Жито
Женя Филиппова появляется — и как будто включается свет. Венчик светлых волос, лучики вокруг глаз, улыбка. Она из голендров, переселенцев, во время столыпинской реформы перебравшихся с западных окраин России в Восточную Сибирь. Удивительно, как можно попасть в жернова истории и не просто уцелеть, сохранить себя и свою семью в этих жерновах, но еще восстановить разорванные связи и забросить зерна в будущее, построив целый хутор на родовой земле, откуда жизнь ушла почти сорок лет назад.
Подарок от зайчика
Папа мой из голендров, его родители жили в Пихтинске, одной из трех голендровских сибирских деревень. А мы с папой и мамой жили в Иркутске. И вот когда мы собирались к бабушке с дедушкой, папа всегда говорил: «Хлеб от зайчика будем кушать». Истории этой больше сотни лет: взрослые уходили на работу в поле или в лес, возвращались, не доев то, что жены дали с собой, и угощали детей со словами «зайчик прислал в подарок». А вообще голендры хлеб называют папой. Папа — это тата, а хлеб — папа.
Я закончила юридический институт, но проработала по специальности буквально полгода: поняла, что не смогу в эту систему встроиться. И пошла строить свою.
Мы с мужем почти 25 лет занимаемся общественным питанием, а начинали с небольшого кондитерского производства в Иркутской области, которое работает до сих пор. В 2008 году стало тяжело. Помню, мне позвонила завпроизводством, говорит: «Мы не можем платить зарплату». Как так?! Я поехала туда (а мы жили в Иркутске уже моей семьей) и три месяца провела в цеху. Сказала своим кондитерам: «Так, несите сюда домашние записные книжки с рецептами». И за эти три месяца мы пятьдесят новинок отработали. Это были те самые торты на сметане, домашние — новые старые рецепты. И они пошли. Я тогда сказала: «Ребята, если вы сейчас опустите качество, я к вам больше не приеду спасать — закрою и все». Но мы выжили благодаря тому, что сами стали делать ингредиенты, а не покупать дорогие кондитерские марципаны, пасты, гели. Понятно, что процесс дольше, трудозатратнее. Но качество стало выше, а себестоимость ниже.
Возрожденный хлеб
Я всегда любила печь. Мне кажется, это откуда-то оттуда, от прапрабабушек, которых я и не знала. Помню, как бабушка оставляла заквасочку на печке и как она пекла огромные буханки, раз в две недели. В дровяной печи. Полмесяца хлеб лежал, не портился. Помню вкус хлеба «от зайчика». Бабушка умерла, хлеб этот в семье печь перестали. Уже пошли дрожжи — с ними стало проще.
И вот у меня заболел супруг, врачи запретили ему есть магазинный хлеб. И я начала печь, пробовать. Поняла, что важно найти зерно хорошее, то, которое мыши едят. Нашли зерно у дяди, купили мельницу, папин двоюродный брат поставил нам русскую печь (а мы к тому времени перебрались в свой дом на окраине Иркутска). И стали мы экспериментировать. Закваску вырастила, муку намолола, месить научилась. Виталий и сын Гриша во всем помогали: вымешивать тесто — это долго, тяжело. Стали печь на живом огне.