Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Ангелина Поплавская: «Сейчас я понимаю — мое от меня не уйдет»
«Я надела, как мне казалось, максимально «взрослый» костюм, сделала строгую прическу. История была не современная, из 60-х годов, к тому же с элементами фантастики. У меня был комплект, который про себя называла «Малена», как в одноименном фильме: пиджак, юбка-карандаш, волосы я собрала в пучок. Чувствовала себя самой настоящей Маленой. Видимо, смогла убедить режиссера: он сказал, что попробует сделать грим, чтобы добавить возраста, и в итоге утвердил меня».
— Я изучила вашу биографию и обратила внимание, что у вас довольно ровный путь. После школы вы решили стать актрисой, достаточно легко поступили. Учеба, театр, кино — все шло спокойно и последовательно.
— Да, все действительно развивалось ровно, без резких поворотов. Не было громких, судьбоносных событий, но движение всегда шло в правильном направлении.
— Вам нравится, как складывается карьера? Или в этом возрасте вы ожидали большего — громких премьер, ведущих ролей, больших проектов?
— Конечно, мы все мечтаем о большем. Если человек перестает чего-то хотеть, это тревожный знак: значит, нужно искать, что именно способно вновь зажечь. С одной стороны, я довольна — мне нравятся проекты, в которых снимаюсь, люди, с которыми работаю. У меня много разнохарактерных, разноплановых ролей, я не застряла в одном амплуа. Но, с другой стороны, конечно, хотелось бы большего — полнометражных фильмов у известных режиссеров. Например, у Жоры Крыжовникова. Мечтаю поработать с Душаном Глигоровым, который снял сериалы «Трасса» и «Аутсорс». Очень хотелось бы попасть и в новый проект «Война и мир» Сергея Урсуляка, но туда практически невозможно пробиться: там заранее знают, кого хотят видеть, и просто так на пробы не попадешь.
— То есть в больших проектах круг актеров обычно определяют заранее?
— Да, чаще всего у режиссера уже есть представление о типажах и образах. Если тебя нет в этом списке, то, сколько бы ты ни стучался, пробиться будет трудно.
— Мне казалось, что в наше время все гораздо более открыто: иногда актеры специально ищут встреч, стараются попасться на глаза режиссерам и продюсерам, подружиться...
— Такое бывает, но в моем случае редко срабатывает. Я знакома с несколькими режиссерами, с которыми хотела бы работать, но если не подхожу для конкретного проекта, то, дружи не дружи, в кадр все равно не попадешь.
— Зато есть режиссеры, которые приглашают вас не в первый раз...
— Да, таких немало. Например, я часто снимаюсь на СТС. Дмитрий Владимирович Иосифов — режиссер, знакомство с которым началось с сериала «Елизавета», где я играла княжну Прасковью Юсупову. Потом была «Любовь Советского Союза». Во все его новые проекты я обязательно хожу на пробы. Мы с ним дружим.
Или Тимур Алпатов — мы познакомились на кастинге в его сериал «Художник», но тогда меня не утвердили. А Тимур меня запомнил и спустя время пригласил на пробы в «Противостояние» на роль журналистки Киры Королевой. Я сыграла ее и дальше продолжаю пробоваться к нему в новые проекты, мы остаемся друзьями. Но все равно многое решает продюсер: если он считает, что я не подхожу по типажу, даже режиссер не всегда может на это повлиять.
— Как вы переживаете отказы?
— В студенчестве было тяжело: казалось, что если меня не утверждают, значит, я плохая актриса. Сейчас я уверена в себе и своем таланте. Когда поступала, Игорь Яковлевич Золотовицкий сказал: «Театр и кино — это всегда вкусовщина. Ты либо нравишься, либо нет». С этим сложно бороться, да и не нужно, я считаю. Твоя роль от тебя не уйдет. Если говорят, что внешность яркая, это же не значит, что нужно стараться делать из себя серую мышку, правда? Даже если вдруг все получится, потом кто-нибудь да скажет: «Она серая мышка, а нам нужна яркая». Сколько людей, столько и мнений. Я стараюсь не думать, что скажут другие, а быть такой, какая есть. И пусть меня выбирают те, кому я нравлюсь настоящей.
— Но в начале пути были и слезы?
— Конечно. С первого курса я работаю с агентом, но роли у меня появились лишь к концу четвертого курса. Три с половиной года — только пробы, пробы, пробы — и ни одного утверждения. Это было обидно и больно — я тогда была очень ранимой. Главное, что изменилось с тех пор, — это восприятие отказов. Сейчас понимаю: мое от меня не уйдет. Есть проекты, куда очень хочу попасть, и тогда иду на пробы с волнением, как студентка. Иногда утверждают других актрис, и я уже без обиды понимаю: да, она больше подходит по органике, внешности, характеру.
— А бывало наоборот, что утверждали другую актрису, а вы понимали: «Странный, конечно, выбор... ну ладно»?
— Было. Но я тоже понимала, почему он именно такой.
— Помните, какой была ваша первая роль и как вы получили это предложение?
