«Чтобы мы писали не то, что хочется, надо, чтобы мы были очень голодными»
Беседа Г. Л. Олди с читателями
«Мир фантастики» уже не в первый раз предоставляет слово знаменитому фантасту Генри Лайону Олди (общий псевдоним Дмитрия Громова и Олега Ладыженского). На сей раз перед вами фрагменты беседы Олди с читателями, которая состоялась на прошлогоднем «Росконе». Олди говорили много, живо и на самые разные темы. Присутствующим было интересно. Надеемся, интересно будет и вам.
О разделении фантастики
Олег Ладыженский (О.Л.) Мы давно говорили о том, что фантастика распадается на два рукава — на литературную фантастику и индустрию массовых развлечений. Сейчас это оформилось окончательно, бесповоротно. Люди разделились на тех, кто пользуется фантастикой как жанром, и тех, кто пользуется фантастикой как методом. И эти группы писателей и читателей — они почти не пересекаются. Те, кто пользуются фантастикой как методом, используют её как один из многих литературных инструментов. Они говорят в своих книгах о каких-то проблемах, жизни, любви и ненависти. Фантастика — дополнительный скальпель, который помогает им вскрыть проблему. Эта группа всё больше примыкает к общелитературному мейнстриму, у неё отдельный, объяснимо немногочисленный читатель. Кстати, в мейнстриме есть аналогичная группа, пускай она и не называет себя фантастикой: Дина Рубина — «Синдром Петрушки» и «Почерк Леонардо», Евгений Водолазкин — «Авиатор» и «Лавр»…
Дмитрий Громов (Д.Г.) Михаил Елизаров: «Мультики» и «Библиотекарь», «Хирург» Степновой и так далее. Я уже не говорю про Крусанова, Пелевина, Сорокина…
О.Л. Вторая полноводная струя использует фантастику как жанр. В их книгах главное — фантастичность. Неважно, о чём пишешь, лишь бы фантастично, лишь бы выводило из наших скучных будней. У неё любовник — демон! Важна не любовь, а демоны.
Д.Г. Просто о войне нельзя, надо с магией и драконами.
О.Л. Декорации стали доминантой, стержнем произведения. Мы с этим сталкиваемся в кинематографе, когда зритель хвалит: «Там такие спецэффекты!» Больше в фильме ничего хорошего нет, но спецэффекты! Сеттинг и спецэффекты.
О.Л. И как только возникла великая империя фантастики как жанра, империя индустрии массовых развлечений, она сразу же начала дробиться на улусы и княжества: ромфэнтези, киберпанк, боевая фантастика, мужская, женская…
Д.Г. Это «попаданцы», а это «сталкер», и не перепутайте!
О.Л. В каждой резервации свои маленькие корольки и князья. А пространство, территория всё меньше и меньше — «период феодальной раздробленности». Вот это и происходит сейчас в фантастике как в жанре. Фантастика как метод, наоборот, очень медленно, но идёт на слияние с мейнстримом.
Д.Г. И там совершенно не важно, применено в книге мистическое допущение или научно-фантастическое. Книга от этого всё равно литературой быть не перестаёт, не становится хуже или лучше. И человек, который читает, к примеру, у Водолазкина «Авиатора» с научно-фантастическим допущением, точно так же прочитает и «Лавра» с мистическим допущением. Вернее, читатель просто на это внимания не обратит.
О.Л. Этот процесс разделения фактически финализировался. Он окончателен даже не столько в среде писателей — он окончателен согласно выбору читателей. Читательской аудитории фантастики-жанра в первую очередь интересно, что написано. Всё остальное — потом. Читательской аудитории фантастики-метода интересно, как написано. Для читательской аудитории фантастики-жанра вполне нормально, естественно, когда в мирах, созданных одним автором, пишут ещё двадцать других. Почему? Этой аудитории всё равно, как написано, им автор не нужен, им нужен сеттинг. А в аудитории фантастики-метода невозможна книга «Водолазкин и Пупкин», «Рубина и Ладыженский». Там принципиально важно, как написано, а как Рубина я не напишу. Тот читатель, выражаясь вульгарно, идёт на другую замануху. Это не хорошо и не плохо, это факт. Вы спросили, что произошло? Вот это и произошло. И беседовать, контактировать этим двум потокам всё труднее: нет точек соприкосновения, не о чем разговаривать.
Д.Г. Нельзя беседовать, когда нет понимания. Говоришь: «Это же коряво написано!» Удивляются: «Где коряво?!» Не понимают, где коряво. Не видят, не слышат, не чуют. И наоборот: «Как же вашу скучищу можно читать, ведь никакого драйва нет!» Удивишься в ответ: «Да я же оторваться не могу, такое оно увлекательное!» А тебе опять: «Никакого экшена, никакого драйва!»
