Виктор Олюшин
В блокаду нейрохирург и профессор потерял сестру, потом много болел. Мальчика даже повезли к Серафиму Вырицкому, тот успокоил семью: «Будет жить долго и хорошо». Сейчас врачу 84 года, он продолжает исследовать методы лечения опухолей мозга в РНХИ им. Поленова.
Больше 50 лет работаете в Российском научно-исследовательском нейрохирургическом институте им. Поленова. Как медицина стала делом вашей жизни? Детская мечта?
Скорее цепочка случайностей. Я любил ленинградского фантаста Ивана Ефремова (палеонтолог, классик советской фантастики, автор романов «Туманность Андромеды», «Час быка» и «Таис Афинская». — Прим. ред.), читал его рассказы про геологов и уже подал документы в Горный институт, но завалил вступительный экзамен: не смог вычислить объем шара в равнобедренной трапеции. До сих пор помню эту задачу. Хотел пойти на радиотехника, но семья была против рабочей профессии: «Ты же сопьешься!» От знакомой по коммуналке — она работала в приемной комиссии Педиатрического института — узнал, что им не хватает абитуриентов-мальчиков. Сдал экзамены, закончил институт с отличием, проникся любовью к медицине.
А уже в 24 года в одиночку поехали на остров Сахалин в Тихом океане, стали земским врачом.
Да, год отработал в селе Хоэ в участковой больнице на 40 коек: был там единственным врачом, хирургом и главврачом. Потом два года в хирургическом отделении больницы Александровска-Сахалинского. Видите снимок? Купил на Сахалине первый фотоаппарат «Зенит», снимал местную природу. Когда вернулся в Ленинград, хотел пойти в детскую хирургию, но по совету знакомого нейрохирурга заглянул в институт им. Поленова и был поражен: удивительные врачи, сложнейшие операции на мозге. Директор института Вениамин Угрюмов отнесся ко мне доброжелательно, разглядел что-то.
Петербургские нейрохирурги первыми в мире (!) начали проводить сложнейшие операции на мозге: уже в 1913 году Людвиг Пуссеп, ученик легендарного Владимира Бехтерева, смог удалить труднодоступную опухоль пинеальной железы петербургскому дворнику. Насколько хорошо опухоли мозга поддаются лечению спустя 100 лет?