Тема номера / Криптономика / Обложка
Карьера менеджера
Как Владислав Мартынов стал предпринимателем, инвестором и блокчейн-энтузиастом
«Для предпринимателя важно упорство. Даже если у тебя сразу не получается и кажется, что провал, ты продолжаешь работать, искать решение, веришь в цель, не бросаешь проект, пытаешься довести до успеха», — говорит Владислав Мартынов. За свою карьеру он был менеджером, предпринимателем, инвестором, а два года назад стал блокчейн-энтузиастом и советником Ethereum Foundation Виталика Бутерина.
Владислав Мартынов говорит, что ему всегда были нужны новые вызовы. В 1990-м он решил, что не хочет быть моряком, а хочет «изучать бизнес», поэтому перевелся из Мурманского мореходного училища в родную Москву, в Российский университет кооперации, поступив на новый совместный курс по международным экономическим отношениям с Университетом Джорджии. После его окончания устроился на работу в московский офис американской аудиторско-консалтинговой компании Arthur Andersen.
Его и ряд других молодых сотрудников, включая Дмитрия Бутерина, с которым Мартынов сдружился, компания отправила на стажировку в Чикаго, где в числе прочего они изучали новую для России тему под названием «Оптимизация бизнес-процессов и системная интеграция». «Консультанты должны были на предприятиях внедрять новые технологии — ERP-системы, CRM, поэтому на стажировке учили, что они собой представляют, как организовать проект», — рассказал журналу РБК Дмитрий Бутерин. «На Западе это были продвинутые технологии, а у нас о них мало кто знал», — объясняет Мартынов.
Вернувшись из Чикаго, Мартынов занялся как раз продажей российскому крупному бизнесу — заводам, банкам и так далее — ERP-систем (от англ. Enterprise Resource Planning — планирование ресурсов предприятия). Было непросто, вспоминает он: «Я такой худенький молодой мальчик в белой рубашечке приезжаю в Братск с двумя такими же коллегами, и мы рассказываем гендиректору завода про эффективность, KPI и так далее, а он отвечает: «Все это классно, я, правда, ничего не понял. Но если я все это внедрю, мне ЕБРР заем на $10 млн даст?» Для получения западных кредитов нужно было иметь аудиторское заключение ведущих компаний, а для аудиторов нужно было перестраивать бизнес по мировым стандартам, поэтому многие предприятия подписывали контракты. «Мы помогали российской экономике после развала Советского Союза становиться эффективной», — говорит Мартынов.
Но в 1996-м из московского офиса Arthur Andersen ушел партнер Джим Морлат, которого Мартынов называет своим первым наставником: «Он показал, как делать бизнес по-западному». Тогда Владислав предложил коллегам, Дмитрию Бутерину и его будущей жене Майе Борисовой, создать собственную компанию и начать продавать ERP-системы среднему бизнесу, с которым та же Arthur Andersen работать не хотела. В феврале 1997 года молодые люди заключили партнерское соглашение с датской компанией Columbus IT, занимающейся консалтингом, внедрением ERP-систем и др. Сняли под офис номер в дешевой гостинице на окраине Москвы. У каждого было $2‒3 тыс. сбережений, и вся надежда была только на себя, говорит Владислав.
Свой бизнес
«Я вырос в «совке» без малейшего понимания, что такое бизнес, поэтому отказываться от надежной работы в большой компании было страшно», — вспоминает Дмитрий Бутерин. Он принес из дома телефон, Майя — бизнес-справочник «Желтые страницы». В течение первых четырех дней сотрудники компании Columbus IT Partners Russia звонили потенциальным заказчикам. «Диалог каждый раз звучал примерно так: «Здравствуйте, вам нужна ERP-система? Что? Не звонить больше?» — смеется Мартынов. На пятый день им удалось назначить две встречи — с Фондом Сороса и с Европейским банком реконструкции и развития.
Готовились три дня, разыгрывали весь ход переговоров в лицах, очень переживали. В офис ЕБРР Мартынов и Бутерин пришли в строгих костюмах и галошах, защищающих туфли от дождя, — привезли такие из Чикаго, увидев у консультантов Arthur Andersen. «Мы выглядели забавно, оттарабанили презентацию, потому что заранее выучили ее наизусть», — говорит Мартынов. Сотрудникам ЕБРР выступление понравилось, но их смутило, что в компании работают три человека и нет ни одного клиента. Но Мартынов убеждал: «Важно, не сколько людей в компании, а кто именно будет делать проект». В итоге подписали первый контракт с ЕББР, а через три дня — с Фондом Сороса.
