Писатель Сахаров
21 мая исполняется сто лет со дня рождения Андрея Сахарова — великого учёного и правозащитника, лауреата Нобелевской премии мира. Его публицистические произведения и мемуары — в числе самых влиятельных написанных по-русски текстов XX века. Тем не менее об их литературных качествах почти не говорят, обсуждая в первую очередь общественное значение. «Полка» попросила писателя, журналиста и литературоведа Александра Архангельского рассказать, каким писателем был Сахаров.
Литературное дарование — последнее, о чём упоминают в связи с академиком Сахаровым. Хотя объём написанного им велик, а качество текстов не ставится никем под сомнение. Более того, последние месяцы он полностью отдал писанию. Утром 14 декабря 1989 года положил на стол жене только что законченное предисловие к книге «Горький, Москва, далее везде» и эпилог к «Воспоминаниям», вечером сказал, что хочет ещё посидеть за столом, внести правку в текст «сахаровской» Конституции. Через час его не стало.
Понятно, что на литературную дорогу его толкнули не писательские амбиции и не жажда научного просветительства, но прикладные задачи, связанные с общественным темпераментом. Что, конечно, наложило отпечаток на стиль, ключевые приёмы и жанры. Первый сахаровский текст, в котором ставится подобие публицистической задачи, — неопубликованная статья 1958 года «О радиоактивной опасности ядерных испытаний». Написанная по просьбе Игоря Курчатова, лояльная и даже лоялистская, она уже содержит главную идею Сахарова: право на жизнь священно, мирное сосуществование — норма и цель политики. И здесь определился главный риторический приём Андрея Дмитриевича: расширенный повтор. Сначала мысль формулируется тезисно, затем обрастает доводами, те подкрепляются образами, после чего мы возвращаемся в исходный пункт — на новом уровне. Вновь расширяем примерами. Чтобы аккордом повторить — усиленно — в финале. Так не пишут естественники — образный ряд им мешает; так не пишут гуманитарии — слишком много доводов «от ума»; так не пишут политики — им некогда ходить кругами, они устремлены вперёд; так не пишут авторы закрытых докладных — от них не требуют утопий полного разоружения. Так пишет Сахаров. Прагматик, утопист, человек синтетического сознания.
Ровно через 10 лет, в 1968-м, Сахаров создаст самую известную свою работу, которой скорее подходит старинное слово «трактат»: «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Название отсылает к предельно условному XVIII веку и задаёт камертон восприятия: ожидайте аналитического «захода», субъективного рассуждения, которое перерастёт в утопию. Опять же, утопию в старинном смысле слова, то есть не безответственные прожектёрские пожелания, а конкретный проект переустройства мира на иных основаниях. Который будет обязательно реализован, пусть и не сразу, не сейчас, но всё-таки в рамках земной истории. О конвергенции* как сахаровском экономико-политическом идеале сказано много; о конвергенции как жанровом и стилевом решении — гораздо меньше. Между тем он был именно конвергентным писателем, то есть синтезировал традиции.