Собака.ruКультура

Срочно к директору!

Текст: Виталий Котов, Михаил Стацюк

Как не выгорать на работе? Зачем нам новый закон «О культуре»? Созрел ли Петербург для современного искусства? Как управлять штатом в 2500 человек? В любой непонятной ситуации — звоним директору главного музея страны Михаилу Борисовичу Пиотровскому. А ситуация как раз непонятная: интересно, что покажет Эрмитаж в российском павильоне в Венеции — впервые за долгое время Россию на биеннале представляют художники из Петербурга. В общем, это тот случай, когда мы сами вызвались к директору.

I «Эрмитаж — и храм искусства, и аттракцион»

Всех, конечно же, интересует, как будет выглядеть павильон России в Венеции, куратором которого на нынешней биеннале выступает Эрмитаж.

Экспозиция на Венецианской биеннале, которая откроется в мае, призвана рассказать об идентичности Эрмитажа, о том, чем он отличается от всех других музеев мира. В 2019 году отмечается 350-летие со дня смерти Рембрандта. «Возвращение блудного сына» Рембрандта на сегодня, конечно же, главная картина Эрмитажа для всего мира. Это полотно давно уже значительно больше, чем просто великое произведение искусства. Увидев его во время поездки в СССР в 1968 году, Бенджамин Бриттен написал оперу «Блудный сын». В 2000 году она стала символом миллениума — Римско-католическая церковь тогда получила у нас разрешение на это. А когда Папа Римский объявил 2015-й Годом милосердия, во всех католических церквях мира с нашего согласия висела репродукция «Блудного сына» как символ милосердия. И мы покажем на Венецианской биеннале экспозицию Эрмитажа в национальном павильоне России, которая будет называться «Лк. 15:11-32» — это традиционное обозначение притчи о блудном сыне в Евангелии от Луки. Так вот, об идентичности Эрмитажа. Во-первых, Эрмитаж — храм искусства. Атланты Нового Эрмитажа уже не просто один из символов Петербурга, увековеченный песней Александра Городницкого, которая стала недавно официальным гимном Эрмитажа. Специально к атлантам приходят люди, трут их ноги на счастье, оставляют там монетки — разве что записочки еще не кладут, хотя я все жду, когда это произойдет. (Смеется.) Это совершенно новое явление, которого не было еще лет десять назад, — таким образом храм искусства постепенно превращается в капище. И вот сейчас, пока мы с вами беседуем у меня в кабинете, на подъезде Нового Эрмитажа стоят леса и снимаются копии с ног атлантов — они будут выставлены в первом зале павильона России. С другой стороны, Эрмитаж в значительной мере аттракцион. Люди идут к нам в первую очередь смотреть мумии, часы «Павлин», а уж затем «Мадонну Литта». Этой теме в русском павильоне будет посвящен зал, в котором художник Шишкин-Хокусай создаст аттракцион под названием «Фламандская школа» — вырезанные фигурки посетителей Эрмитажа будут крутиться-вертеться, отсылая как раз к механическим часам «Павлин». При подготовке этого раздела выставки мы сотрудничаем с мастерскими БДТ, которые выполняют работы для нас бесплатно.

И главной частью экспозиции будет мультимедиаинсталляция Александра Сокурова, посвященная «Блудному сыну»?

Да, в ней Александр Николаевич будет использовать и зеркала, и копии картин, и фигуры, и видео. Она будет символизировать Эрмитаж, окруженный жестоким миром и живущий своей внутренней жизнью. Ведь Эрмитаж, как следует из самого его названия, — это место, где ты уединяешься от мира. Наша идея, что музей — лучше этого мира, но все время подвергается опасности его вторжения. Вот такой образ мы представим на Венецианской биеннале.

Для Александра Николаевича это первый подобный опыт, как я понимаю?

Ну, Александр Николаевич и кино снимал, и спектакли ставил, так что он справится. А в самом Эрмитаже, отмечая тот же Год Рембрандта, мы устроим осенью выставку одной его картины, которая выходит из реставрации, — «Аман узнает свою судьбу». Вокруг нее будет сделана выставка «Рембрандт и Восток» — на ней мы покажем вещи из собрания нашего отдела Востока — от ковров до оружия. Но вообще, 2019-й в Эрмитаже — это одновременно Год сюрреализма, Леонардо да Винчи, Рембрандта и коллекционеров.

И что музей готовит к 500-летию со дня смерти Леонардо да Винчи?

Здесь мы поступаем по-своему: в Эрмитаже все не как у людей. (Улыбается.) Мы показываем блестящую картину «Флора» Франческо Мельци, ученика да Винчи. Как известно, очень сложно установить, где рука самого Леонардо, а где его учеников, так называемых леонардесок. «Флора» — картина гениальная, и особенно очевидно это стало после нашей недавней реставрации. Мы ее показываем сейчас в Петербурге, а в мае будем выставлять в лондонской Национальной галерее в рамках Дней Эрмитажа. И самое главное, что в Год да Винчи мы производим атаку на Италию, куда отправятся наши Леонардо: «Мадонна Литта» — в Венецию и Милан, а «Мадонна Бенуа» — в культурную столицу Европы 2019 года — город Матера. Параллельно в Урбино, на родине Рафаэля, мы выставим его «Мадонну Конестабиле», а в Риме уже показали «Скорчившегося мальчика» Микеланджело — Италия удивится тому, какие итальянские вещи хранятся в Эрмитаже. Кроме того, мы очень надеемся привезти из Ватикана в Петербург большой картон, копию «Тайной вечери», который делали Мельци и да Винчи. И, возможно, сможем показать деревянную скульптуру ангела по рисункам Леонардо, которая находится в частном собрании в Италии.

