Самые светлые дни
В третьем сезоне «Метода» Константин Хабенский возвращается к роли Родиона Меглина. В большом интервью он рассказал «Снобу» о том, как подписался на продолжение, не читая сценария, вспомнил, как работал с Юрием Бутусовым над «Калигулой» и «В ожидании Годо», объяснил феномен Олега Янковского и собственного героя из фильма «Географ глобус пропил», похвалил «Кабалу святош» и намекнул на будущие работы (внутри — первые подробности о сериале «Казино»).
О втором сезоне «Метода» вы говорили, что для вас это была возможность «докрутить» какие-то моменты, которые в первом сезоне не могли быть «докручены» – по разным причинам. Зачем нужен третий сезон?
Честно скажу: я не думал, что третий сезон нужен. То есть, конечно, он был нужен продюсерской команде, которая работает над сериалом, но сам я сначала так не думал. У нас были разговоры по поводу полного метра, но это разговоры. И вдруг Юра Быков позвонил и сказал: «Я придумал, как перезапустить “Метод”.
Как сделать из него совершенно новую, мощную историю». Я спросил его тогда: «А ты уверен?» Он ответил, что на все 100 процентов. И я даже сценарий читать не стал: «Поехали!»
В новом сезоне Меглин, кажется, готовит себе смену – у него целая команда подопечных. Значит ли это, что вас в новом «Методе» будет меньше?
Скажем так, мне достаточно было моего присутствия в третьем «Методе» (смеется). Кто-то, наверное, скажет, что меня стало меньше. Для кого-то, наоборот, будет перебор. На вкус и цвет… Мне кажется, меня достаточно, чтобы раскрыть тему Меглина в этом сезоне, которую вы уже сами назвали: «Наследники его дела».
«Метод» прошел большой путь: от экспериментального «первоканального» сериала до современного проекта на «Кинопоиске». Новый сезон выглядит и смотрится иначе, чем первые два. В чем «Метод» остается верен себе?
В первую очередь это очень правильное послание «Все беды идут из детства». В этом действительно нет никаких сомнений. Но важно понимать, что в «Методе» таким образом не оправдывали маньяков, а просто старались подтолкнуть родителей больше заниматься своими детьми. Это созидательный посыл, как я его понимаю.
Говоря о первом «Методе», там были, естественно, недостатки: какие-то линии пришлось упростить, «выпрямить». Но он произвел резонанс. И «вошел» в зрителя, его до сих пор пересматривают. У меня есть ощущение, что третий сезон получился даже лучше – и первого, и второго. Мы привыкли, что третья часть – это «небольшие осадки, облачность без прояснений». Я пока видел ровно половину сезона, но уже могу сказать, что с «Методом» получилась совсем другая история.
Вы вспоминали, что в 1990-х попасть на экран можно было только через сериалы, которые в основном были про «ментов». Сейчас ситуация схожая, но теперь все молодые актеры играют бандитов. И вы в этом смысле линию «мента» (в лучшем смысле этого слова) не предали до конца.
Вы сейчас повторили мои же соображения. Выбирая те или иные роли (я сейчас не про сцену говорю, а про кино), важно очень четко понимать, куда идешь, чтобы не повторяться. Поэтому спустя пять лет съемок в «Убойной силе» я понял, что мне нужно сделать паузу в криминальных сериалах и не играть людей в форме. Когда ко мне пришел «Метод», я понял, что пауза закончена. Это тоже была криминальная история, где человек работает на органы власти и внутреннего порядка, но роль была совсем другого свойства. Так что вы абсолютно точно заметили. Хотя пауза была большая, лет десять.
Это и для зрительской памяти важно. В этом году вышел сериал «Больница Питт», он еще и «Эмми» выиграл, – там главного героя играет Ноа Уайли, звезда другого медицинского сериала из нулевых. И у зрителя, конечно, возникает ощущение, что этого же героя помладше он уже где-то видел.
Наверное, да. Главное, чтобы амплуа при этом не было похожим. Все-таки Плахов и Меглин – это совершенно разные люди. Именно поэтому я зашел в «Метод».
Перед нашим разговором я посмотрел записи ваших ранних спектаклей: «В ожидании Годо», «Калигула» – то, что вы делали с Юрием Бутусовым в Театре Ленсовета. От вас там исходит бешеная энергия, но совсем иной природы. Сегодня в ваших работах намного больше… вас. Справедливо будет сказать, что каждый актер со временем неизбежно обменивает магнетизм на опыт?
Вы абсолютно правы. Один из великих педагогов на Моховой говорил примерно следующие слова: «Здоровье актеру дано для того, чтобы он нещадно сжигал его на сцене». Поэтому свою энергетику, тот самый магнетизм, о котором вы говорите, обязательно отдаешь площадке. Конечно, когда дается такой материал, тем более с таким режиссером, который умеет твою энергетику использовать, – это счастье.
Но природа так устроена, что сначала она дает, а потом забирает. Или, может, не природа, а главный режиссер, который сверху наблюдает, насколько честно все это делаешь. В любом случае, когда этот безмятежный щенячий период заканчивается, наступает момент содержания. Уже мало оказывается выскочить и всех порвать своей энергией. Хочется точно понимать, что происходит с персонажем.