Сцена / Губернаторы
Бессильный авторитаризм
За что увольняют губернаторов и изменит ли это страну
С конца сентября в отставку ушли шесть губернаторов российских регионов (Дагестана, Самарской и Нижегородской областей, Красноярского и Приморского краев, Ненецкого автономного округа), а с начала года сменилось 15 губернаторов. Курс на омоложение и «технократизм» имеет место, но не доминирует. Где-то местные сменили «варягов», где-то ровно наоборот. Но есть ли общее в этой волне «губеропада»? «РР» подробно разбирался в ситуации в Дагестане, а также Самарской области и Красноярском крае и понял, что почти все отставленные губернаторы создали режимы «бессильного авторитаризма»: много самодурства, мало решительности. А в Дагестане еще и семейная клановость с войной
В 16:25 самолет вылетает из Махачкалы. Салон быстро заполняется, в нем не видно свободных мест. Женщины с детьми, молодые люди, пожилые мужчины с портфелями. К третьему октября уже почти неделю республика живет в вакууме. Глава республики уходит, но нового никак не объявят. Кажется, весь Дагестан сейчас в этом самолете. Вот-вот объявят главу. Но мы будем в неизвестности, пока самолет не сядет на землю.
За неделю
После того как глава Дагестана Рамазан Абдулатипов объявил об уходе, народ ликовал. Абдулатипова не ненавидели — над ним смеялись. Почти сразу в Махачкале стали снимать портреты — столько атрибутов культа не было ни при ком другом. И никто другой настолько не терял уважения.
Дальнобойщики Дагестана, прославившиеся своими выступлениями против системы «Платон», радостно провожали главу республики в своих ватсап-группах. В честь его ухода запускали салюты, поднимали тосты, делились «фотожабами». На рисунке — автобус, переполненный, как поезд в Индии. Подпись: «Тляратинцы едут домой!» Тлярата — родное село Абдулатипова.
Как-то после своего прихода к власти глава республики сказал: «Ни одного нормального водителя в республике нет! Пришлось племянника поставить!»
— Вы представляете, что, например, вы становитесь президентом и делаете своего мужа главой правительства? Говорите: никого нет, в правительство назначить некого! — говорит блогер Расул Кадиев. — Его поставили, чтобы он боролся с клановостью, но вдруг выяснилось, что у самого Абдулатипова очень большой клан. С ним вернулся Хизри Шихсаидов, воплощение клановости.
Земляки Абдулатипова стали притчей во языцех. Коррупция приобрела космические масштабы, хотя и раньше казалось, что дальше некуда. Должности продавались. Без денег стало невозможно устроиться даже на самую простую работу.
— Внук пришел из армии, хочет служить в СОБРе, — рассказывает пожилая женщина. — Каждое утро встает, бегает, вечером бегает. Каждый день ездит в Каспийск. Я ему говорю: «Юнусик, из армии, наверное, не один ты пришел? Желающих много!» Приезжает расстроенный: надо денег дать. «Бабушка, дай, я потом заработаю». Медкомиссию надо пройти, каждый врач деньги требует: «Ты в СОБРе будешь 30 тысяч получать!» 25 тысяч отдал — а его не берут.
— Здесь ничего без мзды не делается, на работу не устроишься, — говорит совсем другой человек, пожилой афганец. — А Абдулатипов ничего не сделал, чтобы здесь этого не было.
Но несмотря на огромный список реальных проблем, одна из главных претензий — к болтливости Абдулатипова. Он сам и есть творец баек, которые о нем ходят.
Есть одна фраза, которая сильно повредила ему в глазах людей — ее припоминают ему и простой народ, и интеллигенция: «Когда на вертолетах мы сели в Моздоке, я, будучи мусульманином, автоматически перекрестился!»
Может быть, это шутка, но люди сейчас не любят шуток с религией.
— Какой он тогда мусульманин? — возмущается нерелигиозный дальнобойщик. — Если хочешь быть христианином — иди, крестись!
