Андрей Геласимов
Узнав, что Андрей Геласимов написал роман о русском рэпе «Чистый кайф», мы хотели вызвать его на рэп-баттл. Но потом по старинке взяли обычное интервью – о романах со студентками, мате и компьютерных играх.
– Правильно говорить «отоларинголог»!
Как часто твою фамилию произносят без ошибки?
Последние лет пятнадцать уже правильно, а в детстве доставалось. Я сильно пострадал из-за «Муму»: меня постоянно спрашивали, куда я ее дел.
Твой новый роман «Чистый кайф» посвящен русскому рэпу и конкретно Басте. Как такое вообще случилось?
Я, как всякий взрослый человек и поклонник рок-н-ролла, всегда считал, что рэп – кал. Еще в 90-е, когда появились первые чернокожие группы, меня это раздражало. Я тогда был старым человеком, хотя мне было тридцать, и был уверен, что лучше Rolling Stones музыки быть не может. В пятьдесят я понял, что пора молодеть. Причем зашел-то я в рэп не через Басту, а через Ноггано. Потому что юмор – это хорошая смазка, с которой можно войти и в серьезный роман, и в артхаусное кино. Я стал прислушиваться к текстам и услышал то, что делает Вася как Баста. Но сильнее всего меня пробрало, когда я понял, с какой проблемой сталкивается Васин герой, который страдает от химической зависимости. Когда на концерте в Ганновере эта 90-килограммовая туша запрыгала по сцене и страшным голосом закричала «Долби мой лед, но не замерзай, сколько ни завязывай, не завязать!», я понял, что это персональная точка отчаяния крайне успешного человека. Так что дело не в рэп-культуре, а в драме поколения, которое оказалось застигнуто врасплох. Леша Седой (друг Басты. – Прим. ред.) сказал: «Из каждых десяти парней осталось трое. И они живут не самой счастливой жизнью, даже если ездят за рулем «Гелендвагена».
Наркотики выжгли это поколение как напалмом. Поэтому и роман.
Твои герои много матерятся. Как ты сам относишься к мату?
Я могу, как аналитик языка и его развития в социуме, сказать, что сейчас удельная доля нецензурной лексики значительно выше, чем, скажем, в 80-е и даже в 90-е. Я думаю, что у молодежи это связано с пятилетней давности инициативами правительства по запрещению мата в искусстве – когда начали целлофанировать книги и ставить на них 18+. Молодежь протестна даже по гормональному состоянию своего пространства, поэтому в итоге она в своем сегменте отменила табу. Так что сейчас мат не только легитимен, но даже приветствуется, причем в образованных, часто даже филологически образованных кругах.
Как ты подружился в Бегбедером?
Очень просто! Я ехал в Питер на открытие книжного магазина нашего издательства «Городец». Ко мне в поезде подошел Леша Гуськов и говорит: «Посмотри «Элефант», там про писателя, и я его играю с тебя». Я смотрю фильм и вижу Бегбедера, он играет Лешиного издателя. И там сцена, как этот издатель держит нерадивого автора за галстук и угрожает сбросить с крыши, потому что дедлайны нарушены. Я звоню Леше и говорю: «Гениально! Бег