Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Алла Юганова: «Была уверена, что Кончитту должна играть очень красивая актриса, а я самая обыкновенная...»
Почти год я практически ничего не делала и была уверена, что меня скоро выгонят из «Ленкома». У нас в театре есть класс, балетный станок и разминка на полу, я ходила только на него, у меня даже репетиций не было, и я очень переживала, что получаю зарплату и не работаю. Хотела даже отказаться от денег!
Среди молодых женщин нынче редко встретишь Аллу. Почему вам дали такое имя, в чью-то честь?
— Я родилась с ярко-рыжими волосами, практически алыми, вот мама и назвала меня Аллой. Моя сестра появилась на свет очень светленькой, поэтому стала Светланой. Такие у мамы были цветовые ассоциации.
Теперь даже не верится, что когда-то я была ярко-рыжей. Когда стала краситься, что-то произошло, и прежний цвет уже не вернулся. Время от времени я пыталась сменить «масть», но Марк Анатольевич Захаров, художественный руководитель театра «Ленком», где я служу много лет, видел меня только блондинкой и говорил: «Алла Сергеевна, вы не могли бы осветлиться?»
В какой-то момент, когда Марка Анатольевича уже не стало и не было ролей, к которым привязан блонд, я стала потихоньку «темнеть». Но несколько кинопродюсеров и кастинг-директоров попросили: «Пожалуйста, вернитесь в прежний цвет или хотя бы светло-русый, иначе мы не будем вас снимать». Это касалось телевизионных сериалов. Зато когда я перекрасилась в брюнетку, ко мне пришла необычная роль в полном метре, в фильме «Сторож», и было очень интересно поработать над непривычным материалом.
— Все же значительно чаще вы играете в телевизионных мелодрамах — наивных, милых, простодушных женщин. Вам близки такие героини?
— Знаете, когда я училась в Щепкинском, у меня были все больше комические или характерные роли. А я мечтала сыграть что-то пронзительное, трагическое, трепетное, где надо страдать, рыдать. Когда такое наконец-то стало приходить, я прямо не могла наиграться. И до сих пор с удовольствием работаю в мелодрамах и сопереживаю своим героиням.
Иногда читаешь сценарий и думаешь: «Ну, авторы накрутили! Разве так бывает?» А зрители пишут потом в социальных сетях: «Спасибо за прекрасный фильм! Со мной было то же самое!» В жизни есть место самым невероятным сюжетам. И съемки в телесериалах я воспринимаю как некую социальную миссию. Людям они нужны.
— Ваша собственная история похожа на красивую киносказку. Девочка из обычной семьи, будучи еще школьницей, поступила в один из самых престижных театральных вузов страны. В 17 лет вышла на сцену Малого театра. А в двадцать была принята в «Ленком», где стала одной из звезд труппы Марка Захарова. Об актерской профессии вы грезили с детства? Читали стихи перед гостями, выступали на детских праздниках?
— Сначала выступала перед гостями, потому что мама разучила со мной много песен и аккомпанировала на пианино. Она преподавала музыку в школе. А потом я записалась в кружок художественного слова в Доме культуры, где мы не только читали стихи и прозу, но и ставили спектакли. Однажды мне поручили роль Бабы-яги в новогодней сказке. В день премьеры заболела девочка, игравшая Снегурочку, и наша руководительница сказала: «Бабу-ягу я сыграю сама, а ты, Алла, будешь Снегурочкой». На меня надели костюм, причесали, реснички накрасили. Когда вышла на сцену, по залу разнесся шепот: «Какая красивая!» До этого я как-то себя не оценивала и не думала, что могу нравиться. В детстве из-за короткой стрижки и субтильной фигуры меня даже иногда путали с мальчиком, и так как я была рыжей и веснушчатой, постоянно дразнили. В тот момент произошел какой-то внутренний перелом, я поняла, что могу быть красивой. Позже, кстати, сыграла и Бабу-ягу, и все хохотали. А я впервые почувствовала энергетическую связь с залом и поняла, что мне очень нравится сцена.
— Родители не противились тому, чтобы вы стали актрисой?
— Нет. Мама сама была творческим человеком, окончила музыкальный институт, играла на скрипке и фортепиано, прекрасно пела и, как я узнала только на ее похоронах от маминых подруг и однокурсниц, в юности мечтала работать в Театре оперетты. Мечте о театре не суждено было сбыться, и в каком-то смысле мама реализовала ее через меня...
