Выживет ли грузинский прагматизм
Как Тбилиси не остаться на обочине «Маршрута Трампа» и сохранить взвешенную внешнюю политику, а России — поддержать здравый смысл соседей
Южный Кавказ остается пространством притяжения интересов глобальных и региональных игроков. Подписание мирных соглашений между Арменией и Азербайджаном, открывающее новые логистические коридоры, может кардинально изменить геополитический ландшафт региона. Эти изменения бросают вызов Грузии — стране, чья экономика и идентичность исторически формировались вокруг транзитной роли.
В новой реальности Тбилиси вынужден балансировать между прагматичной экономической адаптацией и сохранением стратегического суверенитета. Парадоксальным образом, несмотря на три десятилетия активной работы западных фондов и институтов мягкой силы, в грузинском обществе нарастает евроскептицизм, основанный не на отрицании ценностей, а на болезненном осознании асимметричности партнерства. При этом Россия, остающаяся ключевым экономическим актором, практически полностью утратила идеологическую и культурную привлекательность для молодого поколения грузин.
О том, как Грузия лавирует в этом сложном клубке противоречий, нам рассказал директор Центра исламских исследований Кавказа политолог Шота Апхаидзе.
Кавказ после Вашингтонского соглашения
— Как в Грузии оценивают Вашингтонское соглашение между Арменией и Азербайджаном и изменение статуса транспортных коридоров?
— Данное соглашение влечет за собой кардинальную трансформацию геополитической конфигурации как на региональном, так и на глобальном уровне. Эти изменения оказывают непосредственное воздействие и на Грузию, что обусловлено компактными размерами и высокой степенью взаимозависимости государств Кавказского региона, в особенности Южного Кавказа. Локальная инфраструктурная сеть, в отличие от масштабных систем Китая, Индии, Центральной Азии или стран Ближнего Востока, характеризуется ограниченной пропускной способностью, что усиливает взаимосвязь всех игроков в условиях ограниченного территориального пространства.
Со стороны экспертного сообщества, включая экономистов, политологов и представителей финансового сектора, высказываются обоснованные опасения относительно потенциальных негативных последствий для экономики Грузии, традиционно зависящей от транзитных потоков. Ключевыми источниками наших доходов остаются транспортировка энергоресурсов, эксплуатация трубопроводов, использование сухопутных маршрутов, а также деятельность портовых терминалов, обеспечивающих выход к акватории Средиземного моря и Атлантического океана.
Существует точка зрения, согласно которой открытие Зангезурского коридора Азербайджаном создаст альтернативный транзитный маршрут через Армению, что может негативно сказаться на грузинской экономике. Вероятно сокращение грузопотоков из Турции в направлении Центральной Азии и Азербайджана.
Тем не менее представляется, что окончательное воздействие на экономику Грузии будет ограниченным. Это объясняется наличием устоявшихся транспортных схем, включая так называемый средний коридор, а также долгосрочными контрактами с крупными логистическими операторами, которые на протяжении двух-трех десятилетий сотрудничают с грузинскими портами Батуми и Поти, используют национальную железнодорожную инфраструктуру и другие элементы транспортной системы. Большинство из этих компаний сохранят существующие маршруты, хотя частичная миграция транзита, прежде всего турецких и азербайджанских перевозчиков, возможна.
Что касается компаний из Средней Азии и Китая, то они, вероятно, сохранят приверженность действующим маршрутам в силу высокой чувствительности к тарифным условиям. Исторически сложившиеся низкие тарифы на перевозки через грузинскую территорию привлекали даже Казахстан и другие центральноазиатские государства. Несмотря на ожидаемое усиление конкуренции и возможное перераспределение некоторых логистических потоков в пользу Зангезурского коридора, грузинское направление сохранит свою значимость.
— Будет ли Вашингтонское соглашение способствовать политической стабилизации на Южном Кавказе?
— Безусловно, мы приветствуем любое мирное урегулирование, особенно между Арменией и Азербайджаном. Однако нельзя игнорировать растущее влияние внешнеполитического фактора Турции, которая открыто декларирует свои стратегические интересы в регионе.
Турецкий капитал и грузинский суверенитет
— В чем заключается турецкая угроза?
— При анализе работ Ахмета Давутоглу, в прошлом премьер-министра и лидера правящей Партии справедливости и развития Турции, в частности его фундаментального труда «Стратегическая глубина», становится очевидной преемственность внешнеполитического курса администрации Эрдогана. Современная турецкая политика представляет собой эклектичный синтез неоосманских и пантюркистских концепций, дополненный экономической экспансией.
Особое беспокойство вызывает стратегическая ориентация Анкары на Центральную Азию через идеологическую конструкцию «Великого Турана». Несмотря на ограниченную этногенетическую связь с тюркскими народами Алтая, Сибири и Центральной Азии (включая уйгурское население Западного Китая), турецкое руководство активно использует лингвистический и культурный факторы для продвижения своих интересов. Данный идеологический инструментарий служит для обеспечения доступа к энергетическим ресурсам, необходимым для развития турецкой промышленной экономики.
Администрация Эрдогана системно использует тюркский фактор в своей внешней политике, формируя комплексную парадигму влияния на страны региона. Открытие Зангезурского коридора создает дополнительные возможности для реализации этих стратегических интересов, что вызывает обоснованную озабоченность с точки зрения сохранения баланса сил в регионе.
— Так в чем угроза непосредственно для Грузии?
— Показательным в этом контексте стало недавнее символическое заявление турецкого лидера, сделанное в день исторической Дидгорской битвы 1121 года — события, имеющего фундаментальное значение для грузинской государственности, поскольку именно тогда объединенные грузино-кипчакские силы остановили продвижение сельджуков, обеспечив сохранение христианской цивилизации в регионе.