Для более религиозных это нонсенс. Как и следующее: «Правитель Дербента в пятницу ходил в мечеть, в субботу — в синагогу, в воскресенье — в церковь. Я тоже так поступаю, потому что это наша культура, это наши традиции».
Здесь не любят заискиваний и не любят, когда слова расходятся с делом. Говорил о борьбе с коррупцией, а на встрече с преподавателями вузов рассказал: «Я сам давал взятку Рособрнадзору! А что вы смеетесь? Я был ректором университета, нужно было провести аттестацию нормально, по-человечески!»
На вопрос журналиста: «Вы много говорите, а что вы сделали?» — он ответил: «Я освободил вас от рабства, в котором вы находились в течение 20 лет!»
Народ в ответ называл его «усатым пандуристом» и «чабаном».
Говорят, отставку Абдулатипова Кремль держал как предвыборный ресурс. О том, что глава Дагестана крайне непопулярен, знали и хотели это использовать. Абдулатипова снимут — народ обрадуется. Новый назначенец за несколько месяцев до выборов, скорее всего, еще не успеет разочаровать людей.
За четыре года
Согласно популярной байке, как-то на праздник в Махачкалу летел самолет с дагестанской элитой. В этом же самолете оказался прокурор Дагестана Яралиев. И Абдулатипов — он в это время был какой-то профессор в Москве.
Яралиев Адбулатипову говорит: «Ты-то, чабан, куда едешь! Что тебе там? Кто у тебя там есть?» Не догадывался ведь, что судьба так повернется — тот президентом станет… Абдулатипов когда президентом стал, только назначение получил — Яралиеву телеграмму отправил: «Держись, пастух! Чабан едет!» Как он приехал, всем кислород перекрыл. Вызывает пэпээсника: «С моего села 50 человек возьми на работу!»
Как сняли Абдулатипова? Люди судачат, был конкретный повод. Якобы его родственник похитил министра жилищно-коммунального хозяйства с целью выкупа. Тот звонил семье, и семья стала искать деньги на выкуп. Собрали 30 миллионов, а нужно было 80. Привезли. Исполнители стали связываться с заказчиками, звонок пошел наверх. Сверху сказали: «Вали его».
На следующий день в кабинет к главе республики пришли фээсбэшники. Глава возмущался, почему тут проходит спецоперация без его санкции, но фээсбэшник сказал: «Не мешайте мне делать мою работу! Моя родня людей не похищает».
Когда родственник президента узнал о происшедшем, он бросил все и поехал через границу, но в Кабардино-Балкарии его задержала кабардинская милиция.
Простые люди думают, что в том и причина. Но политологи считают — так совпало.
Только узнали, что Абдулатипов уходит, как чиновники начали снимать со стен и выбрасывать его портреты. Только прозвучала кандидатура возможного главы, как начали готовиться.
28 сентября 13:16 Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) Закир Магомедов
мэр Махачкалы Муса Мусаев 15 часов назад подписался на инстаграм (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) замглавы Росгвардии Сергея Меликова, которому прочат кресло главы Дагестана, и оставил там пока что 26 лайков. Дальновидный мэр какой.
P. S. Меликов, оказывается, вообще не в курсе, что у него есть инстаграм (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена). То есть Мусаев лайкал фейковый аккаунт. Какой промах.
28 сентября 14:51
Это уже даже не смешно. Сначала мэр Махачкалы залайкал инстаграм (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) Меликова, который якобы будет новым главой Дагестана, а теперь еще и мэр Дербента отличился.
Но отставку не принимали почти неделю, так что поспешившие запереживали. Не погорячились ли? Вдруг он останется?
Проехав в выходной день шесть километров до работы, юрист, блогер и политолог Расул Кадиев оставляет велосипед на улице и поднимается наверх. В четырехэтажном здании на улице Расула Гамзатова, бывшей Ленина, расположены офисы адвокатов. Кадиев проходит по узкой лестнице, мимо парикмахерской.
