Почему пессимистом быть выгоднее

MaximПсихология

Уйди, позитивный!

О том, как и зачем мыслить в позитивном ключе и стоит ли вообще это делать. Если эта статья тебе не понравится, ты будешь сам в этом виноват, так как не решил отнестись к ней глубоко положительно.

Текст Тата Олейник
Иллюстрации Виктор Богорад

Афоризм писателя Короленко «Человек рожден для счастья, как птица для полета» при всей своей двусмысленности (давайте не забывать про страусов с пингвинами) сейчас, в благословенном XXI веке, кажется аксиомой. Конечно, в идеальном мире все будут бесконечно продуцировать счастье для себя и окружающих, детские слезы будут храниться в музее (на чем настаивал другой писатель – Джанни Родари). И если смысл жизни не в счастье, то в чем он тогда?

Угрюмый мир суровых предков

А вот лет этак семьсот назад мысль о том, что главное в жизни – это счастье человеческое, была распространена куда меньше. Наоборот, существование в самых разных религиях приравнивалось к пытке, жизнь наша именовалась «юдолью скорби», а человек рассматривался как существо, рожденное исключительно с целью основательно пострадать и умереть в мучениях. Большинство тогдашней психологической и философской литературы не обучало оптимизму – напротив, эти трактаты старательно напоминали, что, как бы тебе совершенно случайно ни было хорошо сейчас, помни, что скоро все станет очень плохо, люди разорятся, заболеют чумой, умрут, так что не больно-то расслабляйся, дружище.

Чтобы понять, почему предкам так нравилась эта беспросветность, нужно уяснить один важный момент. До эпохи натурфилософии, великих географических открытий и ранней индустриализации, то есть практически до XVI века, человечество не подозревало, что оно развивается. Любые технологические новинки вводились так медленно, что люди в массе своей не понимали их новизны и революционности, жизнь рассматривалась как бег по кругу, а мир воспринимался как идущий к своему закату и сильно ухудшенный по сравнению с золотыми временами прошлого (о них никто ничего толком не знал, но со времен Платона так думать было принято). Даже мода на протяжении нескольких поколений практически не менялась, за исключением каких-то деталей, поэтому живописцы Возрождения так спокойно рисовали древних греков и евреев в обтягивающих лосинах и при беретах. Как сказал в «Экклезиасте» царь Соломон, «нет ничего нового под солнцем» (хотелось бы посмотреть, конечно, на выражение его лица при виде смартфона). Жизнь воспринималась статичной, ее законы – неизменными. Только отдельные гении и эрудиты типа Блаженного Августина могли, сопоставляя древние тексты с современными им реалиями, видеть цивилизационную пропасть между эпохами, но и ту относили за счет всяких чудес типа Пришествия Христа, который спустился на землю ненадолго и кое-что тут подправил.

Поэтому никакого понимания того, что человечество способно очень сильно улучшать свою жизнь, не было. Может случиться недород или урожай, но всегда будут голодные. Справедливый и мудрый царь может на какое-то время улучшить жизнь своих подданных, но потом опять все пойдет вразнос. Лучшая жизнь ожидается только за гробом.

Сейчас мы не в состоянии понять, как трудно жить в статичном мире. Мы-то живем на пути в будущее – это просто данность, которую каждый из нас ощущает. Если от какой-то болезни умирает ребенок, эта трагедия заставляет человечество еще энергичнее искать способы ее лечения. Мы все не просто верим, а твердо знаем, что пройдет десять, тридцать, пятьдесят лет – и эта болезнь станет излечимой. Если что-то не так, просто следует хорошо подумать, как это исправить. Мы абсолютно убеждены, что будем на звездах, что освоим неиссякаемые источники энергии, что добьемся всеобщего благосостояния, что впереди нас ждут изумительные приключения, сказочная роскошь и бесконечный праздник. Технический и этический прогресс последних столетий позволил нам осознать свое грядущее всемогущество.

Наши предки ничего такого впереди не наблюдали. Конечно, они тоже пытались устроиться на этой планете поудобнее, но это очень трудно сделать без антибиотиков, обезболивающих, электричества и самолетов, а главное, без веры в то, что можно что-то серьезно изменить. Поэтому совершенно логично, что наши предки обучались смиряться, терпеть и готовиться к худшему.

Когда в XVI–XVIII веках пошел крутить маховик прогресса и впервые громко раздались слова «человек есть мера всех вещей», выяснилось, что старые представления о человеческих чувствах, мечтах и желаниях при настоящем положении дел никуда не годятся. Пришлось искать иные правила жизни, подходящие под новую ситуацию, которую блистательно определил Вольтер, перефразировав Лейбница: «Все к лучшему в этом лучшем из миров». Вот из этой-то фразы (и похожих на нее) выросли ноги позитивной психологии и позитивного мышления.

Вставай с улыбкой!

