Список желаний
Старик выступает
Старик выступает.
Он с длинными белыми волосами, аккуратный, лицо прямо иконописное, нос длинноватый, как полагается, глаза вот только редко открываются, прижмурены, скрыты в складках век. Молчит до времени.
Дело происходит на даче, за столом, на застекленной веранде. Он сидит, как предложили, ест помалу, медленно, но неустанно. Положили ему в тарелку ягод, по летнему времени черники-малинки.
Только недавно они вдвоем, он и она, ходили по грибы, она впервые, а он тут обретается и все знает. Он по дороге объяснял ей, что если где взят белый, то надо угадать круг, они все растут кругами до километра в диаметре. Она понимает, что если угадать, то весь лес твой.
Но она никогда не угадывала, брала что попало.
А его время все не наступает, он ест-поклевывает, беседа не завязывается.
Тут такое обстоятельство, что хозяйка спит, хозяин тоже прилег после обеда, а эти двое с утра ходили вместе и так и продолжают вместе проводить время.
В дом дорожка закрыта, там спят главные люди, а веранда остается этим, гостям.
А он – главный тут, на веранде, во-первых, что хозяин лесов, во-вторых, что она его так впереди и поставила с утра, слушает, слушается, угождает, вон ягод ему положила своих. Сама купила вчера на базаре.
Он еще за завтраком взял было беседу в свои руки и всем, хозяевам и этой хлопотунье, сказал кратко, что прошел курс на платном семинаре, и дальше у него речь пошла о тонких материях, но ненадолго, за столом был общий разговор.
Затем он опять выступил, что вот ему позвонила женщина, что ей плохо, так плохо, что света белого не видит, выхода нет, прямо помирает, и все. И неизвестно, на какой почве. Все просто застопорилось.
И дальше он показывал всем присутствующим на руках, что он делал над телефоном, по которому с ним связалась та женщина, – он как бы сложил ладонями чашу вверх дном. И вот из телефона изошла какая-то светящаяся как бы пупочка. Красная.
– И я, – продолжал тогда этот просто-таки святой старец, – ее так веду и над брошюрой начинаю так растворять как бы рукой (и он показал это движение растирания над общим столом, над своей тарелкой). А в брошюре как раз говорится о тонких субстанциях и как с ними работать. И вдруг эта женщина в телефоне кричит, что как ей полегчало, стало так спокойно.
И он дальше повел рассказ об этих субстанциях, что он по интернету посещает тот семинар.
И та, что сейчас его кормит ягодами, тогда, за завтраком, спросила: «Платный?»
Причем она еще заранее предупредила зачем-то, что сама еврейка по бабушке, что у них самих она считается еврейкой полностью. Как будто что-то почувствовала в его речах. Они вообще все просчитывают, что не может быть сказано.
– Платный? – спросила его эта непросвещенная женщина за завтраком, еврейка.
А он об этом и сам сказал, упомянул специально.
А у него белоснежные волосы обрамляют розовое лицо и розовую лысину, он какой-то нетленный, хотя ходит в одном и том же изо дня в день и по лесам под дождем, те же брюки и рубашка и жилет со многими карманами, молниями и ремешками, но на нем не пачкается ничего.
Он молча сидит, просветленный, только что рясы у него нет, хотя попы не бывают просветленными, им не полагается.