Запpетный лот сладок
Купить работу, которая поначалу вызывала отторжение. Уступить «трофей» на аукционе, но потом все равно заполучить его. Открыть отдельную квартиру для лучших приобретений… Мир большого коллекционирования, в котором живет директор Музея AZ Наталия Опалева, — это поле азарта, страсти и порой иррациональных решений.
Как сориентироваться на этом поле? Когда стоит сказать «стоп», а когда — идти до конца, даже если цена улетает в космос? «Сноб» поговорил с Наталией о самой сложной покупке, «капитале» коллекционера и «детоксе от искусства»
Можете вспомнить последнюю работу, которая произвела на вас значительное впечатление?
Это произошло в прошлом году, на ярмарке Cosmoscow. Понятно, что я пришла туда далеко не в первый раз, уже с натренированным глазом. Я, конечно, знала всех основных игроков арт-рынка, современных художников: работы многих из них есть у нас в коллекции. Тем не менее у меня случился культурный шок. Это был стенд «Галереи 9Б» из Нижнего Новгорода. В прошлом году они выставляли ПРОВМЫЗУ: это были четыре огромные фотоработы, мимо которых невозможно было пройти. Когда я задала себе вопрос «Хочу ли я это купить?» — ответ был четкий: «Точно нет». Для меня это было слишком.
А что было «слишком»?
Слишком сильно. Работы вызывали очень сильную эмоцию, и я не могу сказать, что эта эмоция мне нравилась. Они будоражили, но от этого становилось как-то неспокойно, тревожно. Впечатление было пугающее — вот правильное слово.
Я поговорила с художниками, которые были на стенде, с Еленой Тальянской, которая «Галерею 9Б» основала, — и ушла. Но следующие несколько дней постоянно думала об этих работах. Они не выходили у меня из головы. К концу Cosmoscow я все-таки позвонила и сказала, что две работы из четырех хочу приобрести. Так они попали в коллекцию. Это тот самый случай, когда сначала уверен, что это «не твой» художник, «не твоя» работа, а потом происходит какое-то изменение.
Почему вы передумали?
Совершенно очевидно было, что это очень сильная работа известной группы художников, за которыми я давно слежу: в 2021 году они участвовали у нас в Премии Анатолия Зверева. Работа была подготовлена специально для этой ярмарки, с очень серьезным продакшеном. Другое дело, что существуют личные границы принятия и непринятия.
Для меня как для коллекционера важно с этим ощущением сверяться. Хотя появление музея, безусловно, немного смещает акценты. Все-таки есть большая разница между личным собранием и музейной коллекцией. Раньше это было не так выражено, но сейчас у меня граница обозначилась явно.
Как это выглядит?
Я покупаю какую-то работу и думаю: «Это для музея. Это точно не домой». У меня в коллекции достаточно много работ, которые бы не повесила дома. Я покупаю их для музея по разным причинам: к примеру, важный художник, важная работа. В коллекции иногда возникают «лакуны», которые я специально заполняю: это может быть работа какого-то периода, которого раньше в коллекции не было, сделанная в новой технике или на новую тему. Но все равно, такого, чтобы сначала сказать «точно нет», а через три дня — «точно да», у меня прежде не случалось.
А бывало наоборот? Чтобы сначала показалось, что работа точно «ваша», а спустя время поняли, что вообще нет?
Бывало. Как правило, это связано со спонтанной покупкой. На основе такого опыта у меня и сформировался определенный «кодекс коллекционера». Первое правило — не совершать чисто эмоциональные покупки. Я их все равно совершаю, но даже в такие моменты стараюсь себе напоминать о правиле. Если что-то понравилось, скажи: «Подумаю до завтра». Обычно это происходит вечером, поэтому через 12 часов, с утра, уже точно понимаешь, надо оно тебе или нет.
Иногда попадаешь под очарование художника или заслушаешься галериста, который очень интересно о нем рассказывает, и покупаешь. Такое тоже случается, но редко. Потом смотришь на работу и думаешь: «Ну вот купила я ее. И зачем? Что она добавит в коллекцию?» Конечно, работа будет красивая, неплохая. Плохих я, слава Богу, не покупаю. Но серьезным вложением в коллекцию она не становится.
Домашняя коллекция у вас со временем меняется?
Я как раз сейчас думаю о том, чтобы ее освежить. В основном работы висят уже очень много лет, и мне не хочется их менять, потому что они как-то связаны со мной. Например, одна из работ, которая висит в московской квартире, — очень красивая поздняя акварель Лентулова, вид на Воробьевы горы. А я живу напротив главного здания МГУ, то есть как раз на Воробьевых горах. Для меня эта работа знаковая, но если я уберу ее в хранилище, она затеряется, мы ее потом можем просто не найти.
Или, допустим, у меня висит четыре работы Тышлера, которого очень люблю, но в основную коллекцию он не вписывается — это все-таки более ранний период. Хотя, конечно, есть его прекрасные работы 1960-х годов. Они настолько для меня важны, что не хочу вешать другие. В то же время понимаю, что, когда десять лет ходишь мимо одной и той же работы, глаз замыливается. Перестаешь ее замечать. Она настолько срастается с интерьером, что это уже часть твоей жизни.