Коллекция. Караван историйРепортаж
Надежда Бабкина: «Когда у меня есть любовь, я не мертва»
«Сергей доводит все до ума, ему можно доверять серьезные дела и быть уверенной, что Рябов приведет их к успеху. Я ему и его вкусу доверяю! Люблю продуктивных людей, качественных, с которыми интересно разговаривать на любую тему. А те, которые «желтуху» заказывают и пасквили пишут, очевидно, страдают от зависти. А это беда. Но не наша, а тех, кто это сочиняет».
— Надежда Георгиевна, вы признавались, что хотите сыграть в кино. И вот не прошло и двух лет, как в феврале этого года состоялась премьера сериала «Многодетство» Романа Самгина, где у вас роль!
— Съемки с моим участием проходили в Тверской области. Уложились в один съемочный день, но сцен и локаций было несколько. Сыграла обычную деревенскую бабу, но с огоньком — такую бабу-звезду, бабу-заводилу. На голове не пойми что, но губы накрашены! Одним из моих партнеров был баян, и я на нем играла.
— Вы, кстати, умеете?
— Когда-то в детстве занималась, но не в этом дело. По сюжету в деревню приезжает отдыхать городская семья, и там их поджидают разные приключения и колоритные персонажи, вроде моей тетки. Первая сцена — мой диалог с приезжими, потом быстро переодеваюсь, и снимаем вторую сцену — как я из ведра окатываю их водой. Режиссера, партнеров и группу предупредила: «Будем снимать с одного дубля. Репетировать не надо! Я сто процентов попаду — не переживайте». И все остались очень довольны. Во-первых, быстро отсняли мои сцены. А во-вторых, я импровизировала, какие-то реплики меняла в процессе, делая их колоритнее.
— А как режиссер Роман Самгин с вами работал? Был строг или давал простор для импровизации?
— Самгин замечательный! Он же у нас в театре поставил спектакль «Горько» по Зощенко и Чехову. И когда мы с ним обсуждали мою героиню, он сказал: «Пожалуйста, ничего не играй, будь собой!»
— Как он попал к вам в театр?
— Я его пригласила. Посмотрела его спектакли в разных театрах. Мне очень понравилось, и я подумала, а почему бы не попробовать. И очень довольна нашей постановкой. Артисты заняты прекрасные. Один Алексей Маклаков чего стоит! У него, конечно, характер... Звонит мне: «Алле, Надя, это говорит человек — говно, артист — хороший». Отвечаю: «Леша, возражать не буду, ты абсолютно прав!» И смеемся.
— Он устраивал вам сцены?
— Он режиссеру устраивал. А меня он любил, и я у него была палочкой-выручалочкой. «Иди, — говорит мне, — поговори с ним». С режиссером то бишь. Я отвечаю: «Леша, прекрати, что ты зубы показываешь? У нас творческий процесс идет!»
— Вы в этом спектакле играете две роли. Одну из них мужскую — грека из чеховской «Свадьбы». Тяжело было репетировать, вживаться в мужскую роль?
— Самгин мне говорит: «Будешь играть грека». Я думала, шутит: «Да ладно тебе, Рома! Чего ты? Какой грек?» — «Будешь играть!» — настаивает он. Я тогда у Сергея Рябова, моего друга, соратника и заместителя директора театра, спрашиваю: «Покажи мне, как мужики-то ходят, сидят». Мне Сергей показал и походку, и как мужчины сидят — ноги нараспашку. И я сразу схватила суть.
Однажды у меня прямо во время спектакля ус отклеился. Вижу, жених, которого играет Леша Ягудин, поглядывает на меня и давится от смеха. Я рукой эти усы придерживаю, а они все равно отваливаются. И я тогда голову опустила, будто грек уже вусмерть пьяный. Привозят Маклакова на коляске — он играет свадебного генерала. Поднимаю лицо, а у меня вообще усов нет. Тогда облизнула губу, приложила усы и задрала верхнюю губу, чтобы к носу прижать — такую рожу в результате скорчила. Тут уж все партнеры «посыпались» — зашлись смехом. А я на них шиплю: «Угомонитесь, если и я сейчас рассмеюсь, у меня усы снова отвалятся». Кое-как дотянули сцену...
