"Вера. Верочка. Веруша..." Воспоминания друзей Веры Глаголевой
"У Веры было много талантов, один из них — это умение дружить. С кем-то она была одной, а с кем-то другой. Не потому, что актриса, а потому, что она чувствовала людей. Для одних она Вера, для других — Верочка, а для кого-то была Верушей, мягкой, удивительно нежной и домашней..." Об актрисе Вере Глаголевой рассказывают ее друзья.
Сергей Новожилов, президент фестиваля кино и театра «Амурская осень»
В Веру все были влюблены. Да ее невозможно было не любить! Ее могли называть Веркой, Верой, но когда говорили о ней в третьем лице, то она была Верочкой. И никак иначе.
Все мои девяностые годы прошли под знаком Веры. Она была невероятно близким мне человеком. Мы называли друг друга братом и сестрой. Вначале в шутку. Я уж не знаю с чего, кто первый начал.
— Привет, сестра!
— Привет, брат!
Все об этом знали. И Боря, ее родной брат, ничуть не ревновал...
В середине восьмидесятых я работал старшим методистом по художественному кино в управлении кинофикации в Калинине. Привозил в область много известных артистов. И где-то в 1985-м пригласил Родиона Нахапетова. Мы очень подружились. У меня была мечта познакомиться с Верой Глаголевой, его женой.
На экраны уже вышли фильм «Выйти замуж за капитана», почти все картины Нахапетова, в которых она снималась.
Потом я переехал в Москву, меня пригласили на работу в ЦК комсомола в отдел культуры. Там я курировал кино. Началась перестройка. Меня часто отправляли проводить разные мероприятия. В одной из поездок в Прагу мы очень сдружились с Верой и Андреем Харитоновым. Это был май 1988-го. Время создания Гильдии актеров кино. Возникла идея, что в декабре мы сделаем актерский фестиваль «Созвездие». И я предложил свой родной Калинин. Жюри, куда вошли Вера Глаголева и Андрей Харитонов, возглавляла Людмила Целиковская.
Я бывал у Верочки с Радиком дома — в их квартире на Тишинке. Познакомился с ее чудесными родителями, братом и дочками. Мы еще вместе были в нескольких поездках — путешествовали по Волге.
А с той поездки в Прагу мы стали дружить втроем: я, Вера и Андрей Харитонов. Как-то собрались по какому-то поводу, вдруг родилась идея — снять кино по мистическому рассказу Брюсова «В зеркале». Вере, естественно, была обещана главная роль. Но по мере написания сценария Андреем пришло понимание, что эта роль не для Верочки. Но как ей об этом сказать? Андрей отмахнулся: «Ну и что такого? Я сам актер! Мне сколько раз отказывали в роли!» А у меня не поворачивался язык сообщить об этом Вере. Фильм «Жажда страсти» был уже в работе, в главной роли снималась Настя Вертинская. А Вера ни о чем не подозревала. До сих пор, вспоминая об этом, страшно переживаю. Совесть меня мучила всю жизнь. Только в последний момент я наконец признался: «Вер, прости, так вышло... снимается другая актриса». Она, конечно, обиделась, но виду не подала. И никогда не вспоминала об этом.
Вера удивительно умела прощать. Спустя время она посмотрела картину, я знаю. И может быть, этот случай стал толчком к ее режиссерскому дебюту...
Вера часто ездила в Питер, где снимала как режиссер прекрасный фильм «Сломанный свет». Я даже не подозревал, что у этого эфемерно-воздушного создания есть задатки режиссера. Это мужская профессия, требующая железной воли и стального характера.
Пока она была занята съемками, с младшей, Машкой, сидел ее папа. Анечка, старшая, училась в Вагановском училище и жила вместе с бабушкой в съемной комнате на Моховой. Галина Наумовна, мама Веры, была чудесная, самоотверженно занималась Анечкой, пока та училась балету. Потом ее перевели в Московское хореографическое училище.
Это был сложный период в Вериной жизни. Еще и потому, что время такое было. Развал кино, развал страны... А тут еще развод с Родионом Нахапетовым. Конечно, Вере было тяжело материально одной с двумя детьми, надо было поднимать дочек. Она с головой ушла в работу: играла в антрепризе с Ирой Печерниковой и Василием Бочкаревым, снималась в фильмах, стала режиссером.
