Татьяна Лютаева: «Мне никогда не бывает скучно ни с собой, ни с окружающим миром»
Подлинный триумф Татьяны Лютаевой состоялся на международном кинофестивале в Афинах. «Единица Монтевидео», полнометражный режиссерский проект актрисы, удостоился десяти наград. Картина получила приз как лучший игровой фильм, Татьяна Лютаева — как лучший режиссер. Это ли не весомый повод поговорить с актрисой о ее работе?
Татьяна Борисовна, вы сыграли 166 ролей в кино. Об актерской невостребованности не может идти и речи. Почему решили пересесть в режиссерское кресло?
— Я даже не могу сказать точно почему. Видимо, накопилась недоговоренность. Сто шестьдесят шесть работ в кино совсем не значат, что я везде сыграла главные или интересные роли. Среди них было немало проходных, таких, о которых даже не вспомню. Тотальной востребованности в кино, такой, какой бы мне хотелось, не случилось. Ролей, которые я очень люблю или к которым уважительно отношусь, в моей фильмографии совсем немного. Я думаю, так у многих артистов. Но в режиссуру я все-таки пошла не от безысходности, видимо, во мне накопилась какая-то информация, которой я должна была поделиться. Те, кто видел фильм, спрашивают: «Вы рассказали свою личную историю?» Нет, ни в моей первой режиссерской работе «Камень, ножницы, бумага», ни в «Единице Монтевидео», ни в сценарии, над которым я сегодня работаю, не содержится ничего личного.
Просто решила поговорить со зрителями на темы, которые для меня очень важны: жизненный выбор, любовь, судьба, рок, прощение, искупление, взаимоотношения родителей и детей — это то, что меня волнует, что отзывается в моей душе. Наверное, это какое-то провидение, мои ангелы-хранители ведут меня по жизни. Кроме того, у меня была хорошая школа, фантастические партнеры, друзья, меня вдохновили кинематографисты старого поколения, из которых практически никого сегодня не осталось. Опыт общения, работы с ними, видимо, и привел к такому результату.
Понимаете, у меня вообще ноль гордыни, я не стремлюсь стать известным режиссером, прославиться, доказать, что могу и то и это. Все в моей судьбе складывалось само собой. Появлялись люди, которые помогали и которым нравилась моя идея. Например, Мария Серебрякова, моя многолетняя подружка, которой я бесконечно доверяю. Она поддержала меня с самого начала, когда я села в самолет и написала короткое эссе про отца и дочь. В полете, между небом и землей, у меня почему-то особенно получается писать, приходят интересные идеи, наверное потому, что ни на что не отвлекаюсь. Когда я приземлилась и послала это эссе Маше, она, прочитав, сказала: «Фантастика, надо развивать эту историю». Она называет себя «костыль», а я говорю, что она мой проводник.
Маша — хореограф и жена Алексея Серебрякова. Она работала у нас кастинг-директором, так же как на картине «Ван Гоги», где Леша сыграл одну из лучших своих ролей. У нее мощный дар чувства меры, вкуса, в ней есть какой-то луч. Обладающих таким даром называют ведьмами, но для меня она ведунья. В Маше такой объем любви, который заполняет каждую клеточку ее души, сердца, тела, этой любви хватает на многих близких, друзей, любимых. То есть она не просто восторженная, она умно-восторженная. Мне, например, она дает веру в себя, я могу сомневаться, а Маша всегда скажет правду. Наверное, это самое важное, когда твой близкий друг способен не подкосить, не обидеть тебя, где не надо, или, наоборот, не перехвалить там, где ты сам знаешь, что все хорошо, а именно поддержать, придать тебе уверенности, ведь людям ее всегда не хватает.
— Насчет того, что вы лишены амбиций, ничего не получится. Безвестным режиссером вы не останетесь, потому что «Единица Монтевидео» — работа яркая, эмоциональная, не оставляющая никого равнодушным, что подтвердил ваш триумфальный показ в Афинах. По сути своей картина не должна нравиться всем, тем не менее она производит сильное впечатление своим профессионализмом, захватывающей историей, потрясающей игрой актеров. Почему история отца и дочери, которые сначала потеряли, а потом тяжело обретали друг друга, показалась вам актуальной?
— Знаете, даже после показа на Московском международном кинофестивале люди долго не расходились из зала кинотеатра «Художественный», их как будто пришибло, настолько история узнаваемая, и не только потому, что подобное с кем-то происходило. Многие бросились звонить своим родителям. Ведь как случается в жизни? Никто не может точно знать, что станется с ним через минуту. Поэтому нужно жить на полную катушку, дышать полной грудью, стараться быть счастливыми и делать счастливыми своих близких. И если вдруг в ход событий вмешивается роковая случайность, ее тоже нужно пережить, не уходя в отшельничество и не замыкаясь в себе. Надо всеми силами вытаскивать себя из депрессии и постараться жить для тех, кто в тебе нуждается.
И здесь мы совпали со сценаристом Ильей Тилькиным, с Лешей Серебряковым, с моей Агнюшей и конечно же с моим оператором Вячеславом Лисневским, в которого история тоже попала, что позволило нам на одном дыхании, как соавторам, провести всю подготовительную работу. Мне здесь перечислять и перечислять всех, кто внес свой вклад в дело. Важно, что в меня поверили продюсеры Сергей Бобза и Игорь Мишин. Хотя поначалу не верил никто. Сейчас они уже спокойно об этом говорят. Кино оценили люди, которые знают меня много лет и даже не представляли, что веселая, харизматичная актриса Татьяна Лютаева может копнуть так глубоко и говорить так серьезно на вечные темы.
