Всё, что хочу
Звезда фильма «Левиафан», сериалов «Псих» и «Вне себя», актриса Елена Лядова – о сложном характере, любви и терпении и важном решении, которое изменило ее жизнь три года назад.
Наталья Родикова: Лена, этот наш номер про экологию в широком смысле. Экологичное отношение к жизни, к себе, к людям...
Елена Лядова: А что это значит?
Н.Р.: Много смыслов можно вложить: не травмирующе, к примеру, честно, без чего-то лишнего… Может быть, антоним к «нетоксичному».
Е.Л.: Ну тогда для меня экологичное может значить этичное, моральное, наверное, так. Вообще, в принципе экология – это взаимоотношения живых существ на планете Земля. И мы пока на том этапе, к сожалению, что есть куда стремиться. Главное – чтобы не остановились совсем.
Н.Р.: В вашей профессии возможно соблюдать этику и мораль?
Е.Л.: Это в любой профессии возможно, если ты не инопланетянин, а человек с хоть какими-то ценностями.
Н.Р.: Если начать с себя – вы к каким людям себя относите? Думаете ли, что вы приятный человек для окружающих, для коллег?
Е.Л.: Не очень. (Смеется.) Я стараюсь говорить правду, если она вырывается из души. Наверное, это малоприятно.
Н.Р.: Например, кому приходится говорить правду?
Е.Л.: Кому угодно, кто плохо делает свою работу. Оператор, даже режиссер может не очень... Просто делают какую-то шляпу, и ты не можешь с этим смириться, подходишь и говоришь.
Н.Р.: А если партнер в общей сцене играет плохо?
Е.Л.: Это уже дело режиссера.
Н.Р.: То есть ты не можешь сказать ему «делаешь шляпу»?
Е.Л.: Могу всё, что хочу. Но если мы про такую штуку, как этика, говорим, то всё же есть культурные барьеры, есть эмпатия, которая позволяет предположить чувства другого, понять, что мы можем кого-то обидеть. Поэтому налево и направо свою точку зрения я, конечно же, по-серьезному не высказываю. Но если есть опасения, что мы делаем неправду, касающуюся конкретно моего персонажа, то, естественно, я буду настаивать, бороться, приводить аргументы. Часто в этих спорах я выигрываю, что идет на пользу материалу.
Н.Р.: У вас сильный характер, и вы довольно убедительно говорите. Вы не боитесь, что, если будете вмешиваться в чью-то работу, сможете надавить, заставить и все сделают так, как вам было надо, а результат, получается, не совсем тот, который хотел режиссер.
Е.Л.: Я уже обросла неким опытом и понимаю, что не всегда полезно гнуть свою линию. Если понимаешь, что есть возможность вставить свои «три копейки», они уместны, они в контексте, они будут услышаны и при этом ни у кого инфаркт не случится, то эти «три копейки», конечно же, я вставлю. Режиссер на площадке мыслит масштабно, он в голове должен держать всю картину с огромным количеством актеров, с монтажом, с музыкой и так далее, и на частности у него порой не хватает внимания. Он может упустить какую-нибудь деталь. А я тут как тут, говорю: «Да не может красноармеец бежать в оранжевом пиджаке!» Это условно. Или: «Погоны у нас ПВО, а я на самом деле фээсбэшник». Я за достоверность, если она необходима и касается моей работы. Потому что потом зрители или критики будут говорить: «Да что же это!»
Н.Р.: Если говорить о бережном, этичном отношении к актерам, вам приходилось сталкиваться с чьим-то давлением в отношении себя? Ну вот не такая далекая история с Умой Турман, которая через много лет после выхода «Убить Билла» рассказала, как на съемке повредила шею и получила сотрясение мозга – потому что Тарантино буквально заставил ее сниматься в опасной сцене с автомобилем без дублера. Сейчас она воспринимает этот эпизод как насилие.
Е.Л.: Всегда важно охранять чувство собственного достоинства, не давать никому обижать себя, использовать, причиняя вред. Я не знаю про историю с Умой Турман, наверное, это всё же про то, что молодая актриса просто исполняла требования звездного режиссера, а до этого подписала договор и уже не могла отступить. Возможно, кстати, если бы она активнее запротестовала, всё же придумались бы какие-то художественные решения не в ущерб картине.