Быть или не быть, или о судьбе бумажных библиотек
Цифровизация не уменьшает, а только меняет ценность настоящих книг
Когда германские войска 25 августа 1914 года подожгли бельгийский город Лувен, известный древними соборами, знаменитым университетом, а главное — библиотекой, основанной в 1426 году, глава немецкой пропаганды Маттиас Эрцбергер написал: «Бельгия подняла против Германии почти весь мир!»
Это было на излете второго месяца Первой мировой войны. 230 тысяч томов, уникальная коллекция из 750 средневековых манускриптов и больше тысячи инкунабул! И все это сгорело дотла. Сожжение Лувенской библиотеки, писала британская «Дейли кроникл», означает удар не только по сегодняшнему мирному населению, но и по «последующим поколениям».
И в самом деле, не будь библиотек, наши знания о том, «откуда есть пошла» не только русская земля, но и вообще земная цивилизация, были бы скудны и убоги. А ведь до нас дошли лишь жалкие остатки древних библиотек, а от многих и многих (вроде знаменитой Александрийской) вообще остались только легенды. Папирус, пергамент, бумага непрочны и отлично горят. Глиняные таблички бьются. Войны, стихийные бедствия, людское небрежение, пыль веков не способствуют сохранности «источников знания».
Но в ценности библиотек, подобных сгоревшей Лувенской, ныне существующих Библиотеки Конгресса США, Ватиканской апостольской библиотеки или нашей бывшей «Ленинки», никто не сомневается. Это было, есть и будет мировое достояние. И от оцифровки, от того, что у них появляется абсолютный виртуальный двойник, ценность печатных или рукописных оригиналов не уменьшается, как не уменьшается от оцифровки ценность полотен Рембрандта или Серова.
Но вот для историков… Нынешним еще повезло, а для будущих историков, тех, кто будет заниматься XXI веком, повсеместный переход с бумажных на цифровые носители может стать непоправимым злом.
«Ты все врешь!»
В книжных фондах Государственного литературного музея хранятся библиотеки, принадлежавшие частным лицам — не только писателям, но и библиофилам, ученым, аристократам, революционерам, коллекционерам… Во многих книгах — пометки на полях, и читать эти пометки порой не менее увлекательно, чем саму книгу. Вот, например, на «Письмах русского офицера» Федора Глинки 1821 года издания изрядно оттоптался некий читатель-очевидец, непосредственный участник войны 1812 года (восклицание «Что ты врешь?» еще одно из самых безобидных). По библиотеке Алексея Николаевича Толстого видно, сколько литературы он перелопатил, прежде чем взяться за своего «Петра Первого» — кажется, почти все документы и мемуары, дошедшие до нас от тех времен, и все современные ему исследования, и во многих книгах — энергичные пометки красно-синим карандашом, замечания на полях.
Или книги из библиотеки Натальи Николаевны Пушкиной: между прочим, эта «пустая светская красавица» читала «Историю французской революции» Франсуа Минье.
А что сможет рассказать будущему историку виртуальная библиотека какого-нибудь будущего Алексея Толстого? Виртуальные закладки — они же не сохраняют эмоции того, что их оставил, это просто закладки. И разгневанный читатель, увы, не сможет написать на полях электронного носителя «Ты все врешь!»