Русский репортерПрирода

Актуально / Природоведение

Кроманьонцы в степи

Кто и зачем уничтожает природные заповедники под Ростовом

На Дону идет борьба между учеными и чиновниками за последние гектары древней азовской степи и десяток заповедников. Ситуация типичная: научное сообщество — за исследования и сохранение уникальной экосистемы, чиновники из Министерства природных ресурсов — за экономию бюджета и прибыльную хозяйственную деятельность. И тут интрига — подобно богу из машины в античной драме: в спор вмешалась местная прокуратура, вопреки ожиданиям вставшая на защиту остатков донских широт

Если на закате остановиться у хутора Недвиговка, километрах в тридцати от Ростова, то степь окажется ровно такой, как в шолоховском «Тихом Доне», протяжных казачьих песнях и шлягере Макаревича о вагонных спорах: бескрайнее багрово-желтое пространство, буквально поглощающее и город-миллионник, и спрятавшийся на горизонте Азов.

На десятки километров вокруг не видать ничего, кроме далекого скопления высоток, размером не больше спичечного коробка. Только травы и цапли, неуклюже пролетающие над одним из рукавов Дона. И где-то по правую руку лежит Таганрогский залив, где травянистое море переходит в обычное, сине-серое.

После дождя степь пахнет горькой полынью и ароматным чабрецом — тем самым, щепотку которого в столичных кафе добавляют за 50 рублей в чай, а здесь — набирай сколько унесешь.

Но азовско-донская степь только на первой взгляд кажется вечно недвижимым местом силы из русских былин, свидетелем татарских нашествий и русско-турецких войн, живым памятником русской истории и культуры. Действительно первозданного в этом пейзаже осталось немного. Полевые работы, заготовка сена, отводные каналы притоков Дона — это малая и сравнительно законная часть деятельности человека, непоправимо меняющая ландшафт. А есть еще и появляющиеся из ниоткуда карьеры, коттеджи без адреса на карте и явно нежилой самострой, обшитый дешевым сайдингом.

Из окна маршрутки или с вершины холма их сразу не увидишь. Пластиковые квадратики и желтая строительная техника сливаются с травой, поблекшей от июльской жары. Урон от их появления здесь лишь слегка портит картину степного простора.

Но впечатление обманчиво. Даже на бумаге количество целинных участков земли исчисляется сотней-другой гектаров. И тут донская степь невыгодно отличается от дремучей сибирской тайги. Это довольно хрупкая экосистема, сочетание нескольких заповедников и природоохранных территорий — пристанище краснокнижной флоры и фауны.

Официальный статус природного реликта и стал предметом спора между администрацией ростовской области в лице Минприроды, с одной стороны, и местными учеными и областной прокуратурой — с другой.

Дорогая и ненужная

Дело в том, что за комплексом заповедников нужен определенный если не уход, то присмотр. Как минимум нужно следить за тем, чтобы на территории не велись хозяйственные работы, разведка недр, вырубка лесов, охота, коммерческая и жилая застройка. Полный список того, что здесь делать нельзя, согласно областному положению об охране памятников природы, включает 15 пунктов.

Но в правительстве Ростовской области решили, что следить за вверенным культурно-историческим наследием — дело обременительное и хлопотное. Приходится ловить браконьеров, самовольных лесорубов, проводить санитарные рубки. Проще несколько смягчить режим охраны и отдать контроль над территориями в третьи руки.

Так 12 мая 2017 года на свет появилось постановление № 354 правительства Ростовской области, предполагающее изменить категорию ряда особо охраняемых природных территорий (ООПТ). Теперь многие памятники природы перестают быть памятниками, а становятся «охраняемыми ландшафтами» и «природными объектами».

Впрочем, охранять их будет нетрудно: ведь многое из того, что запрещало постановление 2006 года, сейчас де-юре стало разрешено. К примеру, из нового документа исчез запрет на устройство кормовых полей, прибрежное и промышленное рыбоводство и рыболовство.

— Когда территория находится в статусе ООПТ, на ней нельзя делать ничего — разрешаются только санитарная рубка и охранные мероприятия. В остальном можно лишь гулять и природой наслаждаться. А вот когда такого статуса нет, на этой территории допускается вообще все что угодно: хочешь — строй многоквартирный дом или базу отдыха, хочешь — копай карьер, — говорит Ольга Демина, доктор биологических наук, профессор Карачаево-Черкесского государственного университета.