— В этой парикмахерской стригутся все члены правительства, — усмехается он.
— Сейчас все пойдут делать новые стрижки?
— Может, после вчерашней новости будут кожанки надевать.
Вчера в Москву вызвали героя России, собранного «по запчастям» после покушения «безусого» — так называют салафитов.
Бывшая улица Ленина упирается в площадь, по периметру которой выстроились здания правительства и мэрии. Перед мэрией по-прежнему стоит Ленин; на зданиях вокруг висят портрет Путина и плакат, на котором Путин возлагает цветы к памятнику Расулу Гамзатову, а Рамазан Абдулатипов на втором плане переговаривается с чиновниками.
Расул Кадиев открывает свой офис; за кабинетом секретаря — его кабинет, из его кабинета — вход в уютную переговорку, с диваном и столиком, книгами и фотографиями скакунов над рабочим местом. Дверь из комнаты ведет в небольшое помещение для молитвы, где, может быть, он совершает намаз.
Дагестан попал в странную ситуацию: старый глава уже подал в отставку, а нового все нет.
— Он любитель ломать систему, — говорит Кадиев об ушедшем и не ушедшем главе Дагестана. — Как императрица, которая жила грешно и умерла смешно.
— Что это значит?
— Он очень талантливый. Мошенник. И очень удачливый. Его должны были снять два года назад. Но то Украина, то Крым, то Сирия. Нам так и говорили: не до вас. Когда турки сбили наш самолет, это помогло ему остаться президентом!
Главы регионов уходят в 70 лет. Но когда Рамазану Абдулатипову исполнилось 70, в его селе нашли документы, подтверждающие, что ему 69.
— Назначили его очень странно. Неожиданно выбрать философа, «болтуна», как говорят в народе. Была поставлена задача перевернуть систему в Дагестане, изменить ее. Дагестан – это территория не просто приграничная, периферийная. Это территория конкуренции порядков. Трех систем. «Обычное» право – обычаи в области политического управления: кумовство, клановость и тому подобное. Шариат как система управления. И государственное право.
Вопрос смены власти – это был вопрос государственного переустройства республики, объясняет Расул Кадиев. Проблема была еще и в том, что исламский экстремизм бросил вызов и государству, и просто конкретным вороватым чиновникам, и одновременно - местному исламскому духовенству. А так как из-за коррупции у населения было очень низкое доверие к государственным органам, они приобрели очень много сторонников.
- У федералов был план: надо было разрушать клановую систему, которая захватила власть. Для этого нужен был человек, который согласился бы это сделать. Какими методами, никто не знал. Абдулатипов должен был выполнить такую роль: моральный лидер, профессор. Говорящий правильные слова. И в это время силовики должны были начать прямой демонтаж кланов. Говорят человеку «уходи» – он не уходит. Находят на него уголовные дела – и он улетает на вертолете! (В 2013 году именно так, с вертолетом и спецназом, сняли мэра Махачкалы Саида Амирова - «РР») Вопрос был в том, чтобы Абдулатипов не испугался. Абдулатипов сказал: я не испугаюсь. Но получилась очень интересная вещь. Абдулатипов, человек, выросший в советской системе, бывший преподаватель научного атеизма, оказался носителем классической позднесоветской коррупционной системы. Вдруг выяснилось, что у Рамазана Абдулатипова – огромный клан!
Ему боялись противоречить. Подчиненный как-то сказал: «Рамазан Гаджимурадович, по закону так нельзя делать!» Тот послал его матом. Чиновнику пришлось уволиться.
— Первым делом он утвердил вице-премьером Гаджи Махачева — тот ассоциируется с бандитизмом с 90-х годов. Оказалось, они с ним в Москве были очень дружны. А когда он назначил Гаджи Махачева борцом с коррупцией, возникли проблемы с доверием населения. Он хотел все сам. Он уничтожил систему госуправления республики. Дошло до того, что главам крупных сел пришлось на поклон к нему идти.
