Рассказ Елены Ворон

Наука и жизньКультура

Свет звёзд о четырёх лучах

Елена Ворон

Иллюстрация Майи Медведевой

осподин контр-адмирал! — раскатился по кораблю рык нашего командира. — «Теймар» — планетный разведчик, а не круизный лайнер!

Дим-Палыч так свирепо рычал, что я вытряхнулся из костюма противоперегрузки, метнулся из каюты в коридор и опрометью помчался в рубку. Происходило что-то из ряда вон выходящее — иначе командир группы не препирался бы с начальством на повышенных тонах и тем более не высказывал бы возражения по громкой связи. Случайно, что ли, её включил? По-другому не объяснить.

Мы летели на очередное задание — исследовать захудалый каменный огрызок, на который обратила внимание космическая разведка. Чем-то каменюка заинтриговал косморазведчиков, и нас отправили его изучить. «Теймар» уже дважды нырял в подпространство и дважды из него выходил на перекрестьях несущих потоков и вот задержался наверху, чтобы дать экипажу передышку.

Когда я ворвался в рубку, командир как раз прощался с Драконом — Драгховером, начальником планеторазведки. Экран дальней связи погас, а раздосадованный Дим-Палыч объявил по громкой:

— Господа офицеры, нам изменили маршрут. Мы зайдём на базу «Гренландия»-четыре и возьмём на борт пассажира. Затем продолжим выполнять задание.

— Пассажира? — разочарованно протянул Медведь — заместитель командира группы по безопасности, старший боец. — Я уж было решил: пассажирку.

— Или двух, — подсказал планетолог Кыш, явно мечтая о женской компании.

— Отставить трёп! — раздражённо приказал командир.

Я убрался из рубки, невольно морщась. Не хватало нам пассажирок! Мы с Танитой только-только расстались, и я ещё не зализал раны.

Глупо вышло; глупей некуда. Я увлёкся ею, как не знаю кто, — понимая, что ничего у нас не получится, и всё равно на что-то надеясь. Танита смотрела на меня восторженными глазами и откровенно гордилась, когда её знакомые нас видели вместе.

Затем она меня представила родителям. Я заранее выяснил, что её отец — крупный чиновник, а мать служит в дипломатическом корпусе. Что им скромный планеторазведчик? Тёплого приёма я не ожидал.

На удивление, родители казались довольны. Во время семейного обеда мать приветливо улыбалась, отец добродушно шутил, Танита лучилась от радости. И вдруг — как гром среди ясного неба. Мамаша согнала с лица улыбку и поинтересовалась у дочки:

— А что ты станешь делать, когда мода на медовых мальчиков пройдёт?

Танита смутилась.

— Мода продержится год-два…

— Простите, — вмешался я, — о чём речь?

Мамаша глянула беспощадно, затем обворожительно улыбнулась:

— Когда говорят о собаках, их окрас называется мастью.

— У тебя глаза и волосы золотисто-коричневые, медового цвета, — пояснила Танита. — Как у даммианина. Это сейчас очень модно.

— Что?!

— Настоящие даммиане в моде, — повторила она простодушно. — Мне знаешь как подружки завидуют!

Мой отец — с Даммианы. Военный пилот. Он погиб, когда я был совсем несмышлёнышем, и не успел рассказать о своей семье, а мать пресекала мои расспросы, как будто с Даммианой было связано нечто постыдное… или, ещё хуже, нечто скверное было связано с бегством отца с родной планеты. Я и докапываться не стал; отца я любил и уважал его память. Не хотелось раскопать какую-нибудь неприглядную историю.

Короче говоря, с Танитой я распрощался. Сам дурак. Понимал же, что ничего у нас с ней не выйдет.

Передо мной тянулся светлый пустой коридор жилой палубы. Всё как обычно: на дверях кают — нумерация, имена членов экипажа, световая индикация. Жёлтые и зелёные светлячки показывают, у себя ли хозяин. Каюты номер один и два пусты — Дим-Палыч с Лёшей в рубке. Мой номер четырнадцать тоже пустует — я бегаю по кораблю.