Мы были очень близки. Но даже мне она не рассказывала о своих проблемах. Когда Радик уехал в Америку, она собиралась к нему туда с дочками уехать. А тут все и прояснилось... И это был гораздо сильнее удар, чем потеря роли. Она была не готова к этому предательству. Как это выдержала, пережила, до сих пор не понимаю...
Думаю, только работа ее спасала. Веру сразу же узнавали, где бы она ни появлялась, и улыбались: «Верочка, Верочка...» На экраны выходили один за другим фильмы: «Торпедоносцы», «Преферанс по пятницам». У нее был образ, немного несвойственный советскому кинематографу. Ее часто сравнивали с американской актрисой Настасьей Кински. Они чем-то были похожи. Говорят, ее фирменную прическу с челкой придумал Боря. «Борисон» — так она называла своего брата. Он был чуть старше Веры. Она рассказывала, что в детстве они боксировали подаренными боксерскими перчатками до крови. Причем Вера в этих «играх» была Вовой. Потом уже она занялась всерьез стрельбой из лука, была даже мастером спорта...
Это был период, когда я бывал в ее доме очень часто. Вера замечательно готовила, например лобио и сырную лепешку. Маша с Аней росли, я им рассказывал, помню, на кухне разные страшные истории. Иногда оставался ночевать. Мы до утра говорили с Верой — о работе, что дальше делать, как быть. Мы обсуждали съемки, она боготворила Анатолия Эфроса, у которого ей повезло сниматься.
Ни слова жалобы от нее никогда не слышал. Она сама каким-то образом справлялась со своими проблемами. Это было удивительно! Если что-то случалось, говорила: «Ничего, не волнуйся. Что-нибудь придумаем». Она меня скорее пыталась морально поддерживать. Во всех моих начинаниях принимала участие.
— Вер, поддержишь меня?
— Конечно!
Она прилетала, приходила, участвовала. Всегда была рядом.
Верочка прекрасно знала мои проблемы — жить в Москве мне было негде, впереди никаких перспектив. Однажды она посоветовала: «Давай найдем тебе фиктивную жену». Но я отказался, решил, что сам всего добьюсь. Порой мне приходилось ночевать на Белорусском вокзале, в «Пятой» комнате в Союзе кинематографистов.
На людях она держалась всегда ровно и приветливо. Никто не подозревал, что ей очень сложно. Мы все вокруг о ней говорили так: «Наша сильная Вера».
Она умела быстро перестроиться под обстоятельства. Для кого-то стакан наполовину пуст, а для кого-то наполовину полон. Верочка была оптимисткой, даже когда жизнь была к ней несправедливо жестокой. Эта ее внешняя легкость многих вводила в заблуждение. Она была очень общительным человеком, с одной стороны, и очень закрытым — с другой. Вера ничего особо не рассказывала, молча переживала семейную драму и на чей-то участливый вопрос «Все в порядке?» — всегда с улыбкой отвечала: «Нормально». Вера — не любитель душу распахивать. Друзья ее окружали любовью, все пытались сделать ей приятное.
Помню, стоим в Доме кино и о чем-то разговариваем. Ее без конца дергают: здороваются, целуют, тормошат, что-то спрашивают. Она всем отвечает, улыбается, без конца отвлекается. «Вер, — обижался я, — сосредоточься на мне, если мы разговариваем». Но это было невозможно. Она была нарасхват. Меня вначале это раздражало, потом я понял, что это такой стиль жизни...
За всю нашу дружбу вплоть до ее смерти не было ни разу, чтобы она меня в чем-то подвела. Это дорогого стоит. Если мы о чем-то договаривались, это будет железно.
Я присутствовал в Одессе, когда она познакомилась с Кириллом, своим будущим мужем. Она спросила меня: «Ну как?» В ответ я поднял большой палец. Не думаю, что это в итоге повлияло на ее решение, но мне было приятно, что она поинтересовалась моим мнением.
