Коллекция. Караван историйРепортаж

Ксения Каталымова. Жить надо в радость

Мы разговаривали с Гринуэем полтора часа. Питер неожиданно спросил: "Сколько раз ты любила?" Я ответила: "Полтора". Он обалдел от таких слов: "Как такое возможно?" - "Первые отношения были страстью, а вот вторые - любовью".

Марина Порк

-В сериале «Мир! Дружба! Жвачка!» в роли матери героя вы затрагиваете струны души, которые отзываются во всех женщинах. У многих мужья не пережили лихие девяностые, не нашли себя, не смогли остаться главой семьи. И тогда женщинам пришлось выживать, жертвуя многим. Как соглашались на эту роль?

— Спасибо за добрые слова. Как соглашалась? Для меня любой кастинг — радость, я не особо медийный человек, и кастинги у меня не каждый день, но я не жалуюсь: встречи с интересными режиссерами и партнерами у меня были, есть и, надеюсь, будут. Недавно посмотрела, сколько я сыграла ролей в театре, в кино, и удивилась. Оказывается, есть что вспомнить. Подумала: как мне повезло. Я ведь характерная актриса, у которой профессиональная судьба по большому счету начинается после сорока.

Когда прочитала сцену, которую должна была играть на пробах, поняла, что это стопроцентно мой материал. Иногда мне предлагают работу, а я понимаю, что есть для этой роли актрисы, которые способны сыграть точнее. Надя оказалась моей героиней. Всегда читаю сценарии по касательной не потому, что мне лень, а потому что не хочу влюбляться в материал. Если меня не возьмут сниматься, зачем мне потом мучиться? Я должна бежать дальше и радоваться жизни, а не огорчаться.

С этим шла к режиссеру Илье Аксенову. Мне показалось, что на пробах он вел себя отстраненно. Было непонятно, нравится ему то, что я делаю, или нет. Потом задал пару вопросов, и я поняла: он глубокий, интересный, мыслящий, тонкий человек. Через какое-то время меня снова позвали на пробы. Подумала: ладно, значит, прошла дальше. Потом опять. Так складывалось, что я приходила на студию с сыном Патриком и мне надо было срочно бежать дальше. Патрик меня ждал, я играла сцену, и мы быстро уносились. Когда я прибежала на студию в пятый раз, Илья сказал: «Ксюша, извините, это в последний раз». И только тогда я поняла, что утверждена.

До этого переживала: мне нравился материал, очень нравился Илья, безумно понравился Степа Девонин, жену которого я сыграла. Степень его живости, актерской честности поражала, а еще он обладает неподражаемым чувством юмора. К счастью, с проектом все сложилось. Считаю Илью Аксенова потрясающим режиссером. Мне было близко его чувство юмора, которое соединялось с драматизмом роли. Хорошо работалось с ребятами-сценаристами Сашей Беловым, Петром Внуковым, Сергеем Панасенковым, которые были включены в процесс и очень нам всем помогали.

Аксенов оказался командным игроком. Мне тоже очень важна команда, с которой работаю. Готова за это многое отдать. Ради хорошего кино могу даже, что называется, «подвинуться» на экране, если будет во благо фильму. Хотя порой это не так просто, потому как мы — артисты — в большинстве своем все-таки нарциссы, и уступить свой крупный план для нас практически подвиг. Но на съемках сериала «Мир! Дружба! Жвачка!» этих вопросов не стояло: кто первый, кто второй, кто главный, а кто не очень? Все снимались дружно, весело, радостно. Лично я просто летала! Все получилось здорово.

Когда узнала, что второй сезон будет снимать другой режиссер, расстроилась. Шла на встречу с Антоном Федоровым и волновалась, очень боялась, что отношения не сложатся. Оказалось, переживала напрасно. Антон Федоров по первому образованию актер, прекрасно понимает нашу суть, строение. Подозреваю, что сам играет замечательно. Он тоже бесконечно самобытен и интересен. Тонкий, нервный, натянутый как струна.

Антон увидел мою Надю по-другому. Во втором сезоне у меня в большей степени драматическая роль, как будто события девяностых лишили мою героиню юмора. Однако различный взгляд режиссеров дал возможность моей Наде раскрыться с разных сторон. Где я себе больше нравлюсь? Об этом не думала. Мой мастер Владимир Викторович Петров говорил: артист не должен себя оценивать.

— Вы родились в семье актрисы Татьяны Захаровой, сыгравшей сто сорок восемь ролей только в кино, среди них и главные, и эпизодические. Другой дороги, кроме как пойти в актерскую профессию, для себя не видели?

— Нет, что вы. Актерская профессия не маячила у меня даже на горизонте. Я росла громкой, яркой, гиперактивной. Мама очень хотела, чтобы я стала музыкантом, отдала в музыкальную школу, но мне категорически не нравилось часами просиживать за пианино.

Мама стала мне большим другом по жизни. Не могу сказать, что, образно выражаясь, она меняла мне памперсы, не выпускала ни на минуту из поля зрения, опекала, помогала делать уроки, но в критические моменты неизменно оказывалась рядом и была за меня, что бы ни случилось. В школе мне было скучно, с трудом высиживала на занятиях, мне совершенно не давался русский язык. Педагог по русскому оказалась молодой и неопытной. Диктанты я постоянно заваливала, писала их на твердую пару. Учительница оставляла меня на дополнительные занятия, но помогали они не сильно, и тогда во втором классе она вызвала маму и предложила ей отправить меня в учебное заведение для умственно отсталых детей. Разговор проходил в моем присутствии.

