Шагал дарил ему рисунки, Кшесинская поила чаем, Одоевцева посвящала стихи

Караван историйКультура

Ренэ Герра. Ангел-хранитель

Беседовала Алина Тукалло

Фото: © Р. Герра

Шагал дарил ему рисунки, Кшесинская поила чаем, Одоевцева посвящала стихи. Он дружил с доброй сотней русских художников и литераторов первой волны эмиграции - писал о них, издавал, сватал и, как это ни печально, провожал в последний путь. Профессор-славист Ренэ Герра хранит бесценные архивы, обширную художественную коллекцию и... память о знаменитых изгнанниках.

— Перекрестив меня, Ирина Одоевцева сказала:

— По гроб жизни благодарна за то, что вы для меня сделали.

Ирина Владимировна не отличалась набожностью — когда благословила, я был ошарашен. И заплакал. Что я мог ответить?

— Всегда буду признателен за ваше внимание и любовь. Дай бог, чтобы все сложилось благополучно.

Мы оба знали, что видимся в последний раз. Это было в 1987 году, накануне ее отъезда в Советский Союз. Перестройка. Еще неясно, чем все обернется и что станет со страной.

Одоевцева принимала меня в спальне, полулежа, в квартире, которая досталась ей от последнего, третьего мужа Якова Горбова, в пятнадцатом округе Парижа.

Она сломала шейку бедра и несмотря на две операции, не могла ходить до последних дней. Но голова оставалась светлой.

Я не отговаривал ее уезжать, только спросил:

— Зачем?

Ответила:

— Ехать боюсь, но славка нужна.

Она была умной женщиной, большим поэтом и, в отличие от стервозной Берберовой, потрясающим человеком: всем желала добра и многим помогала. Но имела слабость — хотела, чтобы ее печатали, и ради этого была готова на все. Нина Берберова, которую я, кстати, тоже знал, как и Ирина Владимировна, поехала в те годы в Союз, но не обольстилась, не осталась.

С Ириной Одоевцевой. Париж, 1978 год. Фото: © Р. Герра

Я понимаю Одоевцеву: для любого прозаика, поэта книга важнее памятника на кладбище. Книга разойдется по миру, а кому нужно кладбище? В тот же день она отдала мне свою переписку за последние три месяца. Рукописи «На берегах Невы» и «На берегах Сены» уже хранились у меня. Когда разнеслась весть о возвращении Ирины Одоевцевой в Россию, пресса засуетилась. Где же вы раньше были? Почему не интересовались, как живет великая русская поэтесса?

...В конце шестидесятых — начале семидесятых русский язык в вузах изучали дети французских коммунистов, да и большинство моих коллег придерживались левых взглядов. В те годы из СССР приглашали «литературоведов в штатском», а ведь еще были живы-здоровы последний русский классик Борис Зайцев, Ирина Одоевцева, Юрий Анненков, Георгий Адамович, Владимир Вейдле, но ни один французский университет ни разу не предложил им прочитать лекцию, и это убийственный факт.

Они с удовольствием выступили бы бесплатно, но никому, кроме меня, увы, не были нужны. Притом что русская эмиграция — уникальное явление. Случались в истории массовые исходы, но явлений подобного культурного масштаба — нет.

В 1975 году я первым стал читать лекции о писателях-изгнанниках в Парижском университете — рассказывал о «Солнце мертвых» Шмелева, о Борисе Зайцеве эмигрантского периода, об «Окаянных днях» Бунина, запрещенных во Франции и появившихся только после того как их опубликовали в 1990-м в Советском Союзе. И это был взрыв!

На меня ополчились, даже собирались запретить лекции. Возмущались: как можно говорить о творчестве белобандитов? Даже общаться с ними не рекомендовалось. Но я был уверен, что эту страницу рано или поздно русскоязычная публика с наслаждением, с восторгом откроет. И не ошибся. Я не просто исследователь и хранитель, я — живой свидетель эпохи, лично знавший многих писателей и художников первой волны и, как бы странно ни звучало, их современник. Эти люди покорили меня своим достоинством: когда у тебя нет родины и ты изгой, отщепенец — сохранить достоинство крайне трудно.