Кризис 1998 года сильно ударил по Columbus IT Partners — в конечном счете он пошел на пользу: после его окончания удалось резко нарастить долю рынка. Но несколько месяцев было очень тяжело, вспоминает Мартынов: потеряли деньги, лежавшие в лопнувших банках, а клиенты два-три месяца не платили совсем. В разгар кризиса основатели компании подали документы на эмиграцию в Канаду. Семья Бутериных, включая шестилетнего Виталика, переехала в эту страну на постоянное жительство уже в 1999 году.
Мартынов переехал в Канаду в 2000 году, провел там около двух лет, но продолжал жить между двумя странами: готовилась сделка по продаже Columbus IT Partner. В 2001 году часть бизнеса компании купила датская компания Navision, Владислав стал ее гендиректором в России. Через несколько месяцев саму Navision купил Microsoft, и Мартынов возглавил Microsoft Business Solution (MBS) в России — за год он должен был интегрировать этот новый для корпорации бизнес в уже существующие продукты. В 2003 году российский офис MBS был признан лучшим, а Мартынов — менеджером года во всем глобальном Microsoft. Его в числе других отличившихся работников пригласили для награждения на собрание в США и на ужин с руководством компании.
Менеджер корпорации
На ужине Мартынова посадили рядом с гендиректором Microsoft Стивом Балмером, они разговорились о тонкостях работы на этом новом для Microsoft направлении, и в итоге Балмер пригласил Владислава переехать в штаб-квартиру в Редмонд и создать новую глобальную стратегию взаимодействия Microsoft с разработчиками софта. «Я побаивался этой большой бюрократической машины, потому что чувствовал себя в ней страшно некомфортно», — говорит Мартынов, но предложение выглядело слишком заманчиво.
В Редмонде Мартынов работал с 2003 по 2005 год, испытав все прелести работы в корпорации. Пережил культурный шок — «я думал, что у меня хороший английский, а они там общаются на спортивном, бейсбольном сленге, который я не понимал и попадал в смешные ситуации». А также множество мелких и крупных корпоративных подстав со стороны коллег, недовольных назначением выскочки из России. «В общем, было весело», — говорит Мартынов, но стратегия в итоге была внедрена.
«Основная отличительная черта Мартынова как лидера и как человека — сильная энергетика, которой он заряжает свою команду», — говорит руководитель одного из департаментов Microsoft Алена Геклер, работавшая с Мартыновым в нескольких компаниях.
После окончания работы в Microsoft Мартынов получил новое предложение — возглавить известную ему компанию Columbus IT, — в 2005 году приехав в штаб-квартиру в Копенгаген. «В тот момент она была почти банкрот», — вспоминает Мартынов, и задачей гендиректора было вывести компанию в прибыль. С задачей не справились три предыдущих топ-менеджера, один из которых пришел из IBM, поэтому предложение было интересным, говорит Мартынов. Уже через девять месяцев компания стала прибыльной, через полтора года утроила капитализацию. Параллельно карьере менеджера развивалась история предпринимателя Мартынова, начавшаяся в Канаде в начале 2000-х.
Инвестор и предприниматель
Когда эмигрант приезжает в новую страну, его там никто не ждет. «У тебя нет связей, нет опыта, в карьере приходится опуститься на ступеньку-две ниже — надо снова зарабатывать репутацию», — вспоминает Дмитрий Бутерин. «Чего мы только ни делали там, чтобы адаптироваться», — говорит Мартынов.
Одним из первых проектов, который друзья запустили в Канаде, был сервис PowerInside, где пользователи могли общаться со своим психотерапевтом онлайн. «Проект опередил свое время лет на пять», — говорит Мартынов: люди ментально не были готовы, смартфонов в нынешнем виде тогда не было, а бежать к компьютеру каждый раз, когда нужна консультация врача, не очень эффективно. Сразу после закрытия PowerInside, в 2001 году, Владислав Мартынов, Дмитрий Бутерин и Майя Борисова создали компанию BonaSource. В 2006 году она была преобразована в компанию Wild Apricot: у основателей было примерно по 30% акций, часть акций позже получили сотрудники компании в виде опционов. Wild Apricot предоставляла софт небольшим некоммерческим организациям (стоимость услуг — $1 тыс. в год). Партнеры разработали систему, с помощью которой можно было собирать деньги, организовывать мероприятия, поддерживать работу сайта и т.д., объясняет Бутерин. Разработчики сидели в Зеленограде. В конце сентября 2017 года Wild Apricot купила американская компания Personify, которая предоставляет похожие услуги крупному бизнесу — вместе эти компании покрывают весь рынок, рассказал Бутерин. Сумму сделки он не раскрыл, сказав лишь, что она «больше $10 млн, но меньше $100 млн».
Оперативное руководство Wild Apricot в большей степени взял на себя Бутерин. Мартынов участвовал в совете директоров и вопросах стратегического развития компании. В их партнерстве Владислав всегда отвечал в большей степени за бизнес-развитие, Дмитрий — за технологию. «Он гениальный человек, чувствует на этапе зарождения технологий, когда и какие из них станут коммерчески успешными», — говорит Мартынов.
Владислав прожил в Канаде очередные три года, с 2006 по 2008-й, но, когда грянул новый кризис, получил предложение вернуться в Россию от компании SAP. «У меня был потрясающий дом со столетней ивой, еноты вокруг ползали, обстановка умиротворенности. Честно говоря, идеологически мне было не очень интересно, но они предлагали хорошие деньги», — вспоминает Мартынов.
«Мы одновременно с ним собеседовались на должность гендиректора, SAP выбрал Мартынова, а мне предложили возглавить создаваемую компанию по работе с малым и средним бизнесом», — рассказывает исполнительный директор кластера информационных технологий фонда «Сколково» Игорь Богачев. Он стал заместителем Мартынова, а после его ухода возглавил российский SAP.
Мартынов — ярко выраженный предприниматель, он берет на себя ответственность, предлагает новое, пытается изменить устои, чем отличается от 90% людей, работающих в компаниях вроде SAP, объясняет Богачев. Но и такие люди корпорациям нужны, добавляет он: «Если все будут следовать корпоративным нормам, кто будет развивать компанию?» Мартынов возглавлял российский SAP два года, а уволившись, получил очередное предложение, ставшее новым вызовом.
«Железный» опыт
«Я же никогда железом не занимался», — первое, что ответил Мартынов Денису Свердлову, который позвонил ему летом 2011 года и предложил создать российский смартфон. Они познакомились в 1990-х: Свердлов возглавлял компанию, внедрявшую ERP-системы Navision в Санкт Петербурге. Для этой статьи Свердлов общаться с журналом РБК не захотел.
Было много сомнений и вопросов, рассказывает Мартынов. «Мы столкнемся с большим валом негатива и скепсиса, нас будут все гнобить, никто не будет верить, говорил я Денису», — вспоминает Мартынов. После не очень долгих раздумий он согласился: «Идея была авантюрная, мощная, в случае успеха разрывала бы шаблоны. И хорошо ложилась на мою убежденность, что надо заниматься проектами, которые показывают миру и российской молодежи, что мы можем создавать интересные продукты и строить на их основе международный бизнес даже в области, где у нас изначально отсутствует экспертиза или ее ничтожно мало».
У проекта смартфона, позже названного YotaPhone, к тому времени уже были инвесторы — совладельцы фонда Telconet Capital Сергей Адоньев и Альберт Авдолян. И уже состоялась встреча главы «Ростеха» Сергея Чемезова и тогдашнего президента Дмитрия Медведева, во время которой Чемезов представил один из ранних прототипов YotaPhone — гладкий смартфон без дырок и кнопок. Аппарат не включился, и СМИ не оставили эту накладку без внимания.
Став гендиректором Yota Devices, Мартынов сказал Свердлову, что ему неинтересно делать продукт для отечествен ного рынка — это должен быть телефон, который будут покупать по всему миру. Выбрали новую концепцию — смартфон с двумя экранами, один из которых, работающий на базе электронных чернил E-ink, всегда включен. Разработку продукта Мартынов поручил финской команде, состоявшей из бывших сотрудников Nokia.
Прототип первого YotaPhone работал максимум десять минут, после чего его надо было снова заряжать. Несколько устройств Мартынов повез на выставку потребительской электроники CES в Лас-Вегасе в январе 2013 года, договорившись показать его журналистам из технологических изданий TechCrunch, Engadget и Cnet. «Мы даже не участвовали в выставке, просто хотели узнать их мнение», — рассказывает Мартынов. Аппараты пришлось тайком менять под столом, замещая разрядившийся следующим, но телефон вызвал восторг, говорит он, и на следующий день устройство получило приз как самый инновационный продукт. На сцене Мартынов впервые произнес его название — YotaPhone, а западные СМИ разразились восторженными статьями. Это был переломный момент: инвесторы поверили, что проект может быть успешным, говорит Мартынов.
Первый YotaPhone не должен был стать массовым продуктом — Yota Devices произвела и продала 10 тыс. аппаратов, сразу после этого приступив к производству второго. «Если первый YotaPhone я не стал бы дарить родителям или друзьям, то второй я уже смело дарил — было не стыдно», — говорит Мартынов. Презентация новинки состоялась в начале 2014 года на выставке Mobile World Congress в Барселоне. Всего планировали продать 300 тыс. устройств.
У Yota Devices были налажены отношения с такими дистрибьюторами смартфонов в Европе и США, как Vodafone и Ingram Micro. Параллельно Мартынов искал нового инвестора и вел переговоры с инвестиционным фондом из Канады, основанным бывшим руководством и основателями Blackberry. Они были готовы войти в капитал Yota Devices, исходя из оценки ее стоимости в $150 млн, профинансировать рекламную кампанию YotaPhone 2 и разработку YotaPhone 3, добавляет он.
Но весной 2014 года состоялся референдум в Крыму, США и Евросоюз ввели экономические санкции против России, и западные инвесторы прервали переговоры. «Мы не запустили рекламную кампанию для YotaPhone 2, продажи в первые месяцы не состоялись в том объеме, в котором мы рассчитывали», — вспоминает Мартынов. Цену на смартфон пришлось снизить, продажи всех 300 тыс. YotaPhone 2 растянулись на полтора года, а прибыль была меньше ожиданий. Мартынов сокращал персонал и искал новых инвесторов.
«После запуска YotaPhone 2 мы пытались делать вид, что все хорошо, но на самом деле у меня не было денег даже на зарплату», — признается он. В компании разработали дизайн YotaPhone 3, и Владислав уехал в Китай: «Только там можно найти инвестора, который не будет париться про санкции». В 2015 году китайская компания China Baoli (ранее — Rex Global Entertainment) выкупила у фонда Telconet 30% Yota Devices, исходя из оценки компании в $154 млн. У фонда осталось 34,9% акций Yota Devices, еще 25,1% принадлежит «Ростеху», а 10% — менеджменту.
Мартынов считает, что проект YotaDevices был успешным: была создана с нуля компания, сделавшая 60% продаж телефонов за рубежом, бренд YotaPhone стал известен в мире, инвестор вернул инвестиции с прибылью. Развитие бизнеса Yota Devices после продажи сильно замедлилось из-за новой стратегии, которую внедрил новый акционер, и серьезных задержек с выходом YotaPhone 3, считает Мартынов. Полгода назад он вышел из совета директоров Yota Devices и окончательно перестал заниматься этим проектом.
«Когда я закрыл сделку с китайцами, примерно два года назад я набрал Виталика и сказал: «Слушай, у меня есть время свободное, я бы хотел помочь в работе с большими корпорациями, в построении экосистемы вокруг фонда. Он сказал: «Да, конечно», — рассказывает Владислав.
Блокчейн и Бутерины
Основателя Ethereum Foundation Виталика Бутерина Мартынов помнит еще совсем маленьким — говорит, что он уже тогда увлекался математикой и программированием и уже в пять лет мог писать простые программы в Excel на компьютере, который подарил ему отец. Дома у Бутериных была математическая энциклопедия, которую Виталик с интересом изучал. Как-то за ужином Дмитрий похвастался, что сын знает 35 цифр после точки в числе пи, и Виталик легко назвал их, говорит Мартынов. «Кому-то легко запоминаются стихи Пушкина, а мне — цифры», — говорил Виталик в одном из интервью.
Мартынов о блокчейне впервые узнал от Бутерина-старшего в 2010 году: «Он мне на примере технологии обмена файлами (торрентов) объяснил, как работает пиринговая система платежей биткоин через децентрализованную распределенную сеть компьютеров». Виталик о биткоине тоже узнал от отца и решил, что безопасность, надежность и прозрачность технологии этой криптовалюты можно использовать не только для платежей или денежных переводов. В 2013 году Виталик опубликовал «белую книгу» Ethereum, в 2014-м провел ICO и запуск этой блокчейн-платформы. Остальное — уже легенда.
После звонка Виталику в 2015 году Мартынов начал работать советником Ethereum Foundation и после этого «сильнее осознал, что это взрывная технология» — тема блокчейна захватила его полностью. «Я увидел уникальные возможности для России, осознал, что появление этой технологии дает возможность нашей стране сделать экономический и технологический рывок и обеспечить достойное будущее», — говорит Мартынов. Весной 2016-го он организовал приезд Виталика Бутерина в Москву для встречи с российским блокчейн-сообществом.
«Виталик хотел приехать в Россию, ему нужна была помощь. Соответственно, я его свел с Владом. Россия была для Виталика одним из сотен мест, которые он посещает», — говорит Бутерин-старший, который не склонен переоценивать значение России для сына и способность других людей оказывать влияние на Виталика. «Он молодой, но независимый человек: я был бы рад, если бы он принимал больше помощи и от меня, и от Влада, но не всегда это удается», — добавляет Дмитрий Бутерин.
Обычно во время встреч Виталик рассказывает про развитие блокчейна, а Мартынов — про развитие экосистемы вокруг этой технологии, а также обсуждает потенциальные форматы сотрудничества. «Примерно половина глобального блокчейн-комьюнити — русскоязычные люди, поэтому у нас есть уникальный шанс первыми использовать все преимущества этой прорывной технологии. Нам надо только сделать так, чтобы этот шанс не уплыл куда-то еще», — говорит он. Начинается гонка стран за более комфортное законодательство для блокчейн-проектов, добавляет он: «Нам важно быть первыми, так как умы и деньги новой криптоэкономики сконцентрируются именно там, где будет такая правовая основа».
В этом году Виталик приезжал в Россию уже второй раз, на этот раз встретившись с Владимиром Путиным: Бутерин рассказывал президенту России о блокчейне, криптовалютах и возможности использования этих технологий в России. Путин «поддержал идею налаживания деловых контактов с возможными российскими партнерами», рассказал его пресс-секретарь Дмитрий Песков. Не то чтобы встреча Бутерина с Путиным имела мгновенный магический эффект, но воспринимать эту технологию в России стали гораздо серьезнее. Кроме того, у блокчейна и раньше были верные сторонники среди крупных чиновников и бизнесменов.
Правительство изучает все, что связано с использованием технологии блокчейн «и в госуправлении, и здравоохранении, и в ряде других секторов», говорил вице-премьер Аркадий Дворкович в интервью порталу Banki.ru в сентябре 2017-го. Публично поддерживали идею внедрения блокчейна в разные сферы экономики первый вице-премьер Игорь Шувалов, президент Сбербанка Герман Греф, глава Федеральной налоговой службы Михаил Мишустин.
Мартынов и сам занимается внедрением блокчейна в реальную жизнь: вместе с отцом и сыном Бутериными они создали инвестиционный фонд L4 Venture (бывшая BlockGeeks Lab), который вкладывается в блокчейн-стартапы. «Мы находим маленькие команды или даже идеи и инвестируем в них», — рассказывает Мартынов. Реально работающих проектов на блокчейне пока очень мало, сетует Дмитрий Бутерин: «Пока все наобещали золотые горы, собрали кучу денег, а теперь думают». Но это нормальный процесс — технология молодая, и у нее огромное будущее.
Еще один проект в перспективной области Мартынов запустил вместе с сыном Александром: в 2015 году они создали компанию ICEBERG, которая занимается спортивной аналитикой, используя для этого искусственный интеллект, машинное обучение и big data. «По сути, это концепция Moneyball», — объясняет Владислав: ICEBERG анализирует матч и помогает улучшать тренеру игру каждого отдельного игрока и всей команды. Сейчас она работает только для хоккея, но компания планирует использовать ее для других видов спорта. Разработчики ICEBERG сидят в Москве.
«Выбирая проекты, я всегда опирался на свою эмоциональную мотивацию. Мне важно, чтобы люди в России жили в высокотехнологичной стране, — говорит Мартынов, — И я старался доказать, что у нас есть талантливые ребята, которые умеют создавать и управлять международными хайтек-проектами».
- $18,4 млн привлекла на ICO блокчейн-платформа Ethereum в 2014 году
- 15 транзакций в секунду может поддерживать сейчас платформа Ethereum (биткоин — 5–7)
- 3,64 млн эфиров украли неизвестные хакеры у проекта The DAO Виталика Бутерина и партнеров летом 2016 года
- $303 стоил один эфир 12 октября 2017 года
- $30 млрд составила общая стоимость всех эфиров — за год она выросла почти в 30 раз
Источник: coindesk.com, etherscan.io
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl