Наталья Ухина. Позднее счастье дяди Володи...
На передаче "Спокойной ночи, малыши!", одним из ведущих которой был Владимир Иванович, выросло несколько поколений зрителей. Впрочем, Ухин вел и правительственные концерты, и "Сельский час", даже "Клуб путешественников" до Юрия Сенкевича. В шестидесятые телепрограмм было мало, дикторов - тоже. Они были кумирами.
-С Володей по улице невозможно было пройти — мгновенно образовывалась толпа, брала в окружение и начиналось: «Ой, Володя! (Или «дядя Володя».) Можно автограф? Вот здесь, здесь распишитесь». Он никому не отказывал. Таксисты предлагали бесплатно подвезти, продавцы на рынке дарили всякую вкуснятину.
Зрительское внимание его совершенно не утомляло, даже нравилось — муж чувствовал себя в своей стихии. Не зря в свое время учился на эстрадном: артист! Улыбался, расписывался, а я стояла в сторонке и мечтала сквозь землю провалиться, поскольку из тех, кто предпочитает оставаться как можно более незаметным. Расстраивалась, что поклонницы Володи смотрят и на меня. Обязательно находилась женщина (встречаются такие бесцеремонные), показывала на меня и осведомлялась во всеуслышание: «Ой, а это дочка ваша? До чего похожа!»
Переживала: «Неужели смотрюсь пигалицей рядом с ним, таким солидным, взрослым?» Муж смеялся: «Видишь? Говорят — похожа». Я, надувшись, молчала. Правда недолго. Разве можно сердиться на него всерьез?
— Между вами разница в двадцать с лишним лет. Как познакомились?
— Знакомство происходило дважды. Первый раз — на «Мосфильме», где я работала секретарем, а затем монтажером. На киностудию попала случайно. Летом, буквально через несколько дней после выпускного, шли с подружкой по Арбату. Подруга собиралась поступать в Щукинское, и мы отправились узнать расписание вступительных экзаменов — «Щука» находится неподалеку от Арбата. Чем буду заниматься сама, понятия не имела. Видим: на Арбате снимают кино. Остановились посмотреть. Заметив наш интерес, оператор говорит: «Девчата, приезжайте на «Мосфильм», устроим вам экскурсию по киностудии. Вот служебный телефон, звоните!»
У подружки в тот день было прослушивание, она не смогла, а я поехала. Кто же откажется попасть туда, где снимают кино? Гуляя по «Мосфильму» и глазея по сторонам, заметила объявление: требуется секретарь. Вот так в семнадцать лет я устроилась на свою первую работу.
В один прекрасный день в приемную, где я сидела за печатной машинкой, заходит известный диктор Ухин в сопровождении режиссеров Валерия Ускова и Владимира Краснопольского, они были давними знакомыми. Володя снимался в фильме «Большое космическое путешествие» Валентина Селиванова, играл небольшую роль диктора, фактически самого себя. Краснопольский представил приятеля:
— Наташа, знакомься, это Владимир Ухин.
Отвечаю:
— Очень приятно.
Я телевизор смотрела, известного диктора, конечно, узнала, но знакомством со знаменитостью меня было трудно удивить. Это в первые недели на «Мосфильме» всему изумлялась. Идешь мимо курилки — а там Высоцкий балагурит, анекдоты рассказывает сотрудницам монтажного цеха. Проходишь дальше — навстречу плывет красавец Олег Видов, незадолго до того вышел на экраны «Всадник без головы». Видов был симпатичным, но очень уж высокомерным, а про Высоцкого на киностудии ходила недобрая слава: любит выпить. Наблюдая известных артистов, понимала: всерьез увлекаться не стоит. Ненадежные!
— Но ведь о дикторе Ухине тоже говорили, что якобы злоупотребляет.
— В ту пору подобных разговоров не ходило, слухи поползли гораздо позже. В каком-то смысле Володя повторил судьбу отца. Иван Иванович в молодости подался из родного Смоленска в столицу, с отличием окончил Тимирязевскую академию. Женился на сестре институтского товарища. Защитил докторскую, стал профессором.
В конце тридцатых на него настрочили донос. Явно постарался кто-то из коллег, завидовавших карьерным достижениям молодого ученого. Разбираться не стали — лишили профессорского звания и сослали в Сибирь. Жена отправилась с ним, Володя родился в Омске и унаследовал лучшие черты внешности и характера родителей: от мамы достались артистизм и волосы — густые, волнистые, от папы — ярко-голубые глаза.
И вот какое удивительное совпадение в судьбах: на Володю ведь тоже написали донос и он, как отец, пострадал лишь потому, что кто-то мечтал оказаться на его месте.
Дело было так. В семидесятые годы советских дикторов стали направлять в зарубежные командировки — вести на телевидении программы на русском языке. Ухина командировали одним из первых — в Японию. Мягкостью, интеллигентностью и добротой советский диктор настолько понравился, что когда вернулся в Москву, из Страны восходящего солнца полетели письма на телевидение с просьбой снова прислать им «Володю-сан». Он улетел еще на год.
В Москве тем временем началась настоящая травля. Посыпались доносы в Гостелерадио: «Как можно отправлять товарища Ухина снова в Японию? Он же запойный алкоголик и опозорит страну!» Писали его же коллеги. Имен не знаю. Мы с Володей в тот период не общались, и об истории с кляузами знаю от его друзей, не связанных с телевидением. Муж вспоминать об этом не любил. Прекрасно его понимаю. Неприятно сознавать, что люди, которые вчера приветливо тебе улыбались, сегодня очерняют... Более того, во время первой командировки Володя ведь ни в чем не провинился, страну не опозорил. Но разбираться не стали и его срочно отозвали в Москву. После него, если не ошибаюсь, в Японию командировали Ангелину Вовк.
Видимо перестраховались: мол, дыма без огня не бывает. Но какой там «дым»? Посмотрите на фото мужа, разве он похож на выпивоху? За всю совместную жизнь, а это почти тридцать лет, ни разу не видела его подшофе. Мог, конечно, по праздникам выпить рюмку-другую, но всегда знал меру. Очень любил чай, причем предпочитал английский, по этой части был гурманом.
Он трудоголиком был, и вот это факт. Даже обычные мужские хобби отсутствовали — охота, рыбалка не интересовали совершенно.
А ведь он далеко не сразу нашел свое призвание. В юности участвовал в школьной самодеятельности, пел в Омском народном хоре. Коллектив был довольно известным в пятидесятые, даже выезжал на гастроли в страны соцлагеря. Однако окончив школу, поступил в сельскохозяйственный. Там преподавал его отец, вернувший к тому времени профессорское звание, но сыну сельское хозяйство оказалось не близко: через два года бросил учебу. Перешел в другой институт, получил в итоге диплом спортивного психолога.