Их жизнь так сложилась, что многие не оставили потомства и были очень одиноки. Во Франции они никому не были нужны. В начале семидесятых мы с Одоевцевой решили устраивать писательские встречи в моей квартире в Медоне, парижском предместье, где обитало много русских. Это был уходящий Серебряный век, петербургская и московская богема, фейерверк, догоравший в Париже.

Одеты все были безупречно: Ирина Владимировна выглядела как гранд-дама, мужчины всегда в пиджаках и при галстуках. Одни выступали со стихами, другие — с воспоминаниями. Одоевцева читала отрывки из будущей книги «На берегах Сены», и случалось, что гости «Медонских вечеров» оказывались героями ее мемуаров. По моей просьбе она посвятила главу художнику Сергею Шаршуну. Тот был в восторге и перечитывал ее каждый вечер перед сном. Рад, что благодаря этим встречам у них появлялся творческий стимул, они общались, обсуждали свои сочинения за ужином с шампанским, а потом я развозил их по домам.

С Ириной Владимировной виделся не только на «Медонских вечерах». Приглашал в китайский ресторан — она обожала азиатскую кухню. В конце жизни Одоевцева жила почти в нищете, а ведь до войны со своим вторым мужем поэтом Георгием Ивановым обитала в роскошной квартире у Булонского леса, даже завела лакея. Он с тарелкой встречал посетителей, те клали на нее свои визитки. Слуга шел к хозяйке докладывать, и она решала — пускать или не пускать гостя.

Отец Одоевцевой Густав Гейнике владел в Риге доходными домами и оставил дочери большое наследство. Однако почти все изгнанники были слегка блаженные, идеалисты, и поэтому многие разорились. В том числе и Кшесинская, у которой я бывал в шестнадцатом округе. Даже когда Матильде Феликсовне было за восемьдесят, она еще давала уроки. Иногда на парижских улицах я встречал ее сына, зарабатывающего развозом вина на велосипеде...

Увы, в феврале 1955 года Ирина Одоевцева с Георгием Ивановым оказались в старческом доме в Йере на юге Франции. У меня хранится коллективное письмо-воззвание к русской эмиграции с просьбой оказать содействие в их переводе в одно из русских заведений под Парижем. Его подписали Борис Зайцев, Иван Бунин, Алексей Ремизов, Сергей Маковский, Александр Бенуа, Сергей Шаршун, Надежда Тэффи и другие. Но поэт так и умер в 1958-м в Йере как нищий в богадельне, его похоронили в общей могиле на местном кладбище.

Горькая судьба... Только в 1963-м прах Иванова перенесли на русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа — стараниями эмигрантского Союза русских писателей и журналистов и, конечно, Ирины Одоевцевой, которая боготворила мужа. Сама она поселилась в старческом доме в Ганьи под Парижем, где провела еще двадцать лет.

В 1978 году Одоевцева вышла замуж за Якова Николаевича Горбова и переехала к нему. Горбова все уважали — герой двух войн (во Второй мировой сражался во французской армии, награжден Военным крестом), писатель, литературный критик. Причем писал и на русском, и на французском. Ему не хватило всего одного голоса в жюри, чтобы получить Гонкуровскую премию, самую престижную во Франции.

Горбов был влюблен в поэтессу Ирину Одоевцеву с пятидесятых годов. Сблизился с ней на моих «Медонских вечерах», на их свадьбе я был посаженым отцом невесты. Мы с Яковом Николаевичем стали ее литературными секретарями — помогали, когда работала над рукописью «На берегах Сены». Позже — Ирина Владимировна была уже сильно в годах — я по ее просьбе написал главу о покойном Горбове, так что она стилистически немного отличается от всей книги.

— Но ведь сначала вы были литературным секретарем Бориса Зайцева?