Кадиев уверен, что Абдулатипов платил всем крупнейшим изданиям, чтобы на федеральном уровне не было негативной информации о Дагестане.
— У вас есть доказательства?
— А где хоть одна хорошая аналитическая статья?
Он отвлекается от разговора, чтобы запостить в блоге заранее подготовленную картинку: школьники перегнулись через бортик пустого фонтана и болтают ногами. Надпись: «Ну че там? Нового главу Дагестана не видать?»
Знамения и наука
2013 год. Первое выступление Рамазана Абдулатипова перед студентами и преподавателями Дагестанского госуниверситета. Он пришел говорить про обновление кадров — и в это время со стены упал герб республики. Некоторым кажется, что это был символический момент.
Чем больше времени проходит, тем меньше люди готовы говорить и тем больше — сожалеть о несдержанной радости. Вдруг президент не примет отставку? Но на физические лаборатории страх не распространяется. Они не избалованы вниманием местной власти, их скудное финансирование — федеральное.
В лаборатории физики низких температур и магнетизма Института физики РАН тестируют новые образцы манганитов из Южной Кореи — на их основе корейцы построят холодильники будущего, без фреона. Образцы — крошечные пластины, металлическими волосками закрепленные в пластиковой рамке.
В двух баллонах на полу хранится жидкий азот. Чтобы развлечь гостей, его из термоса выливают на пол, он клубится и испаряется.
— Когда на встрече спросили, почему зарплата у учителей маленькая, Абдулатипов сказал: потому что эффективность низкая! Следовательно — вопрос, — руководитель лаборатории Ахмед Алиев отставляет в сторону термос с жидким азотом. — Почему у чиновников зарплаты большие, если эффективность низкая? Какое государство — мне кажется, можно определить по отношению к учителям.
— Ожидали ли вы чего-то хорошего от человека из вуза, философа?
— Цели были заявлены совсем другие: обновление кадров, борьба с коррупцией, и частично, в начале, эти надежды оправдались.
— Когда?
— Это тоже не связано с Абдулатиповым. Когда убрали главу города Саида Амирова — конечно, это не он убрал, а федеральная власть… но это произошло при нем.
— А что с образованием?
— Уровень образования как был катастрофическим, так и остался. Я не работаю в вузе, но к нам приходят дипломники. И я вижу: как шло в 2000-х падение, так и продолжается. Самые способные ребята знают, что они здесь не получат хорошего образования. Уезжают сразу. Дипломники приходят, не знают основополагающего — закона Ома. У меня уже несколько лет нет дипломников по этой причине. Они ничего не делают, ничего не могут. И то же самое можно сказать об уровне молодых сотрудников.
— Может ли изменить что-то новое назначение или проблема лежит в другой плоскости?
— Эта проблема начинается еще со школы. ЕГЭ — не лучшее решение наших властей.
Алиев не считает, что философ во власти — плохо, но его раздражает, когда власть философствует. Он знает, что люди здесь любят делить на черное и белое. Ему нравится, что Абдулатипов пытался прививать уважение к обычаям и культуре, хотя и не совсем удачным способом.
— Он говорил, что по праздникам надо одеваться в национальную одежду… Многие это восприняли с сарказмом, а мне понравилось.
Зато не понравилось, что глава предлагал учиться по своим книгам и сказал, что с детства мечтал быть президентом. Об этом вообще не надо мечтать.
— Можно ли сказать, что слишком быстро его занесло, что эта должность оказалась ему не по силам?
— Да, это хорошее определение.
Стало спокойно
Над рабочим столом у Ахмеда — фотография горного села Наказух, что в переводе с аварского означает «В облаках». Как и бывший глава республики, Алиев — аварец; это самый многочисленный из народов Дагестана, из которых 14 имеют свою письменность. В лаборатории работает много аварцев. Но сейчас здесь только Ахмед и Адлер, табасаранец. Они ставят чайник, достают мед в сотах, из села Наказух, приглашают за стол.
