Умный город: утопия или реальное будущее?
Попытки осознать город как феномен существуют со времён античности. Ещё Платон мечтал построить модель идеального города. Однако и он, и другие утописты прошлого занимались вопросами не столько города, сколько некоего идеального общественного устройства.
Город как систему расселения отличает необходимость большого числа людей жить вместе и вести хозяйственную деятельность на очень ограниченной территории. Это, в свою очередь, независимо от культуры, эпохи или уровня развития технологий рождало перед людьми в совершенно разных цивилизациях одни и те же задачи, ставило их перед необходимостью решать одни и те же проблемы, такие как удаление отходов, борьба с пожарами, поддержание уличного правопорядка, снабжение, регулирование ритуальных событий, карантинная практика и многое другое. Вне зависимости от национального менталитета, хоть у ацтеков, хоть у народов Африки, Европы или Азии — все горожане выполняли примерно одни и те же функции.
Таким образом, город как феномен, очевидно, обладает неким объединяющим набором признаков. Поэтому с давних времён существует желание получить научные знания о нём, открыть универсальные законы развития городов. Это очень заманчивая цель, ведь обладая такими знаниями, можно было бы выстроить идеальный город не только с пространственной точки зрения, но и с учётом социальных и экономических особенностей. Однако попытки построить такие закономерности упирались в то, что город — это всё же нелинейная система, недетерминированный объект, по крайней мере, в том, что касается переплетения технологического, пространственного и социально-экономического факторов. Потому что город существует одновременно во всех этих трёх плоскостях. Знаменитый отечественный учёный, родоначальник «градоведения» Николай Павлович Анциферов в книге «Пути изучения города как социального организма» (1926) выделял «анатомию, физиологию и душу города», что в целом имеет сходное значение.
С одной стороны, можно сказать, что современный город — это набор технологий: транспортных, коммунальных, технологий передачи энергии, материи и информации. С другой стороны, базовым побудительным мотивом работы данных технологий являются социально-экономические причины. Например, транспортная система города равномерно работает именно потому, что людям нужно попасть из всех «точек А» во все «точки Б». Здесь мы сталкиваемся с тем, что систему техническую приводит в движение система социальная, отчасти даже психологическая, если смотреть на индивидуальном уровне. И это делает её принципиально недетерминированной. Получается, что простые формулы не работают для описания такой сложной системы. Построить линейную систему города не получается, хотя это и пытались сделать неоднократно. Одной из наиболее грандиозных таких попыток была работа «Динамика развития города» (1969) выдающегося математика ХХ века Джея Форрестера, в которой, впрочем, он в итоге тоже пришёл к тому же выводу о невозможности описания города линейными функциями.
Почему не существует идеального города
Наука о системах расселения зародилась в середине XIX века, сейчас это раздел социально-экономической географии. Первыми моделями города были именно экономико-географические модели. Но в них, однако, вопрос развития городов рассматривался очень однобоко: в основном путём поиска некоего оптимального расположения средств производства в зависимости от удалённости рынков сбыта и рынков сырья. При этом где-то там надо было поселить людей, которые на этом производстве будут работать. Появление таких моделей стало следствием промышленной революции. Города начали взрывообразно развиваться, до этого они были довольно статичны в своём развитии. Если раньше в большом городе проживало порядка 10 тысяч человек, то в индустриальную эпоху в среднем по размеру городе уже жили 100—200 тысяч. Именно это и привело к первым попыткам научного осмысления города не только через призму индустриальной экономики.
Что отличает «город» от «не города», если возможны и другие системы расселения? Сто лет назад этот вопрос обострился с новой силой. После революции в нашей стране рассматривались новые подходы к расселению. В итоге в 1929—1930 годах разгорелась масштабная «Дискуссия о социалистическом расселении». В ней полемизировали две группы архитекторов, которых тогда называли «урбанисты» и «дезурбанисты». Урбанисты считали, что социалистическое общество должно существовать в городах, но, в отличие от «буржуазных городов», они должны быть особым образом распланированы. Дезурбанисты же утверждали, что при социализме, при коммунизме расселение должно не концентрироваться в городах, а представлять собой что-то децентрализованное, равномерно «размазанное» по территории. При этом и тех и других отличало механистическое отношение к городу и схемам расселения в целом, и в итоге их утопические идеи остались на бумаге. Но к градостроительному планированию Советский Союз всё же пришёл.