— Самым первым был короткометражный фильм. Я случайно нашла этот кастинг в интернете: искали 35-летнюю женщину, а мне тогда было 21 или 22 года. Я отправила режиссеру фотографии и свои данные, но возраст не указала. Он перезвонил и спросил:
— Сколько тебе лет?
— Двадцать один.
— Но ты же маленькая, а у героини трое детей.
Я ответила:
— Ничего, я могу выглядеть старше.
Мы встретились, и оказалось, что это выпускник ВГИКа Павел Палехин, который снимал дипломную работу. Я надела, как мне казалось, максимально «взрослый» костюм, сделала строгую прическу. История была не современная, а в стиле 60-х годов, к тому же с элементами фантастики. У меня был комплект, который про себя называла «Малена», как в одноименном фильме: пиджак, юбка-карандаш, волосы я собрала в пучок. Чувствовала себя самой настоящей Маленой. Видимо, смогла убедить режиссера: он сказал, что попробует сделать грим, чтобы добавить возраста, и в итоге утвердил меня. Я снималась с Андреем Чадовым, который играл моего мужа. Фильм назывался «Покоряя мечты», что было очень символично: я ведь мечтала сниматься в кино, и моя первая роль оказалась именно с таким названием.
— Андрей Чадов тогда уже был известен? Какое впечатление он произвел?
— Да, он был уже известным актером. Очень открытый, доброжелательный. Спокойно отнесся к тому, что я совсем молодая, и помогал мне по-партнерски. Много рассказывал — уже не помню всех историй, но каждое слово о жизни и кино производило на меня впечатление. Я, можно сказать, смотрела ему в рот, но старалась этого не показывать. Внутри было ощущение: «Ты большой человек, и я хочу тебе понравиться», но внешне держалась с достоинством: все-таки я студентка Школы-студии МХАТ, не просто девочка, а человек с серьезным образованием.
— Какой проект вы считаете своей первой по-настоящему серьезной работой в кино?
— Это, безусловно, «Ненастье» Сергея Урсуляка. Я сыграла жену одного из афганцев. Это история о девяностых и событиях, произошедших в Афганистане. Именно тогда впервые увидела, что такое настоящие съемки, когда на площадке работают 200 человек.
— Что больше всего запомнилось вам на съемках — люди, атмосфера, сам процесс?
— Мне было интересно буквально все. Я с открытым ртом наблюдала, как Сергей Владимирович Урсуляк работает с актерами — каждая его репетиция была как отдельный спектакль. Несмотря на то что у меня была эпизодическая роль, удалось немного с ним пообщаться и даже что-то порепетировать. Многие зрители до сих пор вспоминают кадр, где женщины с детьми и вещами едут к мужьям, которые уже подготовили для них дом. Мы в автобусе, я — на переднем сиденье, крупный план, взгляд в окно... Это был мой первый крупный план в кино. И зрители, которые меня знают и любят, до сих пор пишут или говорят: «А я тебя там запомнил».
— Когда вы впервые увидели этот кадр с собой на экране, какие были ощущения?
— Мне понравилось. Я тогда увидела себя первый раз по телевизору. Приятные ощущения.
— Вы пересматриваете фильмы со своим участием?
— Да, обязательно. Смотрю картину целиком, ведь важно понимать, как получилось все — не только моя роль, но и фильм в целом. Иногда критикую и себя, и проект, а иногда, наоборот, смотрю с любовью, вспоминая, как проходили съемки, какие были условия, что оказалось сложным и как легко это выглядит на экране. Есть актеры, которые говорят, что не видели своих фильмов, но я в это не верю. Думаю, они все равно смотрят, просто не признаются. Нам еще в институте говорили: если ты записываешь самопробы и боишься их посмотреть, значит, ты себе не нравишься. Но тогда возникает вопрос, почему ты должен нравиться другим. Если сам на себя смотреть не можешь, как зритель будет делать это с интересом?
— Было ли такое, что вы остались недовольны своей работой или фильмом в целом?
— Да, есть две полнометражные картины, о которых я стараюсь не говорить. Это был, кажется, 2020 год. Мне не понравилось итоговое качество — ни всего материала, ни своей игры. Рейтинги у них тоже невысокие. Один из этих проектов особенно удивил в процессе. Мы снимали заявку для будущего фильма, чтобы получить финансирование. Отсняли 15–20 минут из полутора часов, а остальное было решено сделать потом. Меня просто посадили в комнату, где по сюжету героиня дает интервью и говорит обо всем, что с ней произошло. История была такая: мою героиню завербовали, она уехала в Сирию и должна в Москве подорвать аэропорт. Все события уже случились, и я пересказываю их от первого лица. Мне сообщили, что этот материал покажут в Министерстве культуры, чтобы получить деньги на полноценный фильм. А через пару лет я узнала, что картина выходит на платформе — в том самом виде: кусочек фильма и интервью, которое мне пришлось читать по суфлеру. Текст был на 40 листов, времени дали три дня. Все это выглядело некачественно, а меня как актрису обманули.