Папа по своей натуре был лирическим поэтом, но работал кем придется: водителем, охранником, и всю жизнь писал в стол, потому что стеснялся кому-то показывать свои стихи. Они были частично опубликованы уже после его смерти. Ушел он довольно рано.
Папа мной гордился и с удовольствием приходил в «Ленком». Очень хотел увидеть меня в роли Кончитты в «Юноне и Авось».
— У нас все спектакли с аншлагом, — говорила я, — не смогу тебя посадить.
— Не беда. Сделай мне «проходку», я постою, — и стоял весь спектакль.
На «Юнону и Авось» ходил несколько раз. Однажды мои знакомые, случайно оказавшиеся рядом, рассказали, как папа спросил их: «Знаете, кто играет Кончитту? Моя дочь».
Мама тоже мной гордилась. С ней случилась смешная история на спектакле «Женитьба Фигаро». Я в нем играла Фаншетту — свою первую роль в «Ленкоме», и это был мой дебют. Мама сидела близко к сцене, во втором ряду партера. В начале «Женитьбы Фигаро» в «Ленкоме» выходит хор. В его составе мама вдруг увидела свою однокурсницу и радостно вскрикнула:
— Лера!
Та в ответ закричала:
— Женя! Юганова! Я поняла — это твоя дочка у нас играет!
— Родители вас поддерживали. А почему вы решили поступать, не дожидаясь окончания школы?
— К концу десятого класса стало понятно, что дальше учиться я не смогу, с точными науками просто беда. Возможно, гормоны были виноваты, ветер гулял в голове. Когда я узнала, что начались показы в театральных вузах, решила проверить себя.
До третьего тура дошла почти везде. В Щепкинском училище сказали: «Вы нам нравитесь. Если пообещаете, что пойдете к нам, мы для вас оставим место» Ну, я и решила идти в «Щепку». Перед конкурсом попросили принести документы. Тут до меня вдруг дошло, что нести-то нечего. Где взять аттестат? Может, купить? Их тогда, как и дипломы, продавали в метро. Слава богу, умные люди меня остановили.
Когда пришла в училище, художественные руководители курса Виталий Николаевич Иванов и Владимир Михайлович Бейлис спросили:
— Куда ты пропала? Где документы?
— Да я еще не сдала экзамены за одиннадцатый класс...
Спасла меня Ольга Николаевна Бойцова, педагог по речи, предложившая взять девочку вольнослушателем, без стипендии: «На первом курсе она сдаст экзамены в школе, и мы ее нормально зачислим». Мама нашла экстернат, и я кое-как сдала все экзамены. Тем, что поступила в театральный вуз в 16 лет, нисколько не горжусь. Наверное, человек должен пройти все этапы, нормально окончить школу. Но «лишний» год дал очень много. Когда приходишь в театр совсем юной, это большое преимущество. И учиться мне было легче других: я во все верила, во все бросалась, была готова на любой эксперимент.
— Как же в семнадцать вы оказались на большой сцене?
— Иванов и Бейлис были режиссерами Малого театра, у них там шли спектакли, и для массовых сцен и танцев они привлекли много студентов. Я очень хотела поучаствовать в их костюмных исторических постановках, где были красивые платья, парики. Но меня никуда не взяли. Сказали: «Ты слишком маленькая по росту, и костюма на тебя нет».
Однажды подходит Иванов: «Хочу предложить тебе роль Герды в «Снежной королеве». Это был чудесный спектакль и мой любимый в Малом театре. Даже сейчас бегут мурашки, когда вспоминаю этот момент. Возможность играть главную роль на большой сцене была просто подарком судьбы.
На премьере я играла особенно вдохновенно, и в финале мои однокурсники вышли на сцену с двух сторон и подарили мне по букету роз. На мой взгляд, в этом не было ничего предосудительного, но в театре сочли, что дебютантка вела себя возмутительно. На авансцене находилась прима Малого театра, игравшая Снежную королеву, а девчонка выбежала вперед за букетами. Тогда я впервые узнала, что в театре существуют негласные правила и актеры не просто живут в образе и получают удовольствие на сцене.
В Малом была еще роль Белочки в спектакле «Сказка о царе Салтане». Меня на нее выбрали за небольшие габариты, потому что Белочку засовывали в специальную коробку, из которой торчала только ее голова. Вылезти самостоятельно я не могла, а спектакли иногда шли по три в день, особенно в новогодние праздники. Я стеснялась попросить о помощи других артистов и монтировщиков, поэтому обо мне часто забывали. Однажды уже практически потеряла надежду выбраться, когда наконец пришла уборщица. Она меня и вызволила.
