RR Люкс.Личности.Бизнес.История
Всё нормаль!
В декабре 2025 года исполняется 140 лет со дня рождения знаменитого художника, конструктивиста-визионера Владимира Татлина. RR рассказывает о его вкладе в моду и показывает «картинки с выставки», открывшейся к юбилею в Центре «Зотов»
Голодный 1923-й в Петрограде: люди продают семейные реликвии, чтобы купить буханку плохого хлеба, книгами топят печки-буржуйки, «старорежимная» одежда приходит в негодность, но её раз за разом перешивают и штопают. А в это время художник-авангардист Владимир Татлин — ещё довольно молодой (нет и 40), но уже всемирно известный — придумывает «одежду будущего» для пролетариев, которые и должны строить это будущее — светлое, коммунистическое.
Созидающий башню
Владимир Евграфович Татлин родился в 1885 году в дворянской семье. Отец, представитель старого орловского рода, был инженером-железнодорожником (перспективная на тот момент профессия), а мать писала стихи и сочувствовала «Народной воле» (как тогда это было принято у образованных эмансипированных женщин). Она умерла, когда Володя был совсем ребёнком. Но, очевидно, сын унаследовал богемно-бунтарский материнский дух: в 13 лет бросил учёбу, сбежал из дома и воплотил в реальность мечты, которые для большинства его ровесников, подростков из благополучных семей, прилежных читателей приключенческих романов, так и остались мечтами. Татлин служил юнгой на морском пароходе, готовил краски и левкасил доски в артели иконописцев, помогал рисовать декорации в провинциальных театрах.
Талантливый парень поступал в «конвенциональные» учебные заведения — от Московского училища живописи, ваяния и зодчества до Пензенского художественного училища, но его или отчисляли, или уходил сам: нонконформизм проявлялся и в отношении к профессии. Татлину повезло, что его творческая молодость пришлась на десятилетие максимальной художественной свободы в Российской империи: с 1905-го (года революции и царского манифеста «об усовершенствовании государственного порядка») до 1914-го, когда начало Первой мировой в корне изменило и жизнь страны в целом, и то, что сейчас называют «арт-процессом», в частности.
Вполне естественно, что Татлин входил во все тогдашние громкие художественные объединения: от эстетского «Мира искусства» до эпатажных «Бубнового валета» и «Ослиного хвоста». Общался с Бурлюками, Хлебниковым, Маяковским. В 1915-м вместе с Малевичем и его последователями участвовал в ставшей легендарной «Последней футуристической выставке картин “0,10” (ноль десять)», обозначившей его связь с зарождающимся супрематизмом, который принёс Татлину мировую известность уже через пять лет.
В 1920-м прогрессивные художественные круги Старого и Нового Света обсуждали фото, на котором молодые немецкие художники Георг Гросс и Джон Хартфилд (урождённый Гельмут Герцфельд, сменивший имя в знак протеста против немецкого милитаризма) держат плакат с надписью Die Kunst ist tot. Es lebe die neue Maschinenkunst Tatlin («Искусство умерло. Да здравствует новое машинное искусство Татлина»). Причиной такого триумфа стал ныне хрестоматийный проект Башни Татлина (Памятника III Коммунистического интернационала). Гигантское асимметричное сооружение с вынесенной наружу несущей конструкцией высотой 400 метров на тот момент было невозможно реализовать технически, но как арт-манифест этот проект отлично работал.
Нужда как вдохновитель
Но всемирная известность — всемирной известностью, а реальность в Петрограде (так же как, впрочем, и в тогдашнем Берлине) была жестокой: разруха, голод, дефицит всего, в том числе самой необходимой повседневной одежды. Её «доставали» через спецраспределители, покупали на чёрном рынке у спекулянтов за громадные деньги (или за чуть меньшие — на толкучке, где продавалось совсем уж малопригодное к носке тряпьё). Об этом в своём неподражаемом стиле в романе «Хождение по мукам» писал Алексей Толстой — очевидец и участник тогдашних событий.