— Кто был бы хорошим кандидатом?
— Был бы хорошим человек, который имеет опыт работы в Дагестане, но не связан с кланами. Человек со стороны — опыт предыдущих показывает, что слишком быстро клан все захватывает. И побольше власти ему в руки дать, чтобы не было такого, что он не сможет чего-то сделать…
— А национальность?
— Сейчас многие люди говорят, что им без разницы. Лишь бы был человек, который решит проблемы. Сложности начнутся, если он не станет эти проблемы решать.
— Есть сейчас ощущение неопределенности?
— В научном мире — нет.
— Я аварец, он табасаранец, — говорит Ахмед, — и если мы друг друга не понимаем, то не потому, что я аварец, а он табасаранец.
— Он аварец, и в лаборатории много аварцев, — говорит Адлер, — но я не слышал, чтобы он на аварском разговаривал! Всегда на русском, чтобы мне не было непонятно. У аварцев национализм не развит.
Адлер постоянно бегает проверить, как идет эксперимент. Он тестирует корейские образцы манганитов в сверхнизких температурах. Для диссертации хватит двух, а он с августа протестировал уже четырнадцать. Скоро повезет результаты в Южную Корею.
— Сколько раз я в Россию ездил — ни разу табасаранцев никто не знал, — улыбается Адлер. — Не знаю, кого назначат следующим главой. Но, думаю, мое самочувствие не будет зависеть от его национальности.
А еще они рады, что в этом году к ним на конференцию приехали российские коллеги , которые обычно ехать сюда боялись. Их звали, а они отнекивались: «У вас же там стреляют, взрывают». В этот раз приехали — и сказали, что стало спокойно.
— Так что, за время Абдулатипова это произошло?
— Опять же, — отвечает ученые, — насколько это с ним связано? Но да, произошло все в этот период.
Кроме того, замечают они, республика стала более светской.
— Это же хорошо?
— Смотря для кого.
Свобода слова
Проезд на площадь Ленина разрешен только правительственным машинам. С помпой и сопровождением туда въезжает кортеж с номером 005. Это представители волнующихся кланов. В одиночку покидает площадь джип с номером 001. Говорят, Абдулатипов.
— Мы его всегда «били», и «били» хорошо, но когда он был главой, — главный редактор газеты «Черновик» Магди Камалов просит, чтобы слово «били» мы написали в кавычках. — Все четыре года мы «били» его фактами! Перестали «бить» со среды.
Будучи у власти, Абдулатипов пытался закрыть «Черновик» «за экстремизм». Не удалось — они как раз получили государственную премию за противодействие экстремизму из рук премьер-министра Дмитрия Медведева. «Раньше он был нашим другом, — говорит Магди, — но власть изменила его в дурную сторону. Правда, теперь он уже опять изменился, когда власть ушла от него».
— Считаете, что власть — это деформирующее поле, и когда человека изымают оттуда, он снова становится таким, как был, без последствий?
— Да. Но он никогда больше не будет нашим другом.
Магди взялся за газету, когда убили его брата Хаджимурада, основателя «Черновика». Его имя значилось в расстрельном списке — на листовках с угрозами журналистам, адвокатам и общественным деятелям, распространенных в 2009 году. Через два года его расстреляли, когда он вечером вышел из редакции.
С начала 1990-х в Дагестане убиты 15 журналистов и два министра печати.
Газета «Новое дело» всегда выходит с черной плашкой на второй полосе — портретами двоих погибших коллег, Магомедзагида Варисова и Ахмеднаби Ахмеднабиева, — и надписью «Наших сотрудников убили за правду».
И ее тоже глава пытался закрыть. Когда стало известно о том, что Абдулатипов уходит, газета опубликовала колонку Ахмеднаби, написанную, когда власть менялась в прошлый раз.