— В студенческие годы вы ведь еще ухитрились сняться в турецком фильме «Balalayka»?
— Между вторым и третьим курсом, летом. Мне очень хотелось сниматься, и когда предложили роль в турецком проекте, я, конечно, согласилась. Это был очень интересный опыт. Во-первых, мы путешествовали по Грузии и Турции, от Батуми до курорта Кушадасы. А во-вторых, турки восхищались всем, что я делала, и я чувствовала себя гениальной актрисой. Им очень нравится школа Станиславского, хотя сами они играют по-другому, очень ярко. Постепенно под турецким влиянием и я начала так играть. Потом в российском кино пришлось перестраиваться на менее эмоциональную манеру.
— Кого же вы играли?
— Девушку-инвалида, у которой вместо ноги протез. Она украла иконы в церкви и едет в Турцию их продавать. Странный сюжет, но я в него не вникала. Компания собралась хорошая, мы прекрасно проводили время. Мою тетю играла Екатерина Редникова, и я с огромным интересом наблюдала, как она работала. Катя, конечно, мастер.
— Наверное, юной русской актрисе в Турции приходилось нелегко? Мужчины не давали проходу?
— На съемках у меня был роман с популярным турецким артистом. Даже не роман, а довольно серьезные отношения, мы оба думали, что это навсегда. Но по возвращении в Москву я узнала, что у мамы онкология, и все романтические мысли вылетели из головы.
— После окончания Щепкинского вас, наверное, должны были пригласить в Малый театр?
— А меня не пригласили. Сказали, недостаточно обаяния. В театре все непросто устроено. У нас преподавал Борис Клюев. На выпускном курсе он ставил дипломный спектакль «Варвары», в котором сначала поручил мне главную роль, а потом внезапно отдал ее моей однокурснице Виолетте Давыдовской. Когда я осмелилась спросить, в чем дело, Клюев ответил:
— Я считаю, что Виолетте эта роль будет полезнее.
— А почему мне она не полезна?
— Да потому что она будет играть героинь, когда выйдет отсюда, а ты — маленьких девочек, а потом перейдешь на комических старух.
После такого «пророчества» я сама не очень хотела в Малый. Считала, что, кроме Герды и Белочки, меня там ничего не ждет. Ну разве что старухи. Не верила в себя и хотела в какой-нибудь камерный театр с маленькой сценой.
— Куда-то показывались?
— Почти во все театры. В результате выбрала Театр музыки и поэзии Елены Камбуровой. В «Ленком» попала случайно. Туда показывался мой однокурсник, и я ему просто подыгрывала. В тот день проходило вручение дипломов и выпускной в институте, и настроение у меня было соответствующее, легкое и радостное. В нашем отрывке я играла деревенскую девочку — обычно в простеньком платьице и босиком. А тут по случаю окончания института я была в красивом наряде и на каблуках, накрашенная, с прической. Так как в «Ленком» не стремилась, то чувствовала себя абсолютно свободно, даже какая-то наглость актерская проснулась. Видимо, поэтому Марк Анатольевич Захаров обратил на меня внимание.
Сразу после показа никакой реакции на наш отрывок не последовало, и поэтому, когда через какое-то время позвонили из режиссерского управления театра и попросили принести документы, я удивилась. В «Ленком» не спешила. Однажды звонит наш педагог Римма Гавриловна Солнцева:
— Алла, почему ты отказываешься от «Ленкома»?
— Я отказываюсь?!
— А почему туда не идешь?
— Да я же все равно ничего не буду там играть!
— Это еще неизвестно. И всегда можно уйти.
Дело ведь не в том, чтобы поступить в престижный театр, а быть в работе, чтобы сохранять тонус и форму. Когда пришла в «Ленком», меня пообещали ввести на роль Фаншетты в «Женитьбу Фигаро». Посмотрев спектакль, я испугалась. Это была «маленькая девочка», о которой говорил Клюев.
Как оказалось, до ввода было далеко. Почти год я практически ничего не делала и была уверена, что меня скоро выгонят из «Ленкома». У нас в театре есть класс, балетный станок и разминка на полу, я ходила только на него, у меня даже репетиций не было, и я очень переживала, что получаю зарплату и не работаю. Хотела даже отказаться от денег! Именно в этот период Владимир Грамматиков предложил сняться у него в сериале «Сибирочка».