Таша Карлюка: Океаны в трехлитровых банках
Она родилась в Киеве, живет в Тель-Авиве. Пишет короткие рассказы и длинные сценарии. Хотя, похоже, в душе Таша Карлюка — настоящий поэт. Когда-то она писала и для «Сноба». Недавно у нее вышла первая книга прозы «Океаны в трехлитровых банках». Мы публикуем два вошедшие в нее рассказа. Оба они — о любви
Папа
Мы не виделись больше года. В аэропорт я приехала на два часа раньше.
Глазами съедала каждого человека, который чем-то напоминал мне его.
Такая же обувь. Такая же рука. Такой же голос.
Наконец-то.
К папе прижимаюсь я, и спустя секунды он:
— Ну хватит, хватит. Хорошего понемногу.
Делаю шаг назад. Совсем забыла, какой он. Мы никогда не обнимались с ним. Я улыбаюсь, не зная, куда спрятать глаза.
Такси.
И все дни, что он здесь. Все эти несколько дней папа:
— Ну хватит, хватит. Хорошего понемногу.
Мы сидим в гостиной, разговариваем. И папа...
Внутри меня что-то. Поднялось. Проснулось. Я готова сказать. Готова говорить спокойно, тихо, не хлопая дверью, не ругаясь, не выясняя. Открыться. Как никогда.
Впервые.
Посмотрела на него. А ведь люблю его. Сильно. Он мой папа.
— Знаешь. Мы ведь не виделись год. И вот тогда, в аэропорту, я так хотела, чтобы ты меня обнял. Не шутил. Просто обнял. И чтобы мы так постояли немного. Как папа и дочь. А ты как всегда. Не собираюсь тебя перекраивать. Просто знай. Мне это болит.
Мне нужны твои объятия. До какого-то возраста мне было достаточно твоих шуток и игр, но потом мне понадобился нежный папа. А у меня его так и не было.
Ком в горле, как камень. Заболел. Не могла промолвить ни слова больше. Вырвала из себя. Из последних сил:
— Я сейчас вернусь.
Ванная комната. Дверь на щеколду. Вода из крана. Слезы из глаз.
— Дыши. Успокойся, — сама себе.
Когда я вернулась. Посмотрела на папу. Я не могу объяснить. Он светился. Седые волосы стали еще белее. Голубые глаза — еще голубее. Он светился. Встал, подошел.
Обнял.
— Тебе хорошо?
— Да, папа.
Стояли минуту молча.
— Пока ты не улетел, делай так, пожалуйста, каждый раз, когда мы встречаемся и когда расстаемся.
И он делал.
У моря потом папа спросил, когда волны перебивали его тихо:
— Почему вы с мамой не научили меня раньше? Я ведь этого не умел. В моей семье никто никого не обнимал.
Была рада, что волны стали сильнее и перебили меня громко. Ком в горле, как камень.
Заболел. Слова застряли внутри меня.