Мадс Миккельсен. Великий и ужасный
Он никогда не мечтал сниматься в кино и вообще становиться актером. И, признаться, вообще понятия не имел, что бы толковое написать в школьном сочинении на тему «Кем я хочу стать, когда вырасту». Пиратом? Крутым, как Брюс Ли? Может, и так, но и это неточно... Родители с серьезным видом никогда не расспрашивали, какая профессия ему по душе. Он перепробовал многие: был уборщиком, барменом, гимнастом, танцовщиком. То, что в итоге сыну простых служащих из рабочего квартала Копенгагена удалось стать «принцем датским мирового кино» — великим и ужасным Мадсом Миккельсеном, можно считать такой же случайностью, как выигрыш в игре в кости. Чего только не бывает!
Мальчик со спичками
Все начиналось красиво, в духе сказок Ганса Христиана Андерсена... В одном королевстве (датском) в большом и красивом городе (Копенгагене) в самом его центре (элитном районе Эстербро) в обычной семье (профсоюзного работника и медсестры) родился мальчик, которого назвали Мадс Диттманн Миккельсен. Ему было четыре года, когда волшебная сказка закончилась, а жизнь перевернулась с ног на голову, как песочные часы. Семья переехала в рабочий квартал Нёрребро, где у Мадса началось настоящее детство, с которым связано большинство настолько ярких воспоминаний, что они не тускнеют с годами.
В первый же день после переезда из престижного тихого Эстербро четырехлетний задира в аккуратном пальтишке, застегнутом на все пуговки, вступил в стычку с самым крутым парнем нового двора. Тот слыл героем с тех пор, как с криком «Я — Тарзан!» выпрыгнул из окна своей квартиры, закрепив веревку за трубу. Конечно же, упал, сломал ногу, но повторил трюк еще раз и только после этого был доставлен в больницу, где ему наложили гипс. Именно к «Тарзану» смело подошел малыш Мадс и прямо заявил, что он был самым сильным мальчиком в центре Копенгагена и теперь намерен отстоять свой титул и здесь. По сути, это была его первая роль в боевике, которую Мадс сыграл блестяще. И заработал свой первый гонорар: удар кулаком пришелся ровно ему в нос. «Добро пожаловать в Нёрребро!»
Такое боевое крещение могло бы кого угодно остановить в деле отстаивания своего права на первенство, но только не Мадса! Даже в компании старшего брата Ларса (разница в полтора года) он всегда был первым и главным — таким уж родился. Вместе они днями напролет пропадали на улице, бегали по крышам, лазили по водосточным трубам, ввязывались в опасные мальчишеские шалости. «Вскоре мы знали этот район Копенгагена как свои пять пальцев», — признается много лет спустя Мадс, когда для съемок документального фильма «Моя жизнь» вернется в кварталы своего детства.
«Там, где я вырос, был самый настоящий рабочий район. Это теперь тут сплошные кофейни, а тогда были пивные, куда в конце рабочего дня набивались суровые парни. В одном из таких заведений я впервые попробовал алкоголь. Кажется, мне было 13 лет, когда старший брат и ребята из школьной гандбольной команды решили купить выпивку. Для нас всех это было незаконно (мне 13, им по 15 — а должно было быть 18 лет). Помню, как я пил, а брат не спускал с меня глаз, ведь он отвечал за меня перед родителями», — смеясь, вспоминает Мадс, для которого нарушать правила с детства было правилом.
Родители мальчиков, Хеннинг и Бенте Миккельсен, много работали и редко бывали дома. И прекрасно понимали, что настолько активных мальчишек в таком районе города надо непременно чем-то занять, пока они не заняли себя сами чем-то опасным и незаконным. По счастливой случайности учитель математики в их школе вел после уроков гимнастический кружок. «Он взял всех детей, что торчали после занятий по закоулкам, чтобы увлечь их более полезным и безопасным делом, чем может предложить улица», — рассказывал Мадс. Старший брат Ларс играл в гандбол, а он сам — невысокий, но очень гибкий и пластичный — попал в гимнастический зал, где теперь мог совершенно законно прыгать, лазить по веревкам, кувыркаться и получать похвалу за все то, чего не одобряли во время их проказ во дворе.
Никто не надеялся, что мальчики станут великими спортсменами и принесут Дании олимпийское золото. У них вообще были удивительно свободные от предрассудков и ожиданий родители, не строившие никаких песочных замков на будущее и давшие мальчикам право самим выбирать свою судьбу. «Нам никто никогда не говорил: «Тебе нужно получить хорошее образование». Я и мой брат вообще были первыми в семье, кