. Но жи­вя мно­го лет ря­дом с па­то­ло­ги­че­ским кол­лек­ци­о­не­ром, пас­си­о­на­ри­ем и ин­тел­лек­ту­а­лом, не мог­ла не под­хва­тить ис­кус­ство­вед­че­скую ба­цил­лу. С адво­ка­том Алек­сан­дром Доб­ро­вин­ским она в бра­ке два­дцать три го­да, у них две до­че­ри. Алек­сан­дре уже два­дцать два, Адри­ане — во­сем­на­дцать.

Ма­ри­на ве­дет ме­ня по сво­ей ар­бат­ской квар­ти­ре-ла­би­рин­ту, и спу­стя ми­ну­ту у ме­ня на­чи­на­ет­ся лег­кое го­ло­во­кру­же­ние от блес­ка: во­круг сплош­ные стел­ла­жи со стек­лом, агит­ла­ком, агит­ко­стью. Ма­ри­на на­ча­ла со­би­рать со­вет­ское стек­ло в де­вя­но­стых, ко­гда они вер­ну­лись из Па­ри­жа жить в Моск­ву.

Во­об­ще два кол­лек­ци­о­не­ра в од­ной бер­ло­ге, пусть и очень про­стор­ной, — это непро­сто. Адво­кат со­би­ра­ет дав­но, ак­тив­но, страст­но. Его кол­лек­ция аги­та­ци­он­но­го фар­фо­ра за­ня­ла пять за­лов Пуш­кин­ско­го му­зея. Ма­ри­на взды­ха­ет — не тя­же­ло, а со сво­ей фир­мен­ной иро­ни­ей.