— У вас в спектаклях занято много приглашенных артистов — звезд кино и театра. Любимчики появились?
— Всеобщая любимица у нас Олеся Железняк. Олеся гениальная, всякий раз что-нибудь привносит в образ, находит новые краски, «фишечки». В роль вживается моментально и четко понимает, что надо делать. А как она импровизирует — вот у кого нужно учиться!
— А вы как относитесь к импровизации на сцене? Многие артисты этого боятся — сбиваются.
— Я — нет. Идет «Ночь перед Рождеством», мы с Сергеем Астаховым играем сцену: я царица, он черт. И я ни с того ни с сего начинаю ему не по сцене вопросы задавать. А он топчется, не сразу нашелся что ответить. Потом говорит: «Да я русский плохо понимаю, я ж всего два слова знаю: «Северный поток». И зрители покатились со смеха. А потом он говорит прямо в зрительный зал, но адресуя мне: «Может быть, уже по Гоголю пойдем?» Я так же, не таясь, отвечаю: «Ладно, пойдем по тексту». И зал снова хохочет.
— Недавно Ольга Волкова, играющая у вас в трех спектаклях, отметила свое 85-летие. Она органично вошла в ваш коллектив, хотя никогда и не пела.
— Оля молодец. Она как раз из тех, кто придерживается текста. Но если вдруг импровизирует, то не втягивает в это партнеров. Она такие фокусы придумывает, что по силам только ей одной. Это уникальные артисты старой школы. Тот же Володя Долинский — не партнер, а подарок: у него на каждую шуточку своя прибауточка.
В спектакле «За двумя зайцами» я играю тетку Лымариху. Идет моя героиня на базар торговать и напевает песенку. Допела я свою фразу, а Долинский, который играет папашку Прони, и говорит: «Ой, ну прямо как Бабкина!» Отвечаю: «Вот сволочь!» И уже в зал: «А что, похожа что ли?» И зал грохнул аплодисментами. Или другая наша сцена на троих с Волковой и Долинским (они играют супругов). Тут упражняемся в находчивости — кто кого. Говорю герою Долинского: «А на тебе что за шкурка-то? Откуда у тебя волосы появились? Ты же всю жизнь лысый был!» Он: «Проросли за ночь». Спрашиваю: «Кто ж тебя так?» (А ничего этого в тексте инсценировки нет). — «Ой, и не говори, я столько пережил за эту ночь, ты даже представить не можешь». Продолжаем сцену: «Давай, наливай за мое здоровье», — говорю. Тут Волкова кричит: «А ну поставь, поставь обратно!» — «Ой, а это кто нарисовался? — вступаю я. — Чучело какое-то! Что на тебе за пушнина?» — «Это не пушнина, это пэсэц!» — импровизирует Ольга. Я говорю: «Сейчас тебе будет пэсэц!» И она на меня идет со шваброй. И начинаем тягаться, драчка разворачивается. Кричу: «Раскормила ...опу свою — ни во что не влезаешь, диван на себя нацепила!» А на ней платье плюшевое. Зрители в истерике. А это все импровизация.
— Спектакль Нина Чусова поставила?
— Да. Но она еще про наши импровизации не знает. Так вот про Железняк, которая играет главную роль, Долинский говорит: «Олеся — мастер импровизации, причем гениальный — ее никто не переплюнет! Это всегда мастерски, в точку, убедительно и, главное, в характере ее образа!»
— Она у вас играет в трех спектаклях: в «Горько», «Очень веселых ребятах» и «За двумя зайцами».
— Да, театр она наш очень полюбила. Приходит с большим удовольствием и радостью. И не только в дни спектаклей. Я-то каждый день в театре, вдруг замечаю ее в фойе, а у нее спектакля вечером нет. Говорю: «Олеська, у нас что, репетиция какая-то назначена? Я что-то пропустила?» Отвечает: «Нет, Надя, я за котлетами пришла». А сама с огромной хозяйственной сумкой на колесиках. «Я ж у вас по 40 штук котлет беру. Семья-то у меня большая. Зачем мне у станка стоять каждый день? Я им сейчас на три дня наберу...» И пихает в свою сумку все, что влезет: и первое, и второе, но без компота. У нее же четверо детей! Или другой ответ: «Да просто шла мимо, думаю, надо зайти. Я же сюда как домой прихожу. Сама перекушу, своим наберу, да и пойду».