«Все они еще вчера клялись в вечной любви к бывшему руководителю. Естественно, помня историю прошлых взаимоотношений, каждый из гостей в первую очередь начнет бросать даже не камни, а огромные валуны в огород Магомедова. Последнему припомнят все реальные и мнимые грехи. <...> Министры, главы муниципальных образований, прочие чиновники чуть ли не со слезами на глазах вспомнят, что без взяток невозможно было решить ни одну проблему при прежней власти. С точностью до копейки подсчитают, какие барыши ей достались от федеральных дотаций, инвестиционных и прочих проектов. Также приведут статистику убийств и других преступлений.
Конечно, прозвучат и дифирамбы новому руководителю: дескать, он герой из героев, так сказать, современный Хочбар, Парту-Патима».
Ахмеднаби Ахмеднабиев, заместитель главного редактора махачкалинской газеты «Новое дело», застрелен 9 июля 2013-го. Убийство до сих пор не раскрыто.
В Дагестане, при всех его бедах и проблемах, сохранилась живая журналистика.
— Работу не найти молодежи. Устраивают только своих родственников. Такое впечатление, что Дагестан в какую-то яму падает, — говорят журналисты.
— А в то же время — вроде такой проблемный регион, а независимые СМИ сохранились, — удивляется шеф-редактор Ислам Абакаров. — Мне интересно, как это получилось?
Говорят, это менталитет.
Скоро планерка. Редакция бродит по интернету. Все ждут новостей.
— Я не хочу, чтобы пришел тиран или религиозный человек, — говорит девушка. — Не хочу, чтобы на меня надели хиджаб. И чтобы дети ходили в хиджабах.
«Новое дело» бывший глава тоже пытался закрыть за экстремизм.
Работайте, братья
Главный редактор «Нового дела» Хаджимурад Сагитов никак не может выйти на улицу. Пришел человек, который просит его прийти на суд.
— Придите шестого октября! Ваше присутствие очень много значит! Даже если вы ничего не сделаете!
Эти две газеты — «Новое дело» и «Черновик» — и были настоящими общественными приемными весь срок Абдулатипова и до него.
Хаджимурад идет по площади, мимо дома правительства республиики. Плитка на площади местами начала разрушаться.
— Это сделал мэр Амиров, который теперь пожизненно сидит, — показывает он под ноги. — И сколько денег на нее списали…
Он проходит мимо фотографии, на которой Путин подносит цветы бронзовому Расулу Гамзатову, а Абдулатипов все еще стоит на заднем плане. Мимо зеленой главы мечети, прижавшейся к зданию Ростелекома.
— Это сделал Абдулатипов, он еще вон там поставил церковь. Я считаю, он правильно сделал.
Выходя к зданию МВД, Хаджимурад останавливается. Вдоль здания тянется аллея, в центре ее — обелиск погибшим милиционерам.
— А это памятник нашим парням. Посмотрите, сколько их погибло! И все только в 2000-е годы.
62 имени за 2011 год.
За сутки 30 сентября в Дагестане убиты двое полицейских. В двух районах республики введен режим КТО. Нападавшие убиты. Дома родственников взорваны: подобного здесь не случалось никогда — такое было в Чечне в 2014 году.
Правозащитники говорят, что, несмотря на это, уровень насилия за последние четыре года снизился и со стороны силовиков, и со стороны боевиков. Что за все четыре последних года не погибло столько милиционеров, как за один 2011-й. И так же, как ученые-физики, задают вопрос: но это он или это при нем? Подтверждают, что республика перешла в более светское русло. О профилактическом учете — когда людей ставят на учет по внешним признакам, что есть нарушение прав человека, — говорят: «мы столько против него боролись, но он оказался эффективным».
Вспоминают, как однажды пришел месяц Рамазан — и все окрестные алкаши трезвые сидят.