Уроженка ростовской области, невысокая и улыбчивая, Ольга взяла на себя роль главного защитника степной фауны, стараясь привлечь внимание СМИ к тем пробелам в постановлении, которые рискуют уничтожить заповедники.

Нет, согласно постановлению отводить землю в природоохранных зонах под жилищное строительство или вести разработку недр, конечно же, нельзя. Но вот если на территории «охраняемых ландшафтов» развернется стихийная застройка или ниоткуда появятся самосвалы и экскаваторы — это будет забота совсем других инстанций.

Прецедент уже был.

Экскаватор или лопата

— В прошлом году разразился большой скандал, когда администрация хутора Недвиговка закрывала глаза на разработку карьера по добыче тырсы, ракушечника, — говорит руководитель археологической экспедиции истфака МГУ Наталья Леонова. — Тогда все это удалось остановить с помощью Ольги Деминой и ростовского телевидения. Карьер закрыли, но и уголовное дело против тех, кто его создал, — тоже. У председательницы администрации оказался очень сильный покровитель.

Археологи — еще одна группа ученых, чью работу напрямую задевает постановление № 354. Специалисты из МГУ и сотрудники Государственного исторического музея уже не первый десяток лет ведут раскопки в заповеднике «Каменная Балка», где находится стоянка охотников верхнего палеолита. Ученые скрупулезно восстанавливают образ жизни людей, добывавших здесь бизонов 20 тысяч лет назад.

Человеку со стороны это мало о чем говорит, но этот памятник знают и ценят археологи всего мира. Более того, в честь Каменной Балки была названа целая археологическая культура. А нелегально работающие экскаваторы сильно снижают шансы на проведение новых раскопок.

Такая же ситуация складывалась и в 2011 году в природном парке «Донской», когда там начала работать строительная техника компании ЗАО «Донтрансгидромеханизация», уродовавшая парк в течение пяти лет — именно столько потребовалось общественникам, чтобы добиться возбуждения уголовного дела.

Разумеется, когда в 2016 году стало известно о том, что ростовское Минприроды готовит проект, ставящий под угрозу существование всей заповедной экосистемы, а по совместительству и результат многолетних трудов местного научного сообщества, ученые мужи во главе с Ольгой Деминой решили дать бой областным чиновникам. Они создали инициативную группу, в которую вошли профессор Южного федерального университета Ольга Безуглова и директор фонда «Танаис» Николай Судоргин, занимающийся развитием экотуризма в Ростовской области.

В письме губернатору области Василию Голубеву специалисты просили приостановить подписание постановления и предупредили об ущербе, который оно может нанести экологии. Скорее всего, и это послание, и ряд последовавших за ним просьб, жалоб и обращений в различные инстанции остались бы гласом вопиющего в пустыне. Если бы в спор не вмешалась прокуратура.

Гиацинтика Паласса

Прокуратуру не заподозришь в любви к антропогенезу или симпатии к исчезающим видам насекомых и растений с названиями типа «гиацинтик Палласа».

— У прокуратуры была плановая проверка соблюдения законодательства об ООПТ. Они должны были дать оценку законности постановления правительства. И вот тут обнаружился целый ряд нарушений, — поясняет Ольга Демина.

Прокуратура обратила внимание на девять природных памятников, идущих отдельным списком в конце 147-страничного документа, которые Минприроды предлагало вообще упразднить. Среди них два дендропарка, дубовая роща в Таганроге, посаженная Петром I, ботанический сад Южного федерального университета и несколько десятков гектаров степной земли.

Согласно федеральному законодательству и постановлению правительства от 2014 года, основанием для упразднения памятников природы может являться только полная их утрата. То есть сад должен зачахнуть, а дендропарк — быть сожран короедом или сгнить. Но в заключении государственной экологической экспертизы и в материалах комплексного обследования, проведенного специалистами из Южного федерального университета, сведения на этот счет отсутствуют.

— Когда они выехали на место, оказалось, что территории, признанные утраченными и подлежащими упразднению, на самом деле в полном порядке, не считая пары сухих деревьев, — рассказывает Демина.

В заключении Минприроды ни слова не сказано о возможности сохранения или восстановления упраздненных памятников, как будто саму эту возможность рассматривать бессмысленно. Но в сохранности как минимум трех объектов из списка я убедился лично во время поездки в Ростовскую область. И в ботаническом саду, где теперь разрешено вести хозяйственную деятельность, и в дендропарке, и в «Дубках» деревья выглядят вполне здоровыми. Хотя общий вид портят брошенные окурки и тара из-под пива.

