Отдельные люди. Продолжение истории побега Александра
В первой части — история мужчины, после рождения двойняшек ушедшего из семьи и затем обратившегося за помощью в связи с многочисленными нарушениями здоровья, в которых его лечащий врач предположил психологическую подоплеку. В продолжение Катерина Мурашова рассказывает историю его жены
А вдруг она не согласится? — спросил Александр. — Ради детей мы с ней сейчас стараемся общаться нормально, но мне кажется, что она все еще очень зла на меня.
— Согласится, — уверила я мужчину. — Хотя бы ради того, чтобы просто выйти из дома. А вы пока посидите с тремя детьми.
— Но можно же утром, когда дети в садике…
— Нет, я запишу вашу жену именно на вечер, — коварно улыбаясь, сказала я. — Чтобы у нее было дополнительное время, а вы имели нечастую возможность пообщаться со всеми своими отпрысками одновременно.
***
— Вы думаете, он с ними дома остался? — спросила меня Светлана, едва войдя в кабинет. — Как бы не так. Посадил нас всех вместе в машину, и теперь они вон там, на детской площадке все гуляют, под фонарями. Ждут, когда мы с вами закончим. Сказал: это чтобы тебе потом быстрее до дома добраться. Как будто я туда так уж тороплюсь…
Выглядела Светлана не очень хорошо. Довольно высокая, сутулящаяся, полноватая, с отеками, с прямыми, тусклыми, неинтересно остриженными волосами. Хотя для приема у психолога молодая женщина явно постаралась и одеться, и накраситься. От природы у нее были мелкие, но правильные черты лица, которые сейчас казались слегка стертыми — не то ситуативной усталостью, не то ее общим психосоматическим состоянием.
Я попыталась представить себе, как она выглядела до замужества и рождения трех детей, тогда, когда ее встретил и полюбил Александр. Не сумела, никакой образ не вырисовывался.
— Рассказывайте, я вас слушаю, — сказала я.
— Так Саша, небось, вам все уже рассказал, — вздохнула женщина. — Как я сама захотела еще ребенка. Как оказалось, что будет двойня. Как я его потом доставала своими претензиями, как не уделяла ему никакого внимания, все время чего-то требовала и все мне было не так. Это все правда — я даже и не отпираюсь.
— Это был Сашин рассказ и Сашина правда, — возразила я. — Правд много. Если бы мы могли выслушать здоровенного кота с наглой мордой, который упер у нас с дачного подоконника колбасу, поверьте, и там оказалась бы своя правда — и весьма, кстати, убедительная.
Светлана бледно, но улыбнулась, явно представив себе удирающего с колбасой по огороду кота.
— А теперь я хочу послушать вас, — повторила я.
***
Светлана росла средней из трех сестер и своим положением «сэндвича» была очень даже довольна: есть и старшая, на 4 года, сестра, которая, если надо, поможет и посоветует, и младшая, на 6 лет, которая смотрит на Светлану снизу вверх — с ней всегда можно поиграть и повозиться, как с живой игрушкой. Кроме трех детей, матери и отца в квартире практически всегда жил кто-то еще: многочисленные родственники обоих родителей из провинции приезжали по делам, останавливались «у родных людей» и оставались на годы. Например, двоюродная племянница приехала в 15 лет поступать в техникум и два с половиной года спала в кухне на диванчике, так как тетка (мать Светланы) считала, что до третьего курса наивную девочку еще рано отпускать в общежитие — она должна быть под надежным семейным присмотром. После почти два года жила дальняя родственница отца с маленьким сыном: мальчик был с инвалидностью и проходил сложное лечение в институте Турнера. Одно время Светлана даже спала с мальчиком в одной кровати: после очередной операции он кричал по ночам и изводил мать, а у нее под боком почему-то успокаивался. Потом на последний год жизни забрали к себе 90-летнюю обездвиженную прабабушку из деревни и все вместе за ней ухаживали. Постоянно приходили и оставались ночевать сначала подружки, а потом и кавалеры кого-то из девочек.