— Будучи его секретарем, я и познакомился с Одоевцевой. Впервые увидел ее в доме Бориса Константиновича на авеню де Шале. Весной 1968 года шел поздравить его со светлым праздником Пасхи, туда же направлялась и Ирина Владимировна под руку с Георгием Адамовичем, имевшим славу первого критика эмиграции.

Дом Зайцева на тихой улочке с утопавшими в зелени особнячками был центром русского литературного Парижа. Рядом — улица Оффенбаха, где долгие годы жил Бунин, друг Зайцева еще по России. Борис Константинович — единственный, с кем Иван Алексеевич был на «ты». Встреча с Зайцевым — великое счастье, но одновременно она оказалась и моей личной драмой.

— Почему?

— В 1967 году, окончив Сорбонну, я выбрал для диссертации именно его творчество. Что это было — наитие? Мне хотелось писать о Бунине или Ремизове, но их уже не было в живых.

Кафедрой тогда заведовал профессор Анри Гранжар, славист и автор замечательной книги о Тургеневе. Он воскликнул: «О Зайцеве? Вы с ума сошли!» — дав понять, что заниматься писателем-эмигрантом бесперспективно. Я решил: профессоров много, а такой писатель, как Борис Зайцев, — один. В конце концов переубедил научного руководителя. Был наивен и не думал о последствиях.

Написал Борису Константиновичу письмо, кстати, по правилам старой русской орфографии. Он пригласил в гости. Я волновался, торопился — ведь Зайцеву уже восемьдесят шесть исполнилось. Несмотря на разницу в возрасте, мы сразу же прониклись друг к другу глубокой симпатией. Он поразил меня аристократизмом, благородным обликом, учтивостью. Я же подкупил его тем, что за полвека жизни Зайцева в изгнании оказался единственным французом, который заинтересовался его творчеством, а ведь на литературный путь его благословил Антон Павлович Чехов.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Александр Панайотов: Александр Панайотов:

Александр Панайотов оказался в нужное время в нужном месте

Караван историй
Великолепная семерка: самые полезные маски для волос по версии Cosmo Великолепная семерка: самые полезные маски для волос по версии Cosmo

Разбираемся, зачем нужны маски для волос, как их выбирать и использовать

Cosmopolitan
МХТ Хабенский МХТ Хабенский

Новый художественный руководитель МХТ им. А.П.Чехова Константин Хабенский

Собака.ru
Достигнута сверхпроводимость при комнатной температуре: скоро ли человечеству ждать летающие поезда Достигнута сверхпроводимость при комнатной температуре: скоро ли человечеству ждать летающие поезда

Скоро ли стоит ждать переворота в технологиях?

Forbes
Юрий Васильев: «Я никогда не играл роли Андрея Миронова» Юрий Васильев: «Я никогда не играл роли Андрея Миронова»

Всю жизнь в актерском мире меня преследуют путаницы с моей «редкой» фамилией

Караван историй
7 мифов о женском алкоголизме 7 мифов о женском алкоголизме

Алкоголизм, которым страдают женщины, мало чем отличается от мужского

Psychologies
Как восстановить волосы после осветления и окрашивания в домашних условиях Как восстановить волосы после осветления и окрашивания в домашних условиях

Советы и рецепты для тех, кто хочет привести волосы в порядок, не посещая салон

Cosmopolitan
Зачем марсоходу лазер: свет далеких планет Зачем марсоходу лазер: свет далеких планет

Ученые отправят на Марс приборы, которые помогут кораблям выбрать место посадки

Популярная механика
Читаем в октябре: выбор Psychologies Читаем в октябре: выбор Psychologies

Каждая из этих книг — новое путешествие во времени и в глубины человеческой души

Psychologies
Ученые испытали надежный сверхпроводящий кабель Ученые испытали надежный сверхпроводящий кабель

Новые границы использования сверхпроводящих кабелей

N+1
37 вещей, которые не должен делать мужчина 37 вещей, которые не должен делать мужчина

Чего настоящему мужчине не стоит делать?

