Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Елена Валюшкина: «Другой бы на моем месте сломался, а я выстояла»
«Я прошла через несколько стадий отношения к «Формуле любви», были и обожание, и абсолютное равнодушие. Сейчас понимаю, что это моя жизнь, от которой никуда не денусь, она всегда будет со мной. Зачем от нее открещиваться?!»
Елена, почему вы называете фильм «Формула любви», который и сделал вас известной, проклятием для себя?
— Эту мысль высказал мой друг — медиум Данис Глинштейн, с которым мы познакомились, когда я вела передачу «Битва экстрасенсов». Он как-то сказал мне: «А если посмотреть на этот фильм с точки зрения твоей жизни?! Это же ее отражение!» Помните, как Калиостро, например, останавливал сердце? В моей жизни подобное случилось дважды, — помирала и воскрешалась. Конечно, когда я снималась в этом фильме, ни о чем подобном не думала, было интересно работать, тем более рядом с такими людьми, как Марк Захаров, Татьяна Пельтцер, Леонид Броневой, Александр Абдулов, Семен Фарада... Я прошла через несколько стадий отношения к «Формуле любви», были и обожание, и абсолютное равнодушие. Сейчас понимаю, что это моя жизнь, от которой никуда не денусь, она всегда будет со мной. Зачем от нее открещиваться?!
Ошибочно думают, что это мой первый фильм, ведь до этого я снялась в картине «Не хочу быть взрослым» потрясающего режиссера Юрия Чулюкина. Кстати, почему-то сейчас незаслуженно забытого, а ведь он снимал такие культовые фильмы, как «Неподдающиеся» или «Девчата». Я потом у него снималась еще в картине «Как стать счастливым». К слову, Чулюкин трагически погиб в Африке на кинофестивале, об этом мы с моим первым мужем услышали по радио «Голос Америки». Юрий Степанович защищал какую-то актрису от назойливых ухажеров и был сброшен в шахту лифта... Трагическая судьба. И мне обидно, что этого режиссера так редко упоминают.
А на съемках «Формулы...» никто ведь не знал, что из этого получится. Но когда драматург — Григорий Горин, а режиссер — Марк Захаров, когда снимается такая гениальная команда актеров, то, конечно, сознаешь, что это — событие. А для меня тем более. Естественно, попасть в такую картину оказалось большим счастьем. Понимаю, сколько было зависти, ведь на роль Марии Ивановны пробовались и другие актрисы.
На съемках Нодар Мгалоблишвили, игравший Калиостро, сломал ногу, и мне кажется, это тоже мистическая история. Срочно переписывали весь сценарий, ведь актер просто не мог ходить. Из-за этого двухсерийный фильм получился односерийным. В результате моя главная роль оказалась почти второстепенной, много сцен со мной было вычеркнуто.
Если говорить о самых недобрых пожеланиях, то даже предположить не могла, что такое получу от своего первого супруга. Я вышла замуж за своего педагога по театральному училищу, который был старше меня на 15 лет. После «Формулы любви» он практически отлучил меня от кино, ревновал, думал, что я уеду сниматься, закручу там роман с каким-нибудь актером и брошу его! А он, как в истории Пигмалиона с Галатеей, считал, что изваял из меня актрису. И это действительно так: после каждой премьеры в нашем театре к нему подходили и говорили: «Твоя лучше всех!» Поэтому, когда мне звонили с киностудий, он отвечал, что Валюшкина в кино сниматься больше не хочет. Но об этом я узнала намного позже. Десять лет не замечала, потому что была ведущей артисткой театра, много играла. Даже рада была, что в кино якобы не зовут, потому что у меня в театре выходило по две премьеры в год, я играла по 30 спектаклей в месяц. Утром репетировала, потом спала в гримерке, вечером играла спектакль. Домой приезжала только на ночь. Мне о кино даже задумываться некогда было... И вот однажды во время спектакля «Как важно быть серьезным», когда я готовилась выйти на сцену, открылась дверь в гримерку, оттуда мой муж прошипел: «Я тебя проклинаю, буду умирать, а тебя не прощу!» И дверь захлопнул. А все потому, что незадолго до этого сказала ему, что ухожу от него. Понимаете, я устала от ревности, от недоверия, это было невыносимо. Мне было запрещено общаться с друзьями, приводить их в гости, самой куда-либо ходить — это было очень тяжело... Когда я уходила от мужа, обнаружила, что все мои фотографии — студенческие, например — пропали. Леонид мне с усмешкой заявил, что просто сжег их. Сжег он и наши семейные фотографии, которые скопились за 11 лет совместной жизни. Помимо этого, забрал все золотые украшения, которые мне дарил, и даже подаренный им крестик, с которым приняла крещение. Вот тут я испугалась, пришла в церковь. И там батюшка мне сказал: «Он и будет всю жизнь нести этот крест»...