О.Л. Мы помним, что в девяностые писатель умудрялся тут подрабатывать, а тут писать всерьёз. Сейчас это, кажется, прекратилось, объединить не получается. Давайте рассмотрим на примере из театрального бытия. Актёр играет Шекспира, Островского и так далее. А зимой у него ёлки. Он кушать хочет, у него Новый год. Он играет Деда Мороза, его жена — Снегурочку, сын — серого волка. И в театре, и на ёлках, допустим, он играет на пределе своего актёрского мастерства. Он честно играет, и это нормально. Ненормально — это когда он начинает говорить, что за ёлки ему надо дать премию «Золотая рампа», потому что ёлки ничем не хуже «Гамлета». Ненормально, когда у него из-за ёлок не хватает времени на репетиции «Гамлета». И с какого-то момента актёр вынужден выбирать: или ёлки, или «Гамлет». Потому что он должен быть на репетиции, даже если Новый год.
Тут хотелось бы кое-что уточнить. Когда говоришь о дуальности — жанр и метод, аудитория такая и сякая, — то потом приходишь домой и читаешь в фейсбуке (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена): «Олди сказали, что эти хорошие, а эти плохие!» Олди, значит, указали, где добро и где зло! И зло ужасно обижается на Олдей. Ещё раз: да, два направления, и оба выполняют свои задачи. Просто задачи разные, и совмещать их перестало получаться. На ёлках смеются дети — замечательно! На «Гамлете» плачут старики — замечательно! Это не хорошо и не плохо, это факт. Просто ёлка с Гамлетом не смешивается.
Д.Г. Нельзя с колокольни одного из направлений судить о другом. Нельзя с колокольни метода судить о жанре, и наоборот. Да, есть формальное сходство: и там, и там авторы пользуются фантастическим допущением, там и там пишут текст словами… — на этом сходство и заканчивается. Они коряво пишут? У них отвратительный стиль? Но ведь их читателю и не нужен другой стиль, читатель не заметит разницы, более того, не поймёт и будет возмущаться и осуждать: мне скучно, никто не бегает и не стреляет, и не кастует фаерболы. И будет, кстати, прав.
О.Л. Как бы мы ни посмеивались над аннотациями современной фантастики, мы всё реже отмечаем или обсуждаем смешные фразы из новых книг, изданных в рамках индустрии массовых развлечений. «Видели, какая ошибка? Как он нелепо написал? Как она неудачно завернула?» Но их аудитории не нужно «удачно завернуть». Им всё равно: «до» или «до-диез», они не слышат разницы. Так же и писатель, работающий для этой публики, не слышит — или слышит, но не заморачивается: а зачем? И правильно делает! Не надо! Его аудитории нужно другое, и он даёт необходимый продукт в количестве. Профессионалы в этой области нам объясняли: «Мы сдаём книгу, редактор нам говорит: «Финальный бой занимает 0,4 авторского листа, а нужен полный авторский лист. Забирайте текст и работайте». И мы эти четыре десятых «разращиваем» в два с половиной раза». Они это умеют, а мы, скажем, не взялись бы. Есть задача, поставленная под определённую целевую аудиторию, и она вполне технично решается.
О жанровых нишах
Д.Г. Литература, музыка и даже компьютерные игры разделяются на бо`льшие или меньшие ниши. Есть покрупнее, есть совсем узкие, но зато весьма стабильные. Дробление идёт очень активно — то, что Олег описал как феодальные княжества. Частично падение тиражей с этим тоже связано. Нет, я не рассказываю, что в наши времена трава была зеленее, деревья выше и между ними бегали динозавры. Но читатель, любящий фантастику, как правило, читал Хайнлайна и Стругацких, Толкина и Муркока, Гаррисона и Каттнера — и много всего другого. Твёрдая НФ, фэнтези, космоопера — это никого не напрягало, лишь бы книжка хорошая была. Сейчас же мы имеем куда большее дробление по предпочтениям «сеттинга». Это чистая правда. Что же касается падения тиражей… Да, оно с этим отчасти связано, но мы никогда и не говорили, что тиражи падают во всей литературе. В первую очередь они падают у фантастики, а за компанию — у кулинарных книг, потому что кулинарные рецепты уехали в интернет. А , к примеру, в мейнстриме — в современной психологической прозе, детской литературе, классике — всё достаточно неплохо, местами даже хорошо. По продажам классики наблюдается стабильный рост. Бумажные книги, которые давно лежат в интернете, причём не пиратские, а легально бесплатные, тем не менее продаются в бумажном виде. Современная проза, детские книги — то же самое. Либо ровно, либо рост. Проблема на самом деле у нас, фантастов, и не надо называть её проблемой «всей литературы».