Счастливый человек эффективнее человека, лежащего в тяжелой депрессии, или, скажем, человека, намедни спрыгнувшего с крыши небоскреба. С этим утверждением спорить, надо полагать, никто не возьмется, и неудивительно, что в мире, в котором эффективность стала цениться очень и очень высоко, возник спрос на счастливых людей. Когда общество безостановочно строит паровозы, заводы и больницы, оно не склонно восхищаться святыми, сидящими в пустыне на столбах, или бледными монахинями, иссыхающими в добровольном заточении в своей келье. Куда больше обществу нравится румяная Дженни, чесальщица шерсти, и бодрый Петр Иванович, начальник СМУ-149. Сейчас истоки позитивного мышления принято искать в протестантской этике, но нужно признать, что похожие учения возникали и в обществах, крайне далеких от протестантизма. Скажем, СССР тоже превозносил «оптимизм советских людей», и советские актрисы, игравшие фабричных девушек, хохотали не менее заливисто, чем актрисы американские, игравшие фермерш и миллионерш.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Скромное обаяние рабства Скромное обаяние рабства

Рабство куда более сложное явление, чем можно подумать

Maxim
«На следующий день после того, как он умер, за ним пришли из НКВД». Истории семей, переживших репрессии «На следующий день после того, как он умер, за ним пришли из НКВД». Истории семей, переживших репрессии

Заключительная история из книги «1917: моя жизнь после»

СНОБ
Гиперкары небесные Гиперкары небесные

У сверхбогатых есть свой автомобильный тренд

Maxim
Живучие не по правилам Живучие не по правилам

Невероятные истории выживания на глубине, в снегах и в пустыне

Maxim
Где познакомиться с женщиной сегодня Где познакомиться с женщиной сегодня

Психотерапевт Андрей Курпатов о лучших способах встретить свою вторую половинку

Maxim
Химия и жизнь Химия и жизнь

Как нравиться себе даже во время химиотерапии?

Glamour
Советы да любовь Советы да любовь

Лев Рубинштейн о кутежах и сбежавших женихах

GQ
Хроника пикирующего Форда Хроника пикирующего Форда

GQ проводит время с Харрисоном Фордом

GQ
Скрижали новых скреп Скрижали новых скреп

Все ускоряющийся прогресс диктует новые нормы морали

Maxim
Кирилл Соловьев: Политика в дореволюционной России. Искусство невозможного Кирилл Соловьев: Политика в дореволюционной России. Искусство невозможного

Отрывок из книги Кирилла Соловьева «Хозяин земли русской?»

СНОБ
Огненный пульс Огненный пульс

Летательные аппараты с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем

Популярная механика
Однажды я так сильно заболела, что тут же выздоровела, или Грандиозный медицинский лохотрон Однажды я так сильно заболела, что тут же выздоровела, или Грандиозный медицинский лохотрон

Тема мошенничества в медицинском обслуживании далеко не нова

СНОБ
Скетч борд Скетч борд

Ирина Горбачева о мечтах и плохих сериалах, тусовках, стрессе и рабстве лампы

СНОБ
Теория малых дел Теория малых дел

Не слишком ли сильно стараются родители, стараясь занять ребенка?

Добрые советы
Тюльпаномания Тюльпаномания

Первый настоящий биржевой кризис оказался связан с луковицами тюльпанов

Дилетант
Саша Щипин: Смерть автора Саша Щипин: Смерть автора

«Слишком свободный человек» биография Бориса Немцова о новейшей истории России

СНОБ
Иракские христиане: после освобождения Иракские христиане: после освобождения

Что происходит в крупнейшем христианском городе Ирака после освобождения от ИГ

Русский репортер
Дональд **дак Дональд **дак

Промежуточные итоги правления самого одиозного президента Америки

GQ
Полет на кавернах Полет на кавернах

Как ускорить движение судна за счет подвода газа к его корпусу

Популярная механика
Человек, который купил космодром Человек, который купил космодром

Плавучий космодром «Морской старт»: перезагрузка

Популярная механика
Просто я лучше всех Просто я лучше всех

Женщины редко любят себя безусловной любовью. Но это можно изменить

Cosmopolitan
Её реплика Её реплика

Женя Куйда, золотая девочка московского света

Tatler
Карьера менеджера Карьера менеджера

Как Владислав Мартынов стал предпринимателем, инвестором и блокчейн-энтузиастом

РБК
Сон из избы Сон из избы

Что делать, если жить с мужчиной нравится, а спать в одной кровати — неудобно?

Добрые советы
Спорим, что вы никогда не ели сациви? Спорим, что вы никогда не ели сациви?

Почему грузинская еда — это не то, что вы думали

СНОБ
У меня есть мысль, и я ее думаю У меня есть мысль, и я ее думаю

Почему мы не можем уснуть по ночам

Psychologies
Выход есть. Как выживают люди, потерявшие все. Часть 3 Выход есть. Как выживают люди, потерявшие все. Часть 3

В мире много людей, которым нужна помощь

СНОБ
Ой, мамочка! Ой, мамочка!

Родить ребенка после 40 лет – это событие. Разбираем все страхи и сомнения

Добрые советы
Александр Петров: “У меня была любовь и война одновременно” Александр Петров: “У меня была любовь и война одновременно”

Интервью с артистом вертикального взлета Александром Петровым

Psychologies
Куда исчезла материя Куда исчезла материя

Астрофизикам вот уже сто лет не хватает материи во Вселенной

СНОБ
Открыть в приложении