— Шайтан, — заговорил по громкой связи Дим-Палыч.

Наш ксенопсихолог не откликнулся.

— Генка, — снова позвал командир. Он ко всем обращается по имени, одного Шайтана зовёт Шайтаном, а изредка, в досаде, — Генкой. Так у них с детства повелось. — Ты спишь, что ли?

На моей памяти не случалось, чтобы наш ксенопсихолог проспал общее веселье. Забыв постучать, я вломился в каюту под номером четыре.

Шайтан лежал в кресле, во включённом костюме противоперегрузки. Я упёрся взглядом во встроенную панель системы жизнеобеспечения. Индикация пылала красным и немо орала: «Беда! На помощь!» А система, чёрт её дери, молчала — информация не шла ни в рубку, ни в медотсек, ни к Медведю — начальнику нашей безопасности. Впрочем, нет: система слала дезу — якобы всё в порядке.

— Врач — в четвёртую каюту, — распорядился я по громкой связи.

Что с Шайтаном? Бешеный пульс, высоченная температура; это сообщает панель. Сквозь прозрачный шлем костюма видно горящее в жару лицо. Закрытые глаза, мокрая от пота белая шевелюра, запёкшиеся губы. На заданиях моему другу часто приходится хуже всех, особенно в подпространстве, но чтобы такое…

Примчался Барс — ксенобиолог, он же врач группы; следом ввалился Медведь. Барс бросился колдовать над системой жизнеобеспечения; в руках толкового врача она может заменить реанимационную капсулу. Старший боец взглянул на Шайтана и повернулся ко мне; светлые волосы взъерошились, прозрачные зеленоватые глаза сделались злыми.

— Это что значит? — потребовал он.

— Понятия не имею.

— Серый! — Медведь не поверил. — Ты всегда с ним. Генка летал на Даммиану. Какую заразу он там подхватил?

Что? Шайтан между заданиями успел сгонять на родину моего отца — и мне ни словом не обмолвился?!

Распахнулась дверь каюты, в дверном проёме вырос Дим-Палыч. Мы с Медведем прянули к переборкам, чтобы он мог видеть нашего ксенопсихолога и склонившегося над ним Барса.

— Арсений, что с ним? — спросил командир негромко. Меня всякий раз озноб пробирает, когда я слышу не мощный командирский рык, а этот тихий голос.

— Луизианская лихорадка, — ответил Барс, бегая лёгкими пальцами по панели системы жизнеобеспечения. — Вторая волна.

— Вторая? — переспросил Дим-Палыч тише прежнего. — Капитан Бархатов! Когда была первая волна, и почему я о ней узнаю только сейчас?

Барс промолчал, занятый Шайтаном. Я порылся в памяти. Луизианская лихорадка, если её не лечить, смертельна в девяноста пяти случаях из ста. При грамотном лечении, приходит вторая, ослабленная, волна этой хвори, затем третья, и на том лихорадка заканчивается. Повторные волны накатывают строго по расписанию, и Барс не имел права молчать о том, что нашего ксенопсихолога скрутит во время полёта. Шайтан бы умер, кабы не канитель с нежданным пассажиром!

— Капитан Бархатов, — снова начал командир, сдерживаясь.

Ксенобиолог удовлетворённо кивнул и выпрямился.

— Дим-Палыч, послушай. В первый раз Генку оттрепало тридцать семь дней назад, он как раз успел между заданиями отболеть и оклематься. До второй волны — обычной второй волны — остаётся ещё двадцать девять стандартных суток. А сейчас лихорадку спровоцировали… преждевременно и извне.

Пока мы с командиром это переваривали, Медведь придвинулся к Шайтану и прошёлся пальцами по краю панели — проверил, что не так с системой жизнеобеспечения и почему она не отсылает данные, как положено. Подвёл итог:

— Генку хотели убить.

— Да, — согласился Барс, наблюдая за сменой данных; панические красные огоньки на панели сменялись тревожными жёлтыми. — В следующем прыжке…

— За что? — спросил Медведь у меня. — Серый! Он был на твоей родной планете. Во что он там вляпался?

— Не знаю. Я его до старта не видел.

Шайтан едва не опоздал к сроку. Примчался — язык на плече. Чего ради моего друга понесло на Даммиану? И мне — ни полслова…

Командир наконец покинул дверной проём и вошёл в каюту. Снаружи толпились встревоженные техники с планетологами и обозлённые Медведевы бойцы. За злостью скрывались растерянность и чувство вины: служба безопасности проворонила покушение на ксенопсихолога! Я внутренне содрогнулся. А если бы я опоздал?

Дим-Палыч постоял над Шайтаном. Считать устанешь, сколько раз они друг другу жизнью обязаны. Работа планеторазведки в целом довольно опасна, а нашей группе особенно везёт.

— Вот только ты мне очнись, — пробормотал расстроенный командир, — вот ужо я тебя. — Дим-Палыч встряхнулся, густые брови сдвинулись. — Служба безопасности: выясните, кто перенастроил систему жизнеобеспечения в каюте. Арсений: реши, вызывать спасателей или ты справишься сам.

— Справлюсь, — заверил Барс. — Надо лишь в медотсек перевезти. Но ему понадобится не меньше пяти дней на восстановление.

Иными словами, мы пять дней будем висеть в обычном космосе и не уйдём в подпространство, чтобы не навредить Шайтану. Он и здоровый-то подпространство с трудом переносит, а уж во время приступа лихорадки — совсем никак. С тяжелобольным на борту выполнять задание нельзя, однако передать Шайтана спасателям и лететь без ксенопсихолога невозможно. Устав не позволяет.

— Ясно. Будем ждать. — Дим-Палыч огляделся; взгляд льдистых глаз остановился на мне. — Пойдём, волчонок. Дело есть.

Мы зашагали к рубке управления.

— Поспешная, топорная работа, — заговорил командир, когда чужие уши остались далеко. — Сейчас определимся с перенастройкой — и поймём, кто исполнитель.

— Какой-нибудь техник из тех, кто проводил предполётный осмотр. — Я поразмыслил. — И был, вероятно, ещё один исполнитель. Который спровоцировал преждевременную вторую волну… Как это можно сделать?

— Мало ли способов ввести препарат. Оцарапали, укололи… Заходи. — Он открыл дверь рубки.

Когда мы вошли, старший пилот общался с пультом и одним из экранов; лицо было сосредоточенным и хмурым.

— Дим-Палыч, бойцы говорят: систему переналадил кто-то шибко умный, так что не отследить, либо Шайтан это сделал сам. Вот погляди. — Лёша указал на экран.

Всё было очевидно: последнее вмешательство в работу системы жизнеобеспечения — спустя тридцать одну минуту после того, как мой друг поднялся на борт. Использованный код доступа принадлежит ему самому.

— Значит, гипноимпульс. — Дим-Палыч не удивился. — Куда проще, чем вредителей-техников засылать.

Я стиснул зубы. Короткий импульс психоизлучателя — и человек превращается в марионетку. Он не то что собственную систему жизнеобеспечения отключит — он и корабль свой взорвёт, и целую базу, и…

— Убийство, замаскированное под случайное самоубийство, — задумчиво произнёс старший пилот и связался с Барсом. — Сень, похоже, Шайтана из «психа» недавно полоснули; попробуй найти следы.

Найдёшь их, как же. Следы психоизлучения полностью исчезают спустя двое суток, и после ни один эксперт доподлинно не выяснит, имело оно место или нет. Шайтан бы умер в каюте, а мы бы решили, что он думал скрыть недомогание и для этого выключил передачу реальных данных…

— Сергей, — заговорил командир, — «Теймар» останется здесь, а ты полетишь на «Гренландию»-четыре. Возьмёшь пассажира, за которого просил Драгховер. Алексей тебе проложит маршрут…

— Дим-Палыч! — вскинулся я. — Шайтана чуть не убили. Куда нам чужой на борту?

— Наиболее удобный и безопасный маршрут, — продолжил командир невозмутимо. — Слетаешь и доставишь это сокровище на борт в целости и сохранности.

— Заодно в пути познакомитесь и сойдётесь поближе, — добавил Лёша. — Серый, я серьёзно говорю, — Лёшина усмешка противоречила словам о серьёзности, — это очень ценный и нужный нам пассажир.

Кого Дракон нам подсудобил? Чью-то жену или дочку? Или — сердце ёкнуло — Таниту? У её родителей достанет влияния… Вздор. Никаким чудом Танита не может оказаться на богом забытой базе.

— Сергей, будь осторожен, — произнёс командир. — С этим покушением теперь не знаешь, чего ждать.

Маршрут Лёша проложил — бывалым пилотам на зависть. Всё сикось-накось. Я мог бы добраться до цели в три длинных прыжка через подпространство, но нет. Предстояло идти окольными путями, с огромной ненужной петлёй, в семь длинных прыжков и четыре коротких. Сколько бесполезной маеты!

— Не надо ворчать, — указал старший пилот, хотя я благоразумно помалкивал. — Ты выйдешь к «Гренландии» там, где никому в ум не придёт подкарауливать. Это секретная военная база, и ты к ней приближаться не станешь. Вынырнешь, доложишься, и они сами доставят пассажира.

— И будь осторожен, — повторил Дим-Палыч. — Действуй по обстоятельствам.

Я получил карт-бланш! Кажется, кто-то из волчонка превращается в космического волка, равного всем остальным?

По пути на третью палубу, где стоит в ангаре наш катер, я хотел забежать в медотсек — проведать Шайтана — и был огорошен тем, что в доступе мне отказано.

— Барс, ты чего заперся?

— Отказ в доступе не я придумал, а Медведь, — через коммуникатор откликнулся ксенобиолог. — Он всему экипажу отказал.

Дверь медотсека открылась, и Барс вышел ко мне из тамбура; тамбур был освещён холодным голубоватым светом и походил на шлюзовую камеру разведкатера. Добрейший Барс был порядком расстроен.

— Когда речь идёт о «психах», самому себе верить перестаёшь, — поделился он.

— Как Шайтан?

— Лучше. Температуру я сбил, и он спит.

— А следы излучения?

— Не нашёл, но это ничего не значит. — Барс печально покачал головой. — С луизианской лихорадкой не шутят. До осложнений допрыгаться — раз плюнуть, а ты Шайтана знаешь. Он себя не бережёт ничуть.

Это я знал преотлично.

— Серый, будь осторожен, — повторил он напутствие командира.

До «Гренландии»-4 я добирался, будто экзамен на пилотирование сдавал: неспешно, аккуратно, со всеми положенными остановками и передышками, сберегая силы и здоровье. Возвращаясь из подпространства в обычный космос, я включал маскировку и висел, затаившись и внимательно поглядывая вокруг.

На базе меня заждались. Вынырнув после заключительной серии коротких прыжков, я принял заунывное:

— «Гренландия»-четыре — «Теймару». Вы меня слышите? Приём. «Гренландия»-четыре — «Теймару»…

— «Теймар»-ноль-один — «Гренландии»-четыре. Вас слышу. Приём.

«Гренландия» всполошилась:

— Что значит «ноль-один»? Почему «ноль-один»? Нам весь «Теймар» нужен.

— Весь «Теймар» не пришёл. У вас есть для меня пассажир? Готов принять на борт.

— Ой, да забирай, Бога ради, — обрадовалась «Гренландия». — Баба с возу…

Тут, видимо, кто-то кому-то дал по шее, и в эфире зазвучал другой голос:

— «Теймар»-ноль-один, оставайтесь на месте. — И для верности повторил: — Не двигайтесь.

— Понял; не двигаюсь, — подтвердил я.