— Да, готовят у вас в буфете и правда очень вкусно.
— Я и сама всегда в театре с удовольствием обедаю. Хочешь — скоромное, хочешь — постное. Готовят на любой вкус.
Сергей Рябов, заместитель директора театра «Русская песня», заслуженный работник культуры Республики Крым: В прошлом году с фестивалем «Песни России» были в Курске. Выхожу из отеля, а следом выходят Олеся Железняк с супругом. Привет — привет, поцеловались. Я говорю: «А вы куда?» — «Серега, не поверишь, здесь рядом есть магазинчик, пойду сейчас себе платье покупать — присмотрела за две с половиной тысячи. Представляешь? — говорит Олеся. — Вечернее, в пол!» Я давай хохотать. Во-первых, Олеся не носит вечерние платья. По крайней мере, я ее в них никогда не видел. А во-вторых, я представил себе «вечернее платье» за две с половиной тысячи рублей из курского «бутика». Потом выходит Надежда Георгиевна, я ей пересказываю наш диалог с Железняк. Бабкина говорит: «Все, выделяем один вечер для похода по магазинам за вечерними платьями за две с половиной тысячи!»
— Сходили?
Надежда Бабкина: Я, конечно, везде сходила. Купила, и не одно, только не за две с половиной тысячи... Уже в Москве спрашиваю Олесю: «Ну что, ты платье-то приобрела?» Она говорит: «Купила-купила, взяла сразу несколько разного цвета. Фасон примерно одинаковый, но подходит мне идеально!» Правда, хочу оговориться по поводу цен: стоимость не всегда определяет или отражает качество. Я себе тоже иной раз покупаю очень даже бюджетные вещи. А вот как ты обновку преподнесешь, зависит уже от твоего вкуса. Главное, правильно скомпоновать одежду и подходящими украшениями или бижутерией дополнить.
— У вас-то в шкафу место осталось еще?
— Нет. Думаю, надо сделать генеральный разбор и что-то раздать. Одних сумочек, наверное, штук пятьдесят... Хотя, скорее, это не дамские сумочки, а сумки! Формата А4, а то и больше. Мне важно, чтобы они вместительными были, чтобы и бутылка воды влезла, и туфельки, и тапочки, и косметика, и документы. Закинула на плечо и пошла.
— Надежда Георгиевна, вернемся к началу нашего разговора — про кино. Я с изумлением узнал, что вы снимались в многосерийном фильме «ТАСС уполномочен заявить...»
— Да, я тогда молоденькая была. Фокин Володя позвал. Он с нашим коллективом был знаком. Мы не раз бывали у него дома, и он ко мне приходил. И Володя сказал: «Мне нужен музыкальный номер в картине, и это должны быть вы!» Я говорю: «Что делать?» Отвечает: «Ничего сложного. Вы по сценарию приезжаете в посольство вымышленной африканской страны — вас приглашают выступить для иностранных гостей». — «Какую песню петь?» А у него была самая любимая — «Летят утки». Ее и спели.
— Посольство африканской страны, так понимаю, снимали на киностудии в Москве?
— Да, но мне потом эта «Африка» ежами морскими встала.
— Почему?
— Когда годы спустя я реально оказалась в Африке, случайно на них села... Но в подробности вдаваться сейчас не буду. Слишком длинная история. И без подробностей смешно. Я тогда так ругалась — всех «матерей» собрала.
— А вы с Вячеславом Тихоновым познакомились на тех съемках?
— Я была и прежде знакома с ним. Человек очень скромный, безумно красивый, обаятельный в общении. Он Интеллигент Интеллигентович не только на экране, но и в жизни. Если сравнивать его с Нонной Мордюковой, они как лед и пламя.
— Вы и Нонну Викторовну знали?