— Я сказал друзьям: посмотрите, что же это такое? Все наши алкаши чай пьют!
— Что в этом плохого?
— Потому что боялись. Ведь уже были случаи, что сжигали кафе, в которых продавали алкоголь. Приходилось пиво прятать в черный-черный пакет и тихо нести его домой. За это время многое изменилось. И теперь даже, чтобы милиция не заподозрила тебя в экстремизме, нужно показаться на виду у всех пьяным.
Перед площадью появляются металлические заграждения. Город начинают патрулировать.
В пустом фойе гостиницы никого не осталось, администратор за полночь ушла спать. Но дверь осталась открытой, и в нее вошли три человека в полицейской форме, в бронежилетах и с автоматами. Из кармана бронежилета на груди у старшего выглядывала ориентировка, напечатанная на принтере.
— У вас усиление?
— Да.
Осенью и зимой с моря дует холодный влажный ветер, и они заходят сюда согреться ночью, когда дежурят в наряде.
— В нашем отделении много людей погибло.
— Почему именно в вашем?
— Мы дежурим на улицах, сталкиваемся с бандитами.
— А тот парень, который сказал «Работайте, братья» (Магомед Нурбагандов, лейтенант милиции, герой России посмертно, сказал эту фразу, когда боевики принуждали его обратиться к коллегам с призывом уходить с работы. — «РР»)?
— Он тоже у нас служил. Вот он с ним из одного села был.
Парень помоложе говорит, что Магомед Нурбагандов жил в соседнем дворе. Был программистом, устроился в милицию, только удостоверение получил. А старший группы добавляет, что многих других убивали, не снимая на камеру — привязывали к дереву и издевались.
— О чем вы думаете, когда такое случается?
— О том, что у них остались маленькие дети. Кто будет их кормить и как они без отца будут расти? — он притрагивается к шеврону на рукаве. — О своих детях. Что с ними будет потом.
— И что вас заставляет здесь работать?
— Я всегда хотел быть милиционером. У нас дети на улице подбегают, за руку здороваются. Тоже хотят вырасти и бандитов ловить. Ведь чем бы те ни прикрывались, какими бы лозунгами — они просто бандиты.
Женщина выходит и начинает кричать на них, чтобы они уходили. Эта гостиница на берегу имеет вполне определенную славу. И присутствие полиции может отпугнуть клиентов.
Люди в форме уходят, и она устало присаживается в старое кресло. Все в этой гостинице старое, заброшенное с советских лет. И сама она старая, старше Абдулатипова, с которым училась на одном факультете. «Когда он пришел, я так защищала его! А потом — он такой дурак, вабабай! И сейчас его все клянут — но совсем немного пройдет, люди начнут жалеть. Так и будет — то один, то другой».
Сейчас
Начинается снижение, иллюминаторы затянуты серой пеленой. Самолет рывком выталкивает шасси. Так же резко туман заканчивается, и под крыльями показываются дома. Самолет проваливается в глубокий разворот, и от кресла к креслу ползет напряжение. Низкий ветер поперек взлетной полосы терзает корпус, дробью прибивает шасси к взлетной полосе. Дребезжит смех, плещутся редкие хлопки, включаются телефоны.
«Вот и новый глава появился», — стучатся сообщения.
«А кто?»
Люди толпятся в проходе, держат сумки, детей, ступают след в след. Трап, асфальт, автобус. Двери закрываются. «Васильев! Васильев!» — раздается со всех сторон. Женщины молчат.
— Русский! Пц! — говорит один.
— Абдуалиевич! — подмигивает другой.
WhatsApp 17:23
«Довольно неожиданное решение, но большинство коллег одобряют».
WhatsApp 19:23
«Тут люди говорят Пц»
WhatsApp 19:50
«Но у нас с кем говорил, почти все поддерживают. Наверное, которые говорили Пц, это были чиновники, и надеюсь, что таким чиновникам Пц и будет».
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl