Правила жизни Джека Николсона
Актер, Нью-Йорк, 83 года
Я всегда ношу солнцезащитные очки, потому что мне их прописали. Когда-то давно средний американец во мне считал, что в этом есть некоторая доля жеманства. Но в южной Калифорнии очень яркое солнце. Кроме того, если тебе известны минусы жизни на публике, ты начинаешь признавать необходимость защиты. Я приучен смотреть людям в глаза, но я не могу смотреть в глаза всем, кто хочет смотреть в мои: у меня просто не хватит на это душевных сил.
Ненавижу советы — все, кроме своих.
Ненавижу давать советы, потому что люди все равно их не слушают.
Обожаю разговоры. Я всегда готов изменить свое мнение, пусть только меня переубедят. Наверно, я единственный либерал, прочитавший «Предательство» Энн Коултер (бестселлер журналистки-консерватора, ярой противницы демократов. — Esquire). Я хочу знать, понимаете? Мне нравится слушать других. Это для меня подлинный эликсир жизни.
Мне кажется, мало кто по-настоящему понимает, что такое отдых и как важно отдыхать правильно. Сейчас люди соревнуются друг с другом по части отдыха, словно для того чтобы вписаться в наше пуританское представление о мире, ему нужно обладать какой-то дополнительной ценностью. Но если вы играете в гольф, чтобы договориться о кредите, это уже не гольф, верно?
Я был очень доволен своим Джокером (роль в фильме «Бэтмен». — Esquire). Я смотрю на это как на произведение в стиле поп-арта.
Камера снимает то, что перед ней находится.
После 11 сентября я помалкивал. Все возможные позиции были озвучены: за, против, добро, зло... Мне нечего было добавить. И я подумал: сейчас самое время вмешаться клоунам. Понимаете, что я имею в виду? Вот почему я посвятил несколько лет комедиям.
Стыдно признаться, но я читаю только спортивные страницы.
Лучшим видом спорта я всегда считал баскетбол, хотя сам не очень к нему приспособлен.
По-моему, тем, кто родился после войны, чужда идея личной ответственности. Это кажется мне крохотной, но важной разницей в поколениях, которая многое объясняет. Люди разочарованы. Они не хотят брать на себя ответственность за собственные неудачи, предпочитая говорить: «Я такой, и в этом причина» или «Со мной случилось то-то, и в этом причина». Каждый норовит свалить все на кого-нибудь или на что-нибудь.
Я многому в жизни научился еще мальчишкой, играя на пляже в азартные игры.
В последнее время я придаю все меньше значения тому, что у актеров обычно называется «созданием образа». Все эти прихрамывания и шепелявости, манера говорить... мне неохота с ними возиться. Это должно идти изнутри. Главное — то, кто ты есть. Вот над чем нужно работать. К любой роли я подхожу автобиографически.
Сегодня я говорил по телефону с Шоном Пенном. Мне показалось любопытным, что меня нет среди актеров — сторонников метода Станиславского, список которых недавно опубликовали в одной статье, и я сказал ему об этом. И добавил: «Мне до сих пор удается их дурачить!» Я считаю это достижением. Потому что, по-моему, в актерском мире нет почти никого, кто лучше понимал бы метод Станиславского и больше руководствовался им в работе, чем я. Странно, что никто этого не замечает. Наверное, это потому, что реальность и представления о ней часто расходятся.
Почему бы не взять все достижения современного разума и не применить их к уличному движению?