«Наши локальные успехи не носят масштабного характера»
России необходима централизованная система внедрения инноваций по китайскому образцу
Институт металлургии и материаловедения (ИМЕТ) РАН создает материалы для космоса, авиации, медицины и даже выращивает зелень без почвы. Разработанные ИМЕТ высокотехнологичные продукты используются в различных областях реального сектора экономики, в том числе в металлургии, авиастроении, медицине и оборонно-промышленном комплексе. Наука в нашей стране вполне конкурентоспособна, полагает руководитель института, член-корреспондент РАН Владимир Комлев.
Однако путь от научной идеи до внедрения в производство в России занимает годы, а в Китае — месяцы. Почему так происходит? Об этом и о разорванной цепочке внедрения инноваций в промышленность Владимир Комлев рассказал в интервью «Моноклю».
— Какой вы видите роль Института металлургии сейчас и как она менялась со временем?
— Наша задача — фундаментальные и прикладные исследования в части создания новых материалов. В прошлом веке система научных разработок складывалась из четырех основных ступеней. Первая — образование, которое готовит кадры, вторая — научный блок, к которому мы относимся, он создает научные основы и передовые технологии. Дальше эти разработки передаются в многочисленные отраслевые институты, которые готовят технические условия, ГОСТы, всю документацию для внедрения на заводы, занимаются промышленным дизайном. На четвертой ступени инновации внедряются в промышленность.
Сейчас эти цепочки нарушены. Допустим, вузы часто занимаются научными исследованиями, хотя их основной профиль — образование. Отраслевые организации, подведомственные различным федеральным органам исполнительной власти, например Минсельхозу России или Минпромторгу России, должны внедрять новые научные знания и технологии в производство. Но на этом этапе и возникает главный разрыв. Здесь должна подтягиваться экономика, нужен серьезный спрос. А если его нет, то какой смысл во всей этой работе? Вся цепочка останавливается, когда не слышит встречного сигнала от реального сектора экономики.
— А кто должен формировать этот спрос?
— Еще десять-пятнадцать лет назад инновации были не так востребованы, бытовала идея, что мы все купим. Ввиду разных причин, отсутствия финансирования в том числе, научные кадры уходили в другие отрасли, в коммерцию, а архитектура инноваций понемногу деградировала. Сейчас государство старается восстановить эти цепочки. Разработаны серьезные меры поддержки для малого и среднего предпринимательства, промышленных предприятий. Но наш «капитализм», как броуновское движение, долго находился в неупорядоченном состоянии, когда конечную продукцию определяет рынок. Для того чтобы его организовать, должно сложиться множество факторов. В Европе или США рынок складывался столетиями, а мы хотим создать его за очень короткий промежуток времени. Рыночные механизмы — это такой долгоиграющий инструмент.
А для того, чтобы сформировать спрос быстро, нужна плановая экономика. Как в Китайской Народной Республике. Они, как пылесос, сегрегируют все передовые разработки в мире, выделяют основные направления, потом финансируют. Промышленные предприятия это быстро подхватывают, процесс внедрения происходит очень быстро. От научной разработки до реального сектора экономики дистанция — полгода-год. Цепочка полностью выстроена.
— Нужен Госплан?
— Создавать под эту задачу новую структуру — сомнительная идея. Как правило, создание одной влечет за собой формирование следующей — для контроля. Получится раздувание бюрократического аппарата, процесс ради процесса, а не ради результата. Этого я опасаюсь.
Нужна принципиально новая государственная система управления инновациями, похожая на китайскую, где есть единая воля, координация и реальные рычаги воздействия на всю цепочку — от академической лаборатории до конвейера. Наши локальные успехи не носят масштабного характера. Проблемы тянут друг друга: недостаток финансирования, с одной стороны, и отсутствие рыночного спроса — с другой. Хотя китайские товарищи говорят, что проблем нет, есть только задачи. И сейчас стоит задача трансформировать научные знания в технологии, а следующая итерация подразумевает их внедрение в промышленность при определенной конъюнктуре в реальном секторе экономики в сжатые сроки.
— Какой процент ваших разработок доходит до промышленного внедрения? Есть какой-то KPI?
— Как такового KPI по внедрению у нас нет. Конечно, это приветствуется и поддерживается учредителем (Минобрнауки России). Наша прямая задача — научные исследования, а коммерциализация происходит через специальные механизмы. Какой процент, сказать трудно, в год мы проводим чуть меньше 200 научно-исследовательских работ. Но мы пытаемся доводить научные разработки до конечного высокотехнологичного продукта. Это сложно, долго, трудозатратно, но они реализуются. Есть два основных пути: заключение договоров непосредственно с индустриальным партнером на передачу прав на результаты работ, например лицензионный договор, или создание малых инновационных предприятий (МИП) при институте. У нас пять МИПов, последние пять лет мы выпускаем 11 готовых продуктов. Это те разработки, что дошли до реального производства.
Если перечислять, то это 3D-углепластик, медицинские изделия, редкоземельные магниты, производство биоактивных добавок и даже выращивание зелени с использованием гидропонных технологий.
— Как организовано их производство?
— По-разному. Некоторые изделия мы производим сами, другие — в сотрудничестве с контрактным производством. У нас есть коммерческий отдел, который организует продажи.
Допустим, 12 тонн различных салатов в год, которые МИП «Зеленый элемент» выращивает прямо на территории института на вертикальных фермах методом гидропоники без ядохимикатов и пестицидов. Раньше эту зелень реализовывали через посредника, а сейчас продают сами напрямую в рестораны Москвы. Они также создают весьма эффективные биологически активные добавки на основе чистого железа, синтезированного в водородной среде.
Есть линейка медицинских материалов. МИП «БиоНова» разрабатывает остеопластические материалы для стоматологии и травматологии на основе фосфатов кальция, которые применяются для замещения костной ткани. Мы создали достаточно широкий их спектр, наиболее эффективные внедрены в малотоннажное производство. При операции синус-лифтинга, когда нужно нарастить кость для установки имплантата, часто используются именно наши материалы. Более 50 тысяч успешных операций сделано по всей стране. Выпустили даже инновационную зубную пасту на основе октакальций фосфата, способную восстанавливать зубную эмаль.
Совсем недавно создали уникальный 3D-принтер для печати крупногабаритных керамических изделий, не имеющий аналогов в мире. У керамических материалов широкий спектр применения в различных отраслях, в том числе в строительстве, медицине, авиастроении. На 3D-принтере мы уже печатаем экспериментальные имплантаты, которые проходят доклинические исследования.