В первой четверти двадцатого века родился термин «градоустройство», это примерно то, что сейчас называют урбанистикой, благоустройством городской среды. И уже после революции, в 1920-х годах, возник термин «градоведение» (о его создателе Н. П. Анциферове мы уже упомянули выше). Но если буржуазный город развивался хаотично, без планирования, то предполагалось, что социалистический город уже будет развиваться по выявленным законам и станет идеален. Ожидания не оправдались. До 1940-х годов ещё была некоторая иллюзия, что города можно развивать в такой идеализированной парадигме: например, в ней был выдержан сталинский Генплан Москвы 1930-х годов.
Уже после Великой Отечественной войны учёные пытались проследить какие-то закономерности активно развивающихся городов. К примеру, если есть сетка улиц и какая-то плотность дорожной сети, то можно рассчитать, сколько жилья построить, — из этого получались достаточно простые градостроительные формулы. Потом они были прописаны в СНИПах (строительных нормах и правилах. — Прим. ред.), но в итоге часто игнорировались на практике, особенно в 90-е, в годы хаотичной точечной застройки.
В Советском Союзе 1960—1970-х годов был крайне интересный феномен в виде движения НЭР, что расшифровывается как «Новый Элемент Расселения». Основные авторы этой концепции — архитекторы Алексей Гутнов и Илья Лежава. Вместе с единомышленниками они придумывали альтернативные городу модульные системы расселения, которые накладываются на единую магистраль и представляют собой линейную систему. Алексей Гутнов был среди наиболее интересных отечественных, а, пожалуй, и мировых теоретиков градостроительства. Его работа «Эволюция градостроительства» (1984) — одна из наиболее успешных попыток создать общую теорию развития городов. При этом он был не только теоретиком, но и практиком — реализацией проекта пешеходного Старого Арбата в Москве мы обязаны именно ему. Сегодня саудовско-аравийский проект The Line (NEOM), линейный город будущего в пустыне, во многом выдержан в идеологии НЭРа.
За рубежом тоже возникали различные теории, описывающие города. В те же 1960-е годы группа американских экологов сформулировала теорию городского метаболизма. Она гласит, что город — это подобие живого организма, у него есть обмен веществ, это живая экосистема, в которой постоянно происходит движение вещества, энергии, и всё это осуществляется согласно определённым законам. Однако это оставалось по большей части умозрительной моделью.
Среди прочих утопических идей о городе следует упомянуть идеи Уолта Диснея. Великий мультипликатор был не только сказочником, но и футурологом. Всю жизнь он грезил об обществе нового типа, что в итоге было сформулировано как EPCOT (Experimental Prototype Community of Tomorrow — Экспериментальный прототип сообщества будущего). Как говорил сам Дисней: «Это будет тщательно спланированный город, образец достижений Америки в промышленности, технологиях, образовании и культуре. Там не будет трущоб, потому что мы не позволим им появиться. Там не будет землевладельцев и связанных с этим привилегий. Жильё будет только сдаваться в аренду по умеренным ценам. И у всех там будет работа». Город должен был венчать купол для защиты от непогоды, основным видом транспорта был бы монорельс, а автомобили перемещались под землю в скоростные туннели. В итоге, после смерти Диснея, EPCOT был воплощён лишь как одна из зон Диснейленда.
Вообще в плане идеализма современные градостроители и урбанисты настроены скептично, и построение идеального города, в котором было бы хорошо всем, сейчас серьёзно не рассматривается. Есть лишь представления о том, как в разных типах городов можно создавать комфортную среду, но это не универсальный рецепт, нужно искать разные подходы к оптимизации. Так, в середине XX века в Бразилии было принято решение перенести столицу в новый город Бразилиа. Пригласили лучших архитекторов, которые спроектировали идеальный город с огромными общественными пространствами, парками и всей необходимой инфраструктурой. И город был построен, но оказалось, что в нём мало кто может проживать, тогда как за пределами города стали расти трущобы, фавелы, где селились люди. Это наглядный пример того, что идеальная схема не вписалась в жизнь.