— Конечно, с Нонной Мордюковой и Риммой Марковой мы дружили. Нередко пересекались и на телевидении, и в гастрольных поездках, и в застольях. Помню, женской командой (я, Нонна, Римма, Аня Шатилова) участвовали в каких-то телевизионных играх. Я сделала свой ход — выиграла для команды очко. Подходит очередь Риммы, а она меня толкает: «Надька, твоя очередь, иди». Говорю: «Так я только что играла!» — «Еще раз иди. Выиграли же — а руку не меняют!»
С Нонной Викторовной в застольях пели от души. Она так красиво, проникновенно это делала. Заводила какую-нибудь казачью, а я ей подтягивала. Пела она с соблюдением народной традиции, но на свой лад. Она меня, кстати, очень поддерживала, давала советы, как держаться на сцене... Помню, пригласили меня в гастрольную поездку на корабле с киноартистами, кажется, программа «Товарищ кино» называлась. А на этих концертах первые лица советского кинематографа выходили к зрителю с фрагментами из своих популярных фильмов, что-то рассказывали о съемках, и некоторые исполняли киношлягеры. Общим аккомпаниатором был руководитель музыкального ансамбля Театра киноактера Саша Афанасьев — муж актрисы Ирины Шевчук. Саша говорит мне: «Споешь две-три песни в концерте, этого будет достаточно, считай, что ты уже в нашей команде работаешь». А я тогда еще студенткой была, «Русской песни» еще не существовало. Но я уже имела запись на радио — с оркестром! И вот репетирую на палубе, а крутом морячки, романтика. Нонна Викторовна за мной наблюдает: «Нет, Надька, не так выходишь. Ты должна выходить как звезда. Как очень известный человек, уверенный в себе. А ты еле ножки поднимаешь. Ну-ка, давай выходи с высоко поднятой головой, чтобы было сразу понятно — артистка!» И показывает, как надо. Командует: «Прячься за пианино!» Прячусь. Продолжает: «Теперь выходи!» Выхожу. Нонна говорит: «Уже лучше. Теперь отрепетируем финальный поклон. А потом я тебе покажу, как уходить будешь». Я все повторила. Она: «Молодец, вот теперь я тебе верю, у меня даже желание появилось тебя послушать». Я начинаю петь. Она: «Надя, ну чего ты мяучишь-то? Давай-ка, спой как следует!» Я возражаю: «Но песня же тихонько начинается». — «Да плевать мне на это «тихонько». А ты тихонько спой так, чтобы я слышала тебя!» И она мне показывает: «Душа песней разливаться должна! Понимаешь?» То есть она меня научила приемам владения собственной энергией!
— А с Соломиным Юрием, который тоже снимался в «ТАССе...», общение было?
— Было. Он же одно время служил министром культуры. Вот к кому было приятно приходить. Как и Тихонов, он тоже человек высочайшей интеллигентности. Такой наполненный, со стержнем, рассудительный. К нему всегда хотелось прийти в кабинет, чтобы просто его послушать. Я нашими встречами очень дорожила и дорожу. И конечно, он всегда помогал разрешить все административные вопросы.
— В этом году исполняется 50 лет картине Василия Шукшина «Калина красная». А у вас в театре идет одноименный спектакль Дмитрия Петруня, в котором играет Мария Шукшина.
— Да, мы отпраздновали на сцене. Я рассказала зрителям об артистах, которые в кино снимались. Потом о тех, кто участвует в спектакле. Рассказала о преемственности — папа и мама играли в фильме, а теперь на сцене их дочь. Знаешь, как зал аплодировал! Маша плакала от счастья.
А наш театр в этом году отмечает десятилетие большой сцены. И, получается, что десять лет у нас уже идет спектакль «Ночь перед Рождеством». И до сих пор с колоссальным успехом. Я играю Солоху и царицу. Играем не только в рождественские праздники. А чего себя ограничивать? Главное, что зрителям нравится! Тут и комедия, и сказка, и мистика.
— У вас сейчас уже несколько сказок в репертуаре. Например, премьерой этого театрального сезона стала «Снегурочка» к 200-летию Александра Островского. К юбилею драматурга театр представил и премьеру спектакля «Бедность не порок» в постановке Павла Сафонова.
— Как и в случае с Романом Самгиным, я сперва посмотрела спектакли Сафонова. Мне понравились его работы. Но, почитав про него, поняла, что режиссер он неспокойный. И, зная это, была готова ко многому. Но меня волновало другое: качественный продукт в итоге. И, к моему счастью, Павел очень любит народное творчество, поэтому мы сработались — хоть и не сразу. Какой же он буквоед, передать невозможно. Текст мы зубрили от корочки до корочки. Первый диалог я запоминала с колоссальным трудом. Я играю мать главной героини, и мне было крайне сложно запомнить последовательность реплик. Дело в том, что в первой сцене, во время диалога с главным героем Митей, я проживаю целый спектр чувств. Сперва я негодую на своего мужа-самодура. Потом в этом негодовании сообщаю, что он уедет — а это скрытая радость. А вот самое сложное — как мне показать, что я очень хочу, чтобы в отсутствие мужа Митя к нам пришел. Как мне убедить его, чтобы он не отказался? И как сыграть эти внутренние переживания и нервы?
— Режиссер вам помогал в этом?
— В том-то и дело, что он меня гнобил: «Неправильно текст говоришь!» А я не могла запомнить текст и однажды вспылила: «Знаешь, мы, артисты, люди ранимые. Доброе слово и кошке приятно, а ты нас все время чморишь». Павел тоже обиделся: «Не нравится вам? Так я уйду!» Тут уж я включила худрука, а не актрису: «Нет, никуда ты не уйдешь, ты контракт подписал. А руководитель здесь я! Понял? И прошу заметить, я в режиссуру не лезу принципиально, а вместе с тобой переживаю и все это проживаю!» После этого разговора Павел как шелковый стал. А один раз ему на репетиции не нравилось, как мои артистки пели песню. Говорит: «Еще раз спойте». Тут я вмешалась: «Разрешите молвить слово? Девочки, давайте я вам покажу, как надо это петь». И показала. Они запели, а у режиссера слеза по щеке побежала: «Вот это да!» — «Так ты не бери на себя все, — говорю. — Музыкальную часть доверь профессионалу, и я подскажу, как надо сделать». И все у нас пошло на лад. В конечном итоге спектакль получился гениальный.
— Забавно, что в этом спектакле русского купца Африкана играет Григорий Сиятвинда (в очередь с Олегом Кассиным). Это Сафонов придумал?
— Да, Паша порекомендовал артистов Сиятвинду, Кассина, Сашу Чернявского на роль моего супруга.
— Чернявский у вас играет и в «Тихом Доне» — тоже одна из недавних премьер «Русской песни». Спектакль Дмитрия Петруня просто грандиозный! Мне очень понравился! Вы играете в нем атаманшу Христину Дмитрову...
— Поставить это произведение Шолохова было моей идеей. И сейчас, спустя год, думаю: как мы правильно все сделали, какие мы молодцы! Помню, как позвонила Петруню и сказала: «Дима, будем делать «Тихий Дон». Он ответил: «Ты с ума сошла». — «Немножко — да. Но в целом — нет. Это мое твердое решение, ты будешь ставить, я другого режиссера не вижу». — «Надя, ты не понимаешь: это несколько томов!» Я говорю: «Понимаю и представляю, я уже перечитала». Благо время было на пляже в Ялте.
Петрунь сделал инсценировку. И спектакль получился грандиозным и динамичным. И очень грамотно музыкальный материал подобран. Мы не так много исполняем песен в спектакле, но все они ложатся на судьбы героев и состояние нашей России в тот исторический момент.
— Какая была зрительская реакция?
— Сперва все пишут «не ожидали», а потом — восторг, восхищение. Аплодируют стоя. Знаешь, можно сказать, что это произведение очень четко проецируется на сегодняшний день. Герои Шолохова проходят жесткую перестройку. Живет, живет человек спокойно, а потом — раз! — и его швыряют в кипяток, а потом в холодную воду. И начинается отрезвление, и ты вдруг осознаешь, что в мире все совсем иначе. А чего я жду? Рай сам ко мне не придет! Надо действовать. И у людей самосознание меняется. Многие жалуются, что не могут найти опору. А опереться есть на что — как раз на те корни, про которые я все время говорю.