Театр без прописки
В этом сезоне Независимая театральная компания НМХТ (ранее — «немхат») отмечает десятилетие. «Сноб» поговорил с ее основателем Александром Шумилиным об оцифрованных спектаклях, паркур-балете, влиянии Курентзиса, жизни на три города без постоянной сцены — в общем, о театральных экспериментах, ради которых НМХТ и затевалась в далеком 2015 году
Ну и как вам прошедшие десять лет?
Само это слово — «десятилетие» — ощущается как-то тяжеловесно. Я вспоминаю 2015 год, когда какимто магическим образом появилась наша компания, мы начали экспериментировать и спрашивали себя: «Господи, что мы делаем? И как это все называется? И кто я такой? Режиссер? Куратор?» И тут — бац, а уже десять лет прошло.
И вы из небольшого кружка при Пермском медицинском университете выросли в один из самых известных независимых театров в стране. Я хочу сказать, ничего себе «бац»…
Сам не понимаю, как это произошло. Не может ведь быть такого, чтобы все и всегда шло гладко.
Но я недавно давал интервью для альманаха Вахтанговского фестиваля театральных менеджеров. И там был вопрос про наши провалы — честно, я не смог вспомнить. То есть провалы были, это точно. Но я их не фиксировал в своей голове.
Забывали и двигались дальше?
Не то чтобы забывал. Просто я эти неудачи тоже люблю, к ним нужно относиться как к важному опыту. Мы же занимаемся экспериментом, а у эксперимента такое свойство, что он либо получается, либо нет — это нормально. На «Золотой маске» была, кстати, номинация «Эксперимент», и я не понимал, как ее оценивать.
Вы получали «Маску» в этой номинации?
Нет, но были номинированы несколько раз. Со спектаклями «Пермское море» и коми-пермяцким проектом «Улетают птицы». Спектакль «33 сестры» вошел в программу «Маски плюс» в 2022 году. Это вообще был важный для нас год: наши спектакли вошли в афишу множества фестивалей и программ. Там были и Russian Case, и «Маска плюс», и лонг-лист, и конкурсная программа. Мы недоумевали: «Ого! Как это вообще возможно?»
Но сейчас нам бы хотелось развернуться в другую сторону и работать не ради премий. Настоящая победа для меня — это когда после спектакля зрители и участники (а в наших проектах граница не так очевидна, и часто вместе с перформерами взаимодействуют простые горожане) говорят, что этот опыт их вдохновил на мысли о лучшем.
А после каких спектаклей вам чаще всего такое говорят?
После «33 сестер», после «Пока все дома». После больших партиципаторных или иммерсивных историй, когда есть взаимодействие, живое общение. Есть у нас такой спектакль — «Между нами вода». Дарина Чиркова, режиссер и драматург, написала замечательный текст: надеваешь наушники, включаешь трек, садишься напротив реки, смотришь в небольшой бинокль и наблюдаешь за противоположным берегом. Текст, пространство вокруг, а еще музыка, вода — все соединяется, и это дает поразительный эффект. После этого спектакля зрители часто говорили: «Вы развернули мою жизнь в другую сторону». Вот это для меня победа...
Сколько людей, которые начинали с вами десять лет назад, остались в деле?
Половина, наверное. Если говорить о постановочной группе. А постоянных актеров у нас нет и не было. Есть перформеры, они меняются в зависимости от того, в каком городе мы играем. Потому что мы работаем по франшизной (в здоровом смысле слова) системе. То есть приезжаем куда-то и на месте набираем перформеров-актеров и через них отражаем локальный контекст.
Что-то вроде немецко-швейцарской театральной группы Rimini Protokoll?