Обыкновенный фашизм: каким получился «Заговор против Америки» — антиутопия про США, ставшие союзниками Третьего рейха
На HBO и Amediateka выходит новый проект Дэвида Саймона — создатель «Прослушки» и «Двойки» экранизировал роман Филипа Рота «Заговор против Америки», в котором президентские выборы 1940 года — вопреки исторической правде — выигрывает национальный герой и правый популист Чарльз Линдберг. Игорь Кириенков рассказывает, как экспериментальная автобиография великого американского писателя превратилась в слишком правильный мини-сериал.
1940 год. Пока нацистская Германия готовится бомбить Великобританию, действующий президент США Франклин Делано Рузвельт планирует выдвинуться на беспрецедентный третий срок. Его основным конкурентом становится Чарльз Линдберг — первый пилот, в одиночку пересекший Атлантику, и по совместительству большой фанат Гитлера. Линдберг то и дело признается, что евреев как-то не очень, но избирательную кампанию строит на другом — более универсальном — лозунге: «Либо я, либо война». Страна, недавно оправившаяся от последствий Великой депрессии, дружно решает самоизолироваться и голосует за поп-звезду, который обещает не ввязываться в боевые действия. Заключив мирные договоры с Третьим рейхом и Японией, новый президент, пользующийся поддержкой консервативного раввина Лео Бенгельсдорфа, объявляет программу американизации — другими словами, проводит массовые переселения евреев в южные штаты и на Средний Запад. Зритель наблюдает за происходящим глазами членов семьи Левин (в первоисточнике — Рот), которые вдруг оказываются нежелательными элементами в родном Нью-Джерси.
Опубликованный в 2004 году «Заговор против Америки» — одна из самых амбициозных книг Филипа Рота, прославившегося романами про эротические приключения Александра Портного и сагой о писателе Натане Цукермане. Если прежде автор покушался на нормы приличия, то в этот раз — на восьмом, что любопытно, десятке — попробовал взломать целый жанр. Рот и раньше писал откровенные тексты, главными героями которых был он сам и члены его семьи (здесь самое время отсалютовать «литературному революционеру» Карлу Уве Кнаусгору, проделавшему тот же фокус 30