Кирилл — это был подарок Божий за все ее мучения и страдания. Он появился в жизни Веры внезапно. И хотя был лет на восемь младше Веры, этой разницы не было видно. Она всегда выглядела как пацанка. Очаровательный, улыбчивый, очень доброжелательный, Кирилл всех в семье Веры и вокруг нее опекал.
Конечно, его появление в жизни Веры, безусловно, многое поменяло: забот стало меньше. Ей стало легче, она расцвела, похорошела. А так ей надо было самой крутиться, оплачивать маме и Ане комнату в Питере, кормить детей, помогать родителям.
Кирилл к старшим детям относился как к своим, потом родилась Настя. Помню, в это время я прилетел в Швейцарию по делам. Мы увиделись с Верой, которая там жила. И вдруг оказалось, что она родила дочку! Я обиделся как-то по-дурацки: «Вер, а почему мне не сказала?» Мне казалось, что я-то должен был об этом узнать одним из первых...
Кирилл — это была стопроцентная поддержка для Веры. Удивительно, что они оба Водолеи. Да и Родион Нахапетов тоже Водолей. Наверное, это в итоге им помогло потом помириться. Думаю, в душе Вера все равно не простила Радику, но они стали общаться, дети ездили к отцу в Америку. Как бы я поступил на ее месте? Не знаю. А у нее хватало мужества и такта как-то выстроить дипломатические отношения с бывшим мужем...
Постепенно у нас появилась компания: Лера Гущина, Марина Трубина, Верочка и я. И хотя жизнь нас разбросала, но раз в год мы обязательно собирались вчетвером. Порой не получалось собраться на посиделки. Но был один святой день в году — Верин день рождения. Кстати, она не любила его справлять. Зато мой никогда не забывала — обязательно звонила.
Она вообще не любила к себе повышенного внимания. Странно для актрисы, непривычно. Фанаберии не было никакой, никакой звездности. На кинофестивалях сама себе оплачивала бизнес-класс, не требовала люксов. И при этом была человеком с удивительно утонченным вкусом. Очень стильно одевалась. Умудрялась при минимуме косметики выглядеть свежо. Она так органично, плавно перешла из состояния девочки в женщину, но при этом осталась весенней девушкой-пацанкой...
В 2003-м я создал свой фестиваль «Амурская осень». Вера была и в составе жюри, и приезжала к нам со своим спектаклем «Леди и адмирал». А до этого в Доме кино я делал цикл «Великие и неповторимые». На этих вечерах присутствовали все великие актрисы и актеры. Как-то ко мне за кулисами подошла Вера и протянула конверт с деньгами: «Я хотела бы помочь... Это для артистов». Она попросила сохранить ее имя в тайне. Никогда не афишировала добрые дела. А делала она их, подозреваю, очень часто. Это удивительно. Мало кто на это способен.
Про Веру смело можно сказать, что этот человек сам себя сделал. Она ведь не имела высшего образования: ни актерского, ни режиссерского. И при этом была народной артисткой РФ.
Да, она была поистине народной. Ее очень любили зрители. Она никогда не отказывала в автографе, снималась на фото, если просили...
Мы, ее близкие друзья, могли только догадываться, что у нее происходило внутри. Она болела многие годы, но не жаловалась, сражалась, лечилась, ездила за границу в клинику. Много было перипетий и в личной жизни, но она очень достойно выходила из всех испытаний. А это удел сильных личностей.
В 2017-м я предложил Верочке провести юбилейный вечер, хотя и с опозданием. Но она отказалась. Это было не в ее стиле. Вера меня пригласила на свадьбу Насти с Александром Овечкиным: «Очень тебя прошу. Приходи». Но так получилось, что я был на фестивале в Испании и так и не приехал. Разве мог предположить, что это наш последний разговор. Если бы знать...
А через месяц, 29 июля, Вера вдруг не поздравила меня с днем рождения. Такого не было за всю нашу историю дружбы. Не позвонила ни на второй, ни на третий день. «Наверное, обиделась, что на свадьбу дочери не приехал», — решил я и стал сам ей названивать. Но она не брала трубку. Позвонил Ане в Италию, она сказала: «Маме стало плохо, ее перевезли в Германию». О том, что Веры не стало, мне сообщил Кирилл: «Она хотела, чтобы ты провел панихиду...» Это был один из самых печальных дней в моей жизни.