Я уверена, что режиссура — это вязь, кружева, тем не менее зрителю должно быть понятно, что ему хочет сказать режиссер. Зритель ведь тоже не глупец, история, рассказанная с экрана, либо трогает его, либо нет. Искусство для меня вообще важно узнаваемостью, как и актерская игра, как живопись, музыка. Либо в душе, в сердце что-то происходит, на глазах появляются слезы, либо посмотрел, послушал и забыл.
Конечно, если бы я пришла в режиссуру иначе: «Камера, мотор», что предложили, то и снимаю, — это была бы другая история. Но мне было важно высказаться. Пусть не так часто, как я могла бы, снимая фильмы и сериалы на заказ. Правда, там особо не выскажешься, там режиссер — исполнитель предложенного материала. А из «Единицы Монтевидео» получилось высказывание. Работали тщательно, в подготовительном периоде сделали все раскадровки, в картине нет ничего молниеносно придуманного, актеры тоже были заведены, заинтересованы, им было интересно, что получится, как это сыграть.
Для меня всегда выглядело смешным, когда в кино сначала показывали молодую актрису, а потом ее же превращали в старушку, заливали ей клеем лицо, надевали на нее седой парик. Такие входы и выходы из флешбэков меня напрягали, поэтому нашла другой, правильный ход. К примеру, с ножкой ребенка. Трагическая история с женой — это тоже флешбэк, не нарушающий визуальной вязи. Нам удалось вплести флешбэки в сюжет, чтобы и сразу все не рассказать, и в то же время планомерно наполнить зрителя этой историей. Мне кажется, у нас получилось.
— Вне всякого сомнения, вопрос, что случилось, виноват ли герой в смерти жены, повисает и держит сюжет до самого конца. Да и собрать звездную команду артистов — Алексея Серебрякова, Александра Феклистова, Евгения Ткачука, Полину Кутепову, Ксению Раппопорт — огромная работа. Проводились ли пробы, или вы заранее знали, кто кого будет играть? И почему не нашли роли для себя?
— «Камень, ножницы, бумагу» я начинала снимать как короткий метр, но потом мы наснимали столько материала, что было жалко его резать, и практически на коленке я дописала сюжетную линию, пошла и сама снялась. После этого дала себе слово: если когда-нибудь еще буду снимать как режиссер, не сыграю у себя даже в эпизоде. Мое субъективное мнение: усидеть на двух стульях, одновременно работать по одну и по другую сторону камеры невозможно. Я уже говорила, что у меня нет гордыни. Когда вокруг меня красивые талантливые актрисы, которыми я восхищаюсь, зачем сниматься самой? У меня нет зависти к ним, я вижу и принимаю их красоту.
С самого начала роли в «Единице Монтевидео» писались на Алексея Серебрякова и Агнию Дитковските. А затем, когда уже стали появляться персонажи, Маша Серебрякова стала предлагать мне актеров — Ксюшу Раппопорт, Сашу Феклистова. Поначалу, когда мы написали сценарий, я предложила роль, которую в итоге сыграл Евгений Ткачук, другому актеру, но потом, когда создался актерский ансамбль, я ему, бесконечно мною любимому, позвонила и сказала: «Прости меня, пожалуйста, у нас складывается другой ансамбль». Роль, за которую Полина Кутепова получила приз, тоже должна была играть другая актриса, я перед ней тоже извинилась, они не держат на меня зла.
Знаете, есть режиссеры, которые обещают, обещают, а потом пропадают. Это же так легко, хотя бы написать сообщение, что сниматься будет другой, если язык не поворачивается сообщить об этом лично, актеры ведь очень ранимые люди. Если им обещали роль и вдруг это по непонятным причинам сорвалось, обязательно надо об этом сообщить. Благодаря Машиной работе у нас собралась шикарная команда.
— Я прочитала, что «Камень, ножницы, бумагу» вы написали и сняли специально для дочери Агнии Дитковските. Второй раз вы работали вместе как режиссер и актриса. Относились к ней так же, как к другим, или более требовательно?
— Я считаю, и «Единица Монтевидео» доказала, что Агния — глубокая и мощная актриса, которая достойна разных драматических ролей. Я и сейчас пишу новый сценарий на нее. В принципе очень удобно, когда пишешь, думать о конкретном человеке. Конечно, я ее все больше и больше нагружаю, потому что знаю ее глубину, возможности. Так случайно совпало, что во время съемок «Единицы Монтевидео», так же как фильма «Камень, ножницы, бумага», Агния была беременна. Конечно, легче работать, когда не думаешь про то, насколько опасно эмоционально нагружать актрису, но Агния сама никогда не жалела себя.
Дочь мне доверилась, как и Алексей Серебряков. И их поддержали все актеры. Иначе и быть не может, ведь режиссер — центр, позвоночник съемочного процесса, если все начнут нести свое, фильм развалится. Я видела общую картинку. Саша Феклистов хотел, чтобы его персонаж злился на экране. Я просила: «Саш, не надо, тебе не идет». Вообще, злые люди на экране настолько необаятельны, что таким образом бывает невозможно донести неоднозначный характер персонажа. Просила Сашу быть сдержаннее, и он меня понял, играл своего врача с удовольствием. Я придумала ему сцену с паяльником. Говорила: «Ты паяешь и думаешь о том, что никогда не хотел быть врачом-реаниматологом. Ты мечтал паять, и когда папа вручал тебе инструмент, ты просто наслаждался исходившим от него ароматом дымка». Саша выслушал, сложил трубочкой губки, и получился глубокий смысл: все мы родом из детства.