И вот еще что. Когда я пришла в его двухкомнатную квартиру, он жил с мамой. У меня же было свое жилье в Томилино Московской области, которое досталось мне от бабушки. Но я от него отказалась в пользу государства, чтобы прописаться у мужа, чтобы его с мамой жилищные условия улучшились. Тогда маме выделили отдельную жилплощадь. Самое любопытное, что через месяц после этого объявили приватизацию, не успела я свою однушку приватизировать. И, когда мы разводились, они мне квартиру не отдали, а я судиться не стала... У меня сейчас на троих с двумя детьми есть только одна квартира. Ее мы с дочерью решили отдать сыну Васе, а мы с Машей много лет снимаем дом в Подмосковье.
Параллельно с разводом начались проблемы со здоровьем.
У меня обнаружили гайморит. Сделали снимок и сказали, что надо чистить. На кафедре хирургии под местным наркозом мне сделали операцию. Я слышала, как профессор свои студентам на мне показывал, как устроены кости, хрящики, все объяснял. А я еще с открытым ртом умудрялась шутить, спрашивала, все ли они правильно сделали. А потом этот профессор сказал: «Зашивайте, я пошел». Открыла глаза и увидела вокруг себя студентов из Эфиопии. И вот три года спустя началось обострение. Снова чистка. И так каждые три года на протяжении 15 лет! Когда мне стало в очередной раз плохо, я согласилась на сложную операцию. И тогда во мне нашли оставленную теми эфиопскими студентами турунду. Хирург, помню, удивился, как я еще живу, когда столько лет во мне такое. Из-за ошибки каких-то студентов у меня теперь пожизненная свистопляска с этим. Тяжелая история.
— Как-то это отражается на работе?
— Я стараюсь не показывать вида. Знаешь, есть моя открытая жизнь — репетиции, спектакли, съемки, а есть закрытая — это пребывание в больницах, походы по прочим медицинским заведениям, операции. Трачу огромные деньги на врачей... Бывало, мне говорят: «Вам неделю надо в больнице полежать». Нет у меня свободной недели, максимум два дня. К удивлению докторов, встаю и иду дальше работать.
— Я читал, что в свое время в вашей жизни случился еще один медицинский удар: вам поставили диагноз «бесплодие»...
— Да-да, причем стопроцентное. А мы с моим вторым супругом (актер Александр Яцко. — Прим. ред.) очень хотели детей. Я перенесла несколько операций, во время одной случилась моя первая клиническая смерть. Помню, очнулась после наркоза, а врач мне говорит, что нужно переливание крови. «Зачем? Не хочу!» — заныла я. А он мне: «Детка, ты же была на том свете уже. Случилось второе твое рождение!»
А потом мы с мужем решились на ЭКО. Подсадку мне делали четыре раза, но после каждой процедуры я ехала играть в театр, потому что подводить никого не могла. А у меня премьера спектакля. Подписала в больнице отказную бумагу и уехала играть... И все-таки я родила двоих прекрасных детей, Васю и Машу, как это ни смешно, естественным способом. После ЭКО так устала, что решила: нет — значит нет, больше никакие подсадки делать не буду. И вскоре забеременела. Но в обоих случаях роды были сложными, мне делали кесарево сечение. При рождении Маши мы с ней обе умерли. Она задышала, когда ее поместили в специальный бокс. А я на операционном столе находилась в состоянии клинической смерти от большой потери крови. Но откачали.
— Может, так получилось с дочерью из-за этих ЭКО?
— Повторюсь: Васю и Машу я родила сама, без всяких подсадок. Удивительно, как наш сын Вася очень хотел именно сестру. Ходил за нами, канючил: «Ну пожалуйста, выродите мне сестричку!» Помню, как с нашими друзьями, у которых по двое-трое детей, мы летели куда-то на море. Впереди сидела девочка, дочка нашего друга, и у нее были такие завитушки на голове. И Вася сказал: «Мама, когда вы мне выродите такую же девочку, с такими же волосенками?!» Как же потом маленький Вася переживал за маленькую Машу! Я уезжала в театр или на съемки, а он мне выговаривал: «Как ты можешь ее оставлять?! Какая няня? Она не сможет должным образом за ней уследить!» Маша родилась лысенькой, и тогда Вася в знак солидарности заявил: «Мама, я хочу подстричься, как сестричка, наголо». Уже взрослыми они сделали татуировки у себя на плечах — перенесли фотографию, где они вдвоем — маленькие, лысые. Вот такие у них нежные чувства друг к другу.