Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Ирина Печерникова. Сломанная судьба хрупкой красавицы
Я позвонила Ирине Печерниковой с просьбой об интервью. «Приезжайте! Только я очень далеко живу». Расстояние 200 километров меня не пугало, я была очень рада, что так легко уникальная и довольно закрытая актриса согласилась на разговор. Заканчивался август, мы договорились встретиться в начале осени, а 1 сентября она умерла... Это был шок, но потом я решила, что материал должен выйти — уже в память о ней. Об Ирине говорили ее самые близкие люди.
В Ире чувствовалась мощная женская магия
Валерий Плотников, фотограф: «Ира жила на Ленинском проспекте со своими совершенно прекрасными родителями. Ее папа был ученым, и ему дали квартиру от института, который располагался где-то недалеко. У Ирки имелась своя комната — в то время роскошь. В их доме поражало огромное количество книг — в моем-то детстве их почти не было...
Мы были молоды и восторженны и постоянно читали стихи. Из поэзии, которая тогда вдруг стала нам доступна, я выбрал Ахматову, а Ирка — Цветаеву. Она даже повесила на стену фотографию Цветаевой. У нас была прекрасная компания: Нина Попова, Коля Бурляев, Ира и я. Как-то раз зимой мы все вместе поехали на Финский залив. Жили в домике на самом берегу. Ветер просто сносил с ног, была ужасная метель. Но там имелся проигрыватель, и мы крутили Фрэнка Синатру. Золотое, счастливое время! Мы нежно дружили, и я часто засиживался у Ирки дома, а потом посреди ночи добирался на такси с Ленинского проспекта до своего общежития, которое находилось на платформе Яуза. Стоило это всего три рубля.
В Ире чувствовалась мощная женская магия — особый голос, выразительнейшие глаза, красота. Даже не понимаю, как я смог удержаться и не влюбиться в нее. Наверное, мне повезло, ведь я был мальчишка, студент, я просто пропал бы, затерялся среди ее поклонников...
Ирка тогда была на взлете — уже снялась в фильмах «Доживем до понедельника» с Тихоновым, «Первая любовь» со Смоктуновским и «Каменный гость» с Атлантовым. Она и в театре у Гончарова была звездой. Помню, как в спектакле «Два товарища» по Войновичу в сцене в отделении милиции она уморительно смешно произносила: «Выплюнь свисток, он заразный». Потрясающая, яркая, свободная и, я бы сказал, солнечная артистка.
Как-то меня пригласили поснимать на выставке польской моды на ВДНХ. И я позвал Ирку. Она интересовалась модой, вязала платья. В тот вечер выступала группа «Бизоны», которой руководил Збигнев Бизонь. Збышек был очень эффектный, громогласный, яркий и удивительно располагающий к себе. Он, конечно, выделялся на нашем скромном и достаточно ровном фоне. Ира не могла не влюбиться. Довольно быстро он сделал ей предложение. Свадьбу играли в ресторане «Прага», собрались многочисленные друзья и родственники. Но мы вчетвером — Ирка, Збышек, я и Коля Бурляев — со свадьбы сбежали. Отправились в Театр имени Маяковского и там, в кабинете Андрея Александровича Гончарова, пили коньяк...
Смешно, но на Иркиной свадьбе я не фотографировал. У меня украли камеру. Пришел к Печерниковой, ее еще не было, я стал ждать. Кофр с камерой достаточно тяжелый, и я повесил его на ручку парадной, а сам прогуливался туда-сюда вдоль фасада дома. Шел замечательный летний дождь, как в песне Шпаликова. А в какой-то момент я повернулся и увидел, что камеры нет. Катастрофа! Упустить такой исторический момент...
После свадьбы Ира уехала с мужем. Польша нам тогда представлялась каким-то маяком и светочем. Например, наш авангардный кинематограф ориентировался на польский. Роман Полански и Ежи Сколимовский — это же были такие величины! А поэзия, а литература польская, а польский театр — это было что-то. Казалось, Ирке достался счастливый лотерейный билет. Так она выпала из московской круговерти на четыре года. Жизнь показала, что четыре года для актрисы на взлете — это трагически много. Какое-то время Иру искали, ей поступали предложения. Но ее не было в стране. Кстати, отпуская Иру, Гончаров сказал, что возьмет назад, когда она вернется. Он чувствовал, что за границей она своей не станет. И Ира вернулась. Сказала Збышеку, что съездит домой на месяц, а осталась навсегда. Гончаров действительно взял ее обратно в театр, но вот только ни прежних ролей, ни прежнего положения она так и не вернула. В Маяковке уже царствовала Наташа Гундарева — так же, как до своего отъезда царствовала Ирка...
С тех пор жизнь Печерниковой больше не летела галопом, а тащилась кое-как, спотыкаясь. Пошли болезни, слабости, напасти, новые браки. Ну и алкоголь...
Ира по-прежнему вязала платья. И для себя, и на продажу. Это помогало ей выживать. Ее изделия пользовались спросом. Еще бы, платья от самой Печерниковой! Но разве можно было предположить, что ей когда-нибудь придется этим заниматься...»
Печерникову называли советской Одри Хепберн
Николай Бурляев, актер, режиссер: «Наша дружба с Ирой началась в 1967 году, когда я после Щукинского училища пришел в театр «Ленком». Сразу душевно соединились. Даже когда она жила в Польше, я ездил к ней в гости в Варшаву. Мы весело проводили время, ходили на концерты ее мужа Збышека. Не будучи поклонником рока, я ощущал: они играют приличную музыку. Как-то прочитал Збышеку стихи, которые написал за дружеским застольем в Доме кино, — «Фарисеи вкруг нас хоровод ведут», нечто о нашей дружбе, о бренном бытии. Збышек сказал, что напишет на мой текст песню. Не знаю, написал или нет, наше общение прервалось.