Робокопы – полиция будущего
Впервые в истории полицейские убили американского гражданина – хотя и массового убийцу – на территории США при помощи робота со взрывчаткой. Где после этого наши гражданские права?
В темные ранние утренние часы 8 июля 2016 года Майка Хавьер Джонсон скрючился, напевая, с винтовкой на втором этаже колледжа Эдь Сентро. Одиннадцать человек ранены, пятеро полицейских мертвы. После двух часов попыток, полиция Далласа прекратила переговоры. Спецназ уже расположился в коридоре неподалеку от Джонсона и заложил фунт пластиковой взрывчатки С-4 в «руку» принадлежащего подразделению Remotec Andros Mark 5A-1. У него есть видеокамеры и манипулятор, но, не считая умения ослеплять вспышкой света или ущипнуть, он не боец. Его создали для обезвреживания, а не для доставки бомб. Этим утром, впервые в истории полицейских роботов, он будет использован, чтобы отнять жизнь у человека.
Потом уже будут кричащие заголовки вроде «Роботы-убийцы пришли!» Но они не верны. Робот не был разумен. Он никого не убивал, это его кто-то использовал, чтобы убить кого-то еще. Большая часть обсуждения была посвящена роботу и ему подобным: насколько они тяжелы, как быстро движутся, как работает их электрическая «мускулатура». Эти детали поверхностны, но наш коллективный невроз, что когда-нибудь роботы станут главными, лежит глубоко. Искусственный интеллект может быть и угрозой, и благословением – но то, что произошло в Далласе, не имеет никакого отношения к ИИ.
По словарному определению, ИИ есть воспроизведение биологического разума. Философы и программисты не могут прийти к согласию относительно того, может ли ИИ быть чем-то большим, чем убедительная шарада, не говоря уж объектом регулирования. По самому вольному определению, ИИ это то, что пытается пристрелить или обогнать вас в компьютерной игре. Но даже это лежит вне пределов возможностей полицейских роботов. Использованный в Далласе Andros управляется на расстоянии, как игрушечная машинка.
Никто из полицейского управления Далласа не согласился со мной поговорить, но Тим Диз, бывший полицейский и преподаватель уголовного права, понимает суть событий 8 июля. «Ситуация в Далласе была во многом уникальной, – говорит он. – Стрелок был в зоне, где полицейские не могли его заметить, не попав в зону поражения. Предполагалось, что у него солидный запас боеприпасов и на нем закреплена взрывчатка».
Дон Хаммер, доцент уголовного права, согласен с коллегой. Он объясняет положение Джонсона в 10 метрах по коридору от спецназа, в серверной комнате, из которой он мог легко оборонять оба дверных проема. «Он забаррикадировался в таком месте, где были вероятны новые жертвы в случае полицейского штурма – или же, если от такового отказались бы, в результате стрельбы по сотрудникам правоохраны и гражданским, либо в результате детонации взрывчатки, которая, по его словам, была на нем. Решение о нейтрализации объекта было абсолютно необходимым. Разве результат был бы другим, если бы нарушитель был убит пулей снайпера, а не взрывным устройством, закрепленным на роботе?»
Если Даллас был особым случаем, то он поднимает больше теоретических, чем практических вопросов, а именно меняет ли формат принятия решений полицией наличие у нее роботов, способных убить подозреваемого? Потому что если это так, обратной дороги нет.
***
Технология меняет правоохранительную деятельность. Так было с кевларовыми бронежилетами, перечным газом, тазерами, скрытыми камерами, замаскированными полицейскими машинами, лэптопами, радиостанциями, светошумовыми гранатами и слезоточивым газом. Американская полиция изменилась и тогда, когда в 1980-е вместо револьверов получила полуавтоматические пистолеты, и когда в 1990-е длинноствольное оружие поступило на вооружение обычных, неспецназовских полицейских. Последствия этих изменений сильнее всего ощущаются сегодня.