Петербург будущего
Как не думать о Римской империи, когда в Пушкинском музее в Москве только что прошла эстетская выставка «Три времени Рима»? И теперь гравюры из коллекции, которую архитектор Максим Атаянц собирал долгие годы, обсуждают урбанисты со всей страны: вновь оказалось, что древнейший мегаполис — это база, и мы до сих пор не выучили его уроки. Как опыт Рима применить к Шушарам? Что делают петербургские ученые, чтобы поднять из руин легендарную арку в Пальмире? И правда ли, что локальные архитекторы не так уж и любят центр Петербурга, как декларируют? Архитектурный критик и писатель Мария Элькина узнала у любимого лектора студентов Академии художеств и автора (очень красивого!) телеграм-канала Максима Атаянца все это, и даже больше: почему Раскольников на самом деле жил в новостройке как в Мурино и зачем зодчим надо идти в народ.
Максим Атаянц известен прежде всего тем, что он — приверженец неоклассической архитектуры. Атаянц верит, что сегодня можно продолжать создавать красивые постройки, опираясь на опыт мастеров античности, Ренессанса и барокко. Такой взгляд на вещи в наше время редок, но все же его представители найдутся почти в любой стране Западного полушария.
Максим окончил архитектурный факультет петербургской Академии художеств в 1995 году. Тогда же он прошел обучение в Летней архитектурной школе принца Чарльза. Сегодняшний король Великобритании в свое время был известен любовью к традиционной архитектуре, его высказанные вслух мнения на этот счет даже спровоцировали скандал — профессионалам казалось, что представитель королевской династии вмешивается не в свое дело. Тем не менее принц Чарльз внес вклад в популяризацию неоклассики, в том числе и в России. Представление, будто бы новые здания могут быть похожи на те, что строились 300 или 150 лет назад, было популярно в конце 1990‑х и начале 2000‑х годов.
Максим Атаянц построил больше десятка жилых комплексов в неоклассическом стиле, большую часть — на окраинах Москвы. Самая известная работа Максима в Петербурге — собор сошествия Святого Духа на апостолов на «Комендантском проспекте».
Подход Атаянца к проектированию зданий, как и весь современный традиционализм, имеет и горячих сторонников, и убежденных противников. А его знания античной архитектуры и вклад в просвещение выглядят совершенно несомненными достижениями для всех. Коллекции Атаянца (гравюры с изображениями памятников Рима!) оказалось достаточно, чтобы организовать большую выставку в Пушкинском музее. И никто лучше и подробнее Максима не расскажет, как устроены храмы Древней Греции.
Важно! Гравюры из коллекции Атаянца стали важными экспонатами выставки «Три времени Рима» в Пушкинском музее в Москве, сработав как машина времени: посетители изучали урбанистику древнейшего мегаполиса по графическим изображениям пьяцц и архитектурных шедевров, которые Максим собирал не один десяток лет
Как выглядели общественные пространства Рима и почему на самом деле Петербург называют Северной Пальмирой
Вы — и коллекционер, и архитектор, и исследователь, и преподаватель, и художник. А сами бы вы что сказали, чем занимается Максим Атаянц?
Наверное, почти ничем из перечисленного. Я даже коллекционером себя назвать не могу, нет страсти к обладанию чем‑либо, я в детстве вкладыши от жвачек не собирал. Так что мои рисунки, фотографии, приобретение графики, да и вообще все, чем я занимаюсь, связано с деятельным любованием античностью: такую я себе придумал формулировку.
И как тогда получилось, что у не-коллекционера оказалось внушительное собрание архитектурной графики?
Году в 1990-м почти нечаянно я купил маленький лист Пиранези в «Старой книге» на Невском, который, как потом выяснилось, попал на прилавок по ошибке. Так потихонечку и пошло. В основном меня интересовали гравюры с изображением античных памятников, большая часть из которых находятся в Риме, хотя есть и Пальмира, и памятники южной Франции и Хорватии.
В Пушкинском музее только что показали вашу коллекцию графики — и у выставки «Три времени Рима» был большой резонанс: москвичи с интересом погрузились в историю древнейшего мегаполиса, рассказанную гравюрами, профессионалы высоко оценили вашу коллекцию. Может, вы знаете ответ, почему так много лет знатоки архитектуры и искусства помешаны именно на Риме?
Это легко объяснить. Вот, например, Афины — это по структуре обычный восточный город, где памятники античной архитектуры присутствуют как отдельные вкрапления. Они огорожены забором, вам нужно купить билет, чтобы на них посмотреть. Рим, которому примерно столько же лет, совершенно другой. На протяжении почти всей своей истории он оставался высококлассным художественным центром. Здесь великие произведения архитектуры и искусства существуют не на правах музея, а как часть пейзажа. Вы просто гуляете среди них целыми днями.
При чем здесь гравюра? При том, что три века самого высокого культурного расцвета города Рима, с конца XV века и до конца XVIII, совпали с появлением и бурным развитием книгопечатания, а следовательно, гравюры. Гравюра так же тиражировала изображения, как книги — тексты. Получилось, что Рим стал еще и самым изображаемым на планете городом в тот период. И когда смотришь действительно много гравюр с римскими видами, начинаешь замечать неожиданные особенности Рима, по-новому понимать его.
Один из экспонатов на выставке «Три времени Рима» — карта Нолли. Это культовый план города, фетиш для всякого знатока истории городов. Почему?
Это одна из первых точных (по современным стандартам!) карт города, она сделана в 1748 году. Самая главная ее ценность в том, что автор карты Джованни Баттиста Нолли очень точно показал соотношение и иерархию публичных и частных пространств. На этой карте Рима можно разглядеть практически каждый квартал и каждый дом. Всё, куда нет доступа постороннему человеку, — заштриховано, а всё, что открыто для прохожего, включая дворы и интерьеры церквей, — показано белым. Таким образом, это карта не только площадей, улиц, домов, но еще и общественных пространств Рима. Она радикально улучшила понимание и его строения, и вообще любого города. Если бы мы рисовали любой город методом Нолли, то сразу многое бы понимали о том, как устроена жизнь в нем.
Летом на Левашовском хлебозаводе показали реконструкцию арки Пальмиры. Вы принимаете участие в экспедиции, которая занимается ее восстановлением?
Я участвую в проекте реставрации знаменитой пальмирской арки, взорванной злодеями в 2015 году. Все организовано петербургским Институтом истории материальной культуры РАН (бывшая Императорская археологическая комиссия), и я первый раз в жизни работаю в большом коллективе со своей четко определенной ролью. Моя задача — максимально достоверная реконструкция первоначального облика арки с созданием ее цифровой модели. Благодаря этой работе удалось в том числе определить принадлежность к арке нескольких десятков каменных блоков, больше тысячи лет разбросанных вокруг нее.