— Приготовились, — торжественно объявила «Гренландия» и начала отсчёт: — Семь, шесть, пять… один. Оп-ля!

Полыхнули обзорные экраны, и взвыла сирена. Боевая тревога! Сирена тут же смолкла, экраны пригасли, картинка на них прояснилась. Я едва поверил собственным глазам: в ста сорока метрах от меня колыхалось нечто. Катер — не катер, глайдер — не глайдер, бочка — не бочка… Какой-то невиданный транспорт, невесть откуда взявшийся в опасной близости от моего борта. Он медленно поворачивался вокруг основной оси и покачивался, будто лодка на морской волне. Я готов был голову дать на отсечение: эта штука не явилась из подпространства и не скакнула поверху. Откуда же она? Бог мой, неужели вояки освоили гипер? Это не сказки, а я угодил на испытания гиперпространственного микропрыжка? Испытания прошли успешно… не считая того, что эта штуковина едва не вмазалась в мой катер.

Вероятно, на базе предвкушали мой испуг и возмущённые вопли, но я не доставил парням удовольствия и промолчал.

«Гипер-бочка» невнятно представилась как борт номер что-то там (мне этого знать не полагалось) и запросила разрешение на пристыковку.

— Валяй, — буркнул я нелюбезно.

Прекратив колыхаться, она выпустила гофрированный рукав перехода — и тот приник к моему катеру, словно в жарком поцелуе. Я поймал себя на идиотском сравнении. Неужто я всё-таки подсознательно жду Таниту?

— «Теймар»-ноль-один, разрешите пассажиру подняться на борт.

— Без оружия, — предупредил я.

«Гипер-бочка» помолчала, затем я услышал:

— Говорит Айвер Джан Хелла Рик Олли. У меня нет оружия, только носитель информации. — Голос был звонкий, мальчишеский, как будто Айверу-Ну-И-Имечко едва ли стукнуло шестнадцать. Впрочем, звучание голоса зачастую обманчиво.

Почему, спрашивается, командир с Лёшей насмехаться надо мной насмехались, а никаких данных о пассажире не сообщили? Я в досаде спросил:

— Ваш носитель может представлять опасность?

— В определённом смысле — да, — отчеканил Айвер Джан Хелла. Как сталью о сталь прозвенел. — Мне нужно поговорить с капитан-лейтенантом Шаталиным. Лично.

— Переходите.

В шлюзовой камере я его продержал дольше обычного — сканировал так и эдак, чтобы он лишнего на борт не занёс. У парня ничего с собой не было, кроме курсантской формы, удостоверения личности и стандартного накопителя информации. Химической или биологической угрозы он не представлял. Зато стало ясно, отчего Лёша веселился, а Дим-Палыч оставил меня в полном неведении. Положа руку на сердце, я бы на их месте тоже так поступил. Сюрприз.

Впустив Айвера Джана Хеллу внутрь, я сообщил «гипер-бочке», что принял пассажира, и дал разрешение отстыковаться. Затем эффектно развернулся от пульта управления лицом к гостю и принял внушительный вид.

Гость явился. Стал на пороге (порогов на разведывательных катерах нет, это фигуральное выражение) и звонко доложил:

— Курсант третьего года обучения даммианской Школы военных пилотов Айвер Джан Хелла Рик Олли.

Худенький, невысокий парнишка, однако с отличной выправкой и прямым твёрдым взглядом. И он был куда больший даммианин, чем я. Я-то — полукровка и выгляжу скромно, а у него — вот уж масть так масть. Карие глаза с золотой искрой, золотисто-коричневая, как просвеченный солнцем мёд, шевелюра и золотистая же, будто в блестящей пыльце, кожа. Со стороны поглядеть — согласишься, что в дурацкой моде есть некий смысл.

Как известно, население Даммианы — жертва генетического эксперимента. Люди приобрели свой чудный окрас искусственным путём, и гордиться тут особо нечем.

Айвер Джан Хелла отчего-то встревожился.

— Господин старший лейтенант, разрешите вопрос. Вы учились на Даммиане?

— Я учился на Новой Земле-два.

— Но вы — пилот! — воскликнул он, как будто во всей галактике, кроме Даммианы, пилотов больше нигде не готовят.

— Я учился в Академии планеторазведки, — объяснил я терпеливо, — и у меня три специальности. А теперь скажите, курсант Айвер Джан Хелла Рик Олли: как вас называть по-человечески?

— Как хотите, — буркнул он уязвлённо.

Я развернулся к пульту управления и указал на кресло второго пилота:

— Садитесь, Айвер Джан Хелла.

Угнездившись, он окинул пульт очень правильным, понимающим взглядом. Курсант третьего года обучения. Почти выпускник.

— Позвольте, я объясню. Айвер, Джан и Рик — мои старшие братья, а Хелла — сестра. Во время боя с хатти-катт за Даммиану летающая крепость противника нанесла удар по посёлку, где жила наша семья. Погибли все, только мать уцелела. Она была в соседнем поселении, в больнице; время пришло рожать. И она мне дала имена остальных детей.

Я сочувственно помолчал. То был первый и последний раз, когда хатти-катт атаковали мирное население. Вроде бы по ошибке… Но зачем парня в школу военных пилотов понесло? Мать бы пожалел.

Айвер Джан Хелла угадал, о чём я думаю.

— Я не единственный сын. Мать второй раз удачно вышла замуж. — Судя по лёгкой гримасе, он материнский выбор не одобрял; впрочем, это было совершенно не моё дело.

Курсант машинальным, привычным, хозяйским движением положил руки на пульт управления. Пилот, чтоб его!

— Лапы убери.

— Ой. — Он дёрнулся, смутился. — Виноват!

Я подавил усмешку. Вот и начинаешь чувствовать себя старым и мудрым. Для командира группы ты ещё волчонок, а для молоденького курсанта — уже начальник.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Будущее пятого поколения Будущее пятого поколения

Время 4G на исходе. 5G серьезно изменит нашу жизнь

Популярная механика
Главная роль Кэтрин Зета-Джонс Главная роль Кэтрин Зета-Джонс

Свою главную и самую сложную роль она играет не на сцене или в кино, а в жизни

Караван историй
Пенится квас в ковше Пенится квас в ковше

Квас — одно из древнейших русских кулинарных изобретений

Наука и жизнь
Мне нужны твои камбэки: чем хороша французская драма «(Не)бывшие» с Гийомом Кане? Мне нужны твои камбэки: чем хороша французская драма «(Не)бывшие» с Гийомом Кане?

почему стоит смотреть новую драму Стефана Бризе «(Не)бывшие»?

Правила жизни
Будем цифросексуалами? Будем цифросексуалами?

Как изменятся наши отношения?

Psychologies
Прокладывая путь: как София Ионеску стала первой в мире женщиной-нейрохирургом Прокладывая путь: как София Ионеску стала первой в мире женщиной-нейрохирургом

София Ионеску — первая женщина-врач, которая провела операцию на головном мозге

Forbes
Нина Берия — комендант семейной крепости Нина Берия — комендант семейной крепости

Да, она была очень красивая женщина, а юной девушкой — можно себе представить!

Дилетант
2 причины, почему нарциссы всегда возвращаются 2 причины, почему нарциссы всегда возвращаются

Зачем нарциссы возвращаются к своим бывшим снова и снова?

Psychologies
Неофициальные шестидесятые: от СМОГа до «ахматовских сирот» Неофициальные шестидесятые: от СМОГа до «ахматовских сирот»

Неофициальная поэзия 1960-х: поэтические содружества и авторы-одиночки

Полка
Константин Чайкин: Дело — время Константин Чайкин: Дело — время

История от создателя самых узнаваемых российских часов нового времени

Maxim
Старикам везде у нас почет Старикам везде у нас почет

Самые уважаемые автомобильные марки в современной России

Автопилот
Что делать, если посудомоечная машина не сливает воду Что делать, если посудомоечная машина не сливает воду

Случаи, почему течет посудомойка, а также способы, как это исправить

CHIP
Андрей Михайлов: «Эволюция людей похожа на одомашнивание самих себя» Андрей Михайлов: «Эволюция людей похожа на одомашнивание самих себя»

Футуролог Андрей Михайлов — о влиянии технологий на человеческие привычки

РБК
Астрономы увидели прорыв ударной волны сверхновой сквозь плотное околозвездное вещество Астрономы увидели прорыв ударной волны сверхновой сквозь плотное околозвездное вещество

Ученые проследили ударную волну сверхновой сквозь плотное околозвездное вещество

N+1
6 простых правил, которые сделают тебя стройной к летнему сезону 6 простых правил, которые сделают тебя стройной к летнему сезону

Как терять вес, получая удовольствие от процесса?

VOICE
Александр Коршунов: «Вдохновение должно приходить в назначенное время» Александр Коршунов: «Вдохновение должно приходить в назначенное время»

Режиссер Александр Коршунов — о новом спектакле и театре «Сфера»

Монокль
10 лучших лайфхаков для мойки автомобиля подручными средствами 10 лучших лайфхаков для мойки автомобиля подручными средствами

Чтобы привести машину в порядок, вовсе не обязательно ехать на мойку

Maxim
Самки шимпанзе не перестали играть со своими детенышами в условиях нехватки пищи Самки шимпанзе не перестали играть со своими детенышами в условиях нехватки пищи

Ученые наблюдали за игровым поведением шимпанзе в течение десяти лет

N+1
«Они приходят к нам, когда у нас в глазах не видно боли. Но боль пришла» «Они приходят к нам, когда у нас в глазах не видно боли. Но боль пришла»

Собаки и кошки знаменитых поэтов и писателей

Караван историй
Удивительные шедевры архитектуры: древнейшие сооружения, мимо которых невозможно пройти Удивительные шедевры архитектуры: древнейшие сооружения, мимо которых невозможно пройти

Здания, которые восхищают не только любителей архитектуры, но и простых туристов

ТехИнсайдер
Детские травмы: почему все родители их наносят и что с этим делать — мнение психолога Детские травмы: почему все родители их наносят и что с этим делать — мнение психолога

Как можно научиться выстраивать экологичную коммуникацию с детьми

VOICE
По следам Америго Веспуччи По следам Америго Веспуччи

Своим капризом судьба обессмертила путешественника Америго Веспуччи

Знание – сила
Что можно сделать из консервной банки: 10+ отличных идей Что можно сделать из консервной банки: 10+ отличных идей

Ты знаешь, что совсем не обязательно выбрасывать консервные банки?

VOICE
Коллективное укрупнение Коллективное укрупнение

Как растут активы под управлением УК

Деньги
Затмение нашло. Календарь затмений в 2024 году Затмение нашло. Календарь затмений в 2024 году

Когда в этом году будут солнечные и лунные затмения

Лиза
Репринт: «Альбом для марок», «Сталинский нос», Маяковский, Герцык и Юркун Репринт: «Альбом для марок», «Сталинский нос», Маяковский, Герцык и Юркун

Переиздание знаковой книги Маяковского и возвращение забытой прозы Юрия Юркуна

Полка
Паук, который захотел стать муравьем: редкая находка в ископаемой смоле Паук, который захотел стать муравьем: редкая находка в ископаемой смоле

Этот ископаемый паук замечателен тем, что имитирует внешний вид муравья

ТехИнсайдер
Дарвину и не снилось Дарвину и не снилось

Какие специалисты могут запрограммировать искусственную эволюцию

РБК
В маршрут все включено В маршрут все включено

«Я — капитан»: очень предсказуемый фильм Маттео Гарроне об африканских мигрантах

Weekend
Премиальный полуприцеп заезжает в свободную нишу Премиальный полуприцеп заезжает в свободную нишу

«Вагнермайер Руссланд» намерен взять лучшее от своего зарубежного партнера

Монокль
Открыть в приложении