Очевидно, что юбилейные даты да Винчи и Рембрандта будут отмечаться по всему миру, не только в Эрмитаже, а вот Год сюрреализма и Год коллекционеров — это инициатива самого музея.

Да, 9 апреля в Главном штабе откроется выставка «Роберто Матта. Четвертое измерение» — это особое событие, Эрмитаж, по сути, знакомит Россию с одним из последних представителей сюрреализма. В эрмитажном Кабинете книги художника в течение года будут показаны выставки, посвященные сюрреалистам — Роберто Матте, Пабло Пикассо, Андре Массону, Сальвадору Дали. И у нас пройдет выставка Макса Эрнста — одного из важнейших представителей сюрреализма и создателя фантастических, невероятных образов, отсылающих к внутреннему миру человека и к его детским воспоминаниям. Это будет камерная экспозиция работ из частных коллекций, которые никто в России не видел.

II «Щукин и Морозов теперь воспринимаются как двуглавый орел — оба в гробу перевернулись бы, узнав об этом»

Главным «блокбастером» Эрмитажа этого года будет выставка «Братья Морозовы. Великие русские коллекционеры», которая откроется 21 июня в Большой анфиладе Главного штаба.

Вот в том-то и дело, что это не блокбастер. И мы делаем не просто объединенную гала-выставку собраний братьев Морозовых из коллекций Эрмитажа и ГМИИ имени Пушкина. Мы создаем венок памяти Щукина и Морозова, которые еще с советских времен стали восприниматься как некий двуглавый орел под названием «Щукин-Морозов», — они оба в гробу бы перевернулись, узнав об этом. Летом в Москве откроется выставка коллекции Щукина, которая будет сильно отличаться от парижской экспозиции, проходившей два года назад в Фонде Louis Vuitton: она будет очень человечной и расскажет о знаменитой московской купеческой династии Щукиных. Параллельно у нас, в Главном штабе, откроется выставка памяти братьев Ивана и Михаила Морозовых — на ней будут представлены 140 шедевров из их собраний. Не кто иной, как Михаил Морозов, открыл Гогена и Боннара и привез первую картину Ван Гога в Россию, а именно его брат Иван создал уникальный ансамбль полотен Сезанна. В следующем году выставка коллекций Морозовых пройдет в Париже в Фонде Louis Vuitton, и на ней будут показаны не только принадлежавшие братьям работы французских импрессионистов и постимпрессионистов, но и приобретенные ими картины русских художников — Серова, Коровина, Врубеля, Кустодиева, Сомова, Гончаровой. Затем выставка, посвященная французским и русским коллекциям Морозовых, пройдет в Москве. Коллекция Щукина в 2020 году будет показана в Эрмитаже, но это будет не «Щукин у себя дома», как в Москве, а «Щукин во дворце».

То есть выставки одних и тех же собраний во всех трех городах будут отличаться друг от друга?

Да, везде свой подход: это будут разные выставки коллекций Морозовых и Щукина. Кстати, Щукин сейчас стал самым знаменитым коллекционером в мире — и благодаря своему дару предвидения, и «благодаря» национализации его собрания. Хотя судьбы коллекций Щукина и Морозова во многом схожи: обе были сначала монструозно соединены в 1929 году в Музее нового западного искусства, потом разделены в 1948 году между ГМИИ и Эрмитажем, но это же разделение спасло их от продажи на Запад, затем потомки начали скандальную борьбу за их возвращение. И в результате всех этих драматичных событий обеим коллекциям был создан грандиозный исторический музейный маркетинг. А ведь оба собрания могли быть давно распылены по американским коллекциям либо существовать по-прежнему как Музей нового западного искусства, к которому все давно привыкли бы и не видели бы в нем нечто экстраординарное. Это сегодня «Танец» Матисса великий, еще позавчера он таким не был, а как он будет восприниматься через 30 лет — тоже неизвестно, все меняется. Щукин и Морозов сейчас величины абсолютно недосягаемые — я думаю, что потомки других знаменитых коллекционеров XX века, например Гертруды Стайн, кусают себе локти по этому поводу. И вот тут мы подошли вплотную еще к одному эрмитажному году — Году коллекционера.

Эрмитажное собрание состоит из многих коллекций, так или иначе попавших в музей.

На самом деле, все серьезные частные коллекции рано или поздно становятся музейными — или сами превращаются в отдельный музей, или оказываются в крупном музее, в котором расходятся по разным отделам. Время от времени коллекции нужно показывать в их первоначальном виде, и мы совместно с Лувром в июне откроем в Манеже Малого Эрмитажа громадную новаторскую выставку «Мечты об Италии. Коллекция маркиза Кампаны». Придумавший некогда ломбард банкир Ватикана маркиз Кампана потратил казенные деньги на свою коллекцию, попал в тюрьму, и его собрание было продано и разделено между Эрмитажем и Лувром. Прибытие его вещей в 1861 году стало переворотом для Эрмитажа, пришлось освобождать от книг и русской скульптуры залы, которые заняли знаменитые древнегреческие вазы, в том числе «Царица ваз», фрески школы Рафаэля, громадный Юпитер. И вот теперь мы вместе с Лувром демонстрируем коллекцию маркиза Кампаны — сейчас в Париже, летом в Петербурге, потом в Риме. Французы с русскими нагло покажут итальянцам: смотрите, что мы у вас забрали.