Почему с мамой разговаривали жестко? Потому что в те времена считалось: если она воспитывает ребенка одна, без мужа, значит, это женщина с низкой социальной ответственностью, к тому же еще и актриса! Таким образом меня приравняли к ребятам, у которых родители были алкоголиками, в нашем классе таких насчитывалось трое. Нас попытались исключить из школы как дурно влияющих на общую культурную атмосферу класса. До меня не в полной мере доходило то, что происходит, понимала только, что какая-то гадость, от которой у мамы на глаза навернулись слезы. Она выслушала учительницу, встала и произнесла: «Пошли отсюда. Школа эта средняя, а ты у меня — талантливая».

— И перевела вас в другую школу?

— Предлагала. Неподалеку на набережной была школа с литературным уклоном, но я решила остаться в прежней. В моей жизни помимо общеобразовательной была музыкальная школа, серьезная, приравненная к десятилетке, где мне встретилась замечательный педагог Аза Григорьевна Алексеева. Я пела у нее в хоре, мне это нравилось. Любимая Азочка приняла меня со всей моей гиперактивностью и, мягко говоря, неординарным поведением, которое кого-то раздражало, а ее веселило. В результате любовь Азы победила, я стала поддаваться воспитанию. Полюбила музыку, у меня завелись друзья, а еще появилась мечта стать вокалисткой.

После школы отправилась в музыкальное училище. Там сказали: приходите, когда исполнится восемнадцать. Я окончила школу в шестнадцать, а на вокальное отделение принимали с восемнадцати. Считалось, что дети должны сформироваться, и я отправилась в вокальную студию, мы пели в хоре сложнейшие произведения. Еще у меня был друг Вася Петров, папа которого переживал, что мы начнем где-нибудь шататься, не пойми чем заниматься. Александр Васильевич Петров, художественный руководитель театра «Зазеркалье», ставил в нашей студии оперный спектакль «Тараканище», там он меня и углядел. Для него было неожиданностью, что я дочь той самой Татьяны Захаровой, с которой он в свое время учился в театральном институте. Чтобы мы не лодырничали, он взял нас в театр на ставку. Низкий ему поклон! Моя первая запись в трудовой книжке — солистка-вокалистка. Мне исполнилось тогда семнадцать.

И вот я — мелкая — работаю в театре, пою, участвую в музыкальных спектаклях. Мне это все очень нравилось! У нас решили ставить драматический спектакль «Страшилки» по Успенскому. Я играла маму умершей девочки, плакала и произносила: «Зачем, зачем вы мне звоните?! Девочка умерла три года назад». Сколько времени прошло, а я до сих пор помню эту реплику. Мне так понравилось играть эту сцену, что я решила: хочу стать драматической артисткой. Решила и пошла поступать в театральный институт.

— Как выбирали институт?

— ЛГИТМиК был не единственным в Петербурге, но мы с мамой рассматривали только его, там давали хорошее профессиональное образование. Выучила два стихотворения, прозу взяла из спектакля «Страшилки», где играла. Когда учила басню, не поняла, что «мораль» — это тоже басня. И «мораль» не выучила, чем рассмешила комиссию.

В тот год актеров набирали четыре мастера — Владимир Викторович Петров, Вениамин Михайлович Фильштинский, Михаил Александрович Левшин и Игорь Алексеевич Богданов. Я успела попасть на консультацию к трем. Но Петрова как-то сразу полюбила, он показался мне родным, для меня вообще очень многое решает человеческий фактор.

Наверное сегодня, в наше прагматичное время, это неправильно, но для меня имеет значение прежде всего человек. Можно ошибиться в выгоде, в расчетах, но если ты выбираешь человека, то не ошибешься никогда. На прослушиваниях Владимир Викторович вдруг останавливал абитуриента, читавшего стихи, и спрашивал: «Слушай, а у тебя есть домашние животные?» И если человек начинал улыбаться, откликаться, открываться по-живому, для него как для педагога это был сигнал: перед ним человек, который способен быть искренним и настоящим. Владимир Викторович любил цитировать Пушкина, полагавшего, что искусство должно быть исповедальным. Вообще, «петровцы» в нашем городе считаются актерами со знаком качества, а еще их отличает человечность. И мы не исключение. У нас тоже был хороший и добрый курс.

— С чем выпускались?

— Меня видели в характерных ролях, играла Дарью Федосеевну Круглову в «Не все коту масленица». Наш преподаватель Лев Яковлевич Стукалов поставил замечательный спектакль «Липериада» по мотивам повести «За спичками», который в свое время гремел. Я там играла... лошадь, а коня — мой друг Миша Николаев. Это была бомба! Когда позже поступала на высшие режиссерские курсы, какой-то парень, сидевший на экзаменах, вспомнил: «Подожди, так ты что, та самая девочка-лошадь?!» Все захохотали. Приятно, что ту мою роль помнят.

— У кого учились режиссуре?

— У Аллы Ильиничны Суриковой и Владимира Петровича Фокина. Это был замечательный опыт. Позже, когда мой сын Патрик сыграл свой первый концерт на скрипочке, Фокин мне написал: «Ксения, Патрик отлично играет! А я все еще жду вашу дипломную работу». Мне удалось снять лишь курсовую «Жили-были бабы». Режиссер — тяжелая работа. Очень рада, что побывала на той стороне, поэтому стараюсь никогда не дружить против режиссеров, отношусь к ним с пониманием и любовью. Может, когда-нибудь сподоблюсь снять что-то еще и защитить диплом.