Maxim
Заветный термояд: новая эра атомной энергетики Заветный термояд: новая эра атомной энергетики

Как Россия помогает строить крупнейший термоядерный реактор в мире

Популярная механика
Что читать на выходных: фрагмент новой книги Андре Асимана «Восемь белых ночей» Что читать на выходных: фрагмент новой книги Андре Асимана «Восемь белых ночей»

Фрагмент романа «Восемь белых ночей», где расцветает мнительность главного героя

Esquire
9 диких школьных наказаний в разных странах 9 диких школьных наказаний в разных странах

Пугавшее тебя «Дневник на стол!» — далеко не самое страшное наказание

Maxim
Интимные подробности любви сапиенсов и неандертальцев Интимные подробности любви сапиенсов и неандертальцев

Генетики выяснили, куда неандертальцы дели свою мужскую хромосому

СНОБ
Пустили в оборот: сколько блогеры тратят на производство и продвижение на YouTube Пустили в оборот: сколько блогеры тратят на производство и продвижение на YouTube

Какова цена поддержания популярности в YouTube

Forbes
В Новгороде нашли берестяную грамоту с вопросом о военном походе В Новгороде нашли берестяную грамоту с вопросом о военном походе

Уникальная берестяная грамота о военных операциях

N+1
Бесчувственное тело. Как жертва сексуального насилия сумела изменить калифорнийское законодательство Бесчувственное тело. Как жертва сексуального насилия сумела изменить калифорнийское законодательство

Книга жертвы насилия «Знай мое имя. Правдивая история», ставшую бестселлером

Forbes
Уловки интернет-магазинов: как перестать на них попадаться? Уловки интернет-магазинов: как перестать на них попадаться?

Плохая новость: за нами следят, но не Большой брат, а интернет-магазины

Psychologies
Как работа в опенспейсе меняет чиновников Как работа в опенспейсе меняет чиновников

Чиновникам категорически не рекомендуется работать в кабинетах

СНОБ
«Степень поджарки — well done»: сложная судьба огнеметного танка «Степень поджарки — well done»: сложная судьба огнеметного танка

Реальные драконы XX века

Maxim
Из кино — в жизнь: 7 главных трендов мужской моды с комментариями экспертов по стилю Из кино — в жизнь: 7 главных трендов мужской моды с комментариями экспертов по стилю

Хочешь выглядеть максимально круто?

Playboy
«У сына 6 детей, а у меня ни одного внука»: письмо отчаявшейся бабушки «У сына 6 детей, а у меня ни одного внука»: письмо отчаявшейся бабушки

Психолог помогает героине разобраться в сложной семейной ситуации

Psychologies
Когда пора к психологу Когда пора к психологу

Психологи рассказывают, как понять, что дружеская беседа уже не поможет

Psychologies
Новые иммунные клетки восстановили поврежденные отростки нейронов Новые иммунные клетки восстановили поврежденные отростки нейронов

Эти клетки способны восстанавливать нейроны оптического нерва и спинного мозга

N+1
Сила слова: 10 нобелевских речей писателей-гуманистов Сила слова: 10 нобелевских речей писателей-гуманистов

Концентрированная нобелевская мудрость в речах писателей-гуманистов

Esquire
Три случая, когда исход сражения решила какая-то ерунда Три случая, когда исход сражения решила какая-то ерунда

Порой наш мир менялся из-за каких-то там гвоздей и комков грязи

Maxim
Люди недооценили реакцию незнакомцев на внезапные комплименты Люди недооценили реакцию незнакомцев на внезапные комплименты

Комплименты для незнакомцев более приятны, чем кажется тем, кто их говорит

N+1
Самые удивительные открытия Voyager: 40 лет космических чудес Самые удивительные открытия Voyager: 40 лет космических чудес

Voyager перевернул представления человечества о его родной Солнечной системе

Популярная механика
Остров тишины Остров тишины

Брутальная пятидесятишестиметровая квартира по проекту Марии Петровой

AD
Открыть в приложении