Формально общая площадь охраняемых территорий даже увеличилась на пару тысяч гектаров. Правда, охранять теперь предстоит не редкие участки степи и дендропарки, а многокилометровые болота и заросли камыша в рукавах Дона, которые включили в список особо охраняемых природных территорий вместо упраздненных.

Но прокуратура посчитала, что министерство решило снять ответственность за сохранение подведомственных территорий, создав своеобразную прослойку — ГБУ «Дирекция особо охраняемых природных территорий областного значения». На ГБУ возлагаются те же охранительные функции, однако в случае несоблюдения законодательства крайней окажется Дирекция, а не министерство.

Так уже было в 2011 году, когда посреди парка «Донской» выросли бульдозеры, а чиновники управления охраны окружающей среды разводили руками и кивали в сторону Дирекции. В парк перестали водить экскурсии: вместо редких видов растений и животных смотреть там приходилось на отвалы грунта и кучи строительного мусора.

Николай Судоргин за годы работы в Ростовской области создал целую сеть пеших маршрутов для экотуризма.

— Если раньше Минприроды не оказывало содействия развитию экотуризма, то теперь оно его просто уничтожает, — говорит он. — Раньше поездку организовать было легко — не хватало только парковочных зон и информационных плакатов, а сейчас там в принципе нечего будет показывать.

Не сказать чтобы местной администрации совсем не хватало средств на превращение степных ландшафтов в источник дохода. Когда 2017 год еще только собирались посвятить экологии, замгубернатора Ростовской области Вячеслав Василенко собирался привлечь до миллиарда рублей инвестиций в структуры, направленные на охрану природы региона. В феврале 2017-го на заседании губернаторской экспертной площадки называли уже сумму в 4 миллиарда.

Судя по всему, ведомство просто решило немного сэкономить бюджет. Не говоря уже о том, что земля вблизи города, а тем более в центре, имеет определенные коммерческие перспективы.

Богомолы и кроманьонцы

В Минприроды не смогли ответить на вопросы об изменении статуса ООПТ и суммах, выделяемых на охрану территорий. Сослались на недавнюю смену руководства и многих причастных к делу лиц. А межрайонная прокуратура тем временем отчиталась о 94 фактах нарушения природоохранного законодательства в одном только Багаевском районе Ростовской области.

Впрочем, Министерству природных ресурсов и экологии к скандалам уже не привыкать. На днях федеральное ведомство предложило сократить площадь водоохранной зоны Байкала почти в 10 раз — с 57 тысяч квадратных метров до 5,9 тысяч.

— Это позволит избежать излишних ограничений на хозяйственную деятельность, — заявил глава министерства Сергей Донской.

По счастью, министр выбрал для этого заявления не совсем удачный момент. В тот же день президент Путин, находясь в поездке по Бурятии, потребовал от Генеральной прокуратуры проверить территорию Байкала на предмет незаконной и экологически вредной деятельности.

Незадолго до того полномочный представитель президента в Южном федеральном округе Владимир Устинов направил министру Донскому письмо, выразив сомнение в целесообразности назначения на должность директора Сочинского национального парка, второго по значимости в стране, племянницы вице-премьера Дмитрия Рогозина.

В письме подчеркивается, что у девушки нет даже профильного образования: «За последние пять лет Дарья Филиппова сменила более пяти мест работы, с периодичностью от полутора лет до одного месяца. В течение последних полутора лет допустила около сорока административных правонарушений».

— Указом президента 2017-й у нас объявлен годом экологии, и прокуратура сейчас сделала природоохранную деятельность одним из приоритетных направлений работы, — говорит Ольга Демина. — А для местных ученых-биологов сохранность степи — просто смысл жизни. Ну и просто по-человечески, на фоне проведения Года экологии, эта история с постановлением № 354 выглядит особенно цинично.

Но чиновники Минприроды не слишком внимают просьбам общественников и требованиям людей в погонах. Теперь решение за судом. На чью сторону он встанет, неизвестно. Остается надеяться, что в ходе противостояния Минприроды и прокуратуры хотя бы одно ведомство будет исправно выполнять должностные обязанности. В противном случае редкие богомолы, кроманьонцы и петровские дубравы вместе с остатками степи превратятся в пастбища или стройки, а на «зеленых легких» Таганрога и Ростова вырастут новые микрорайоны класса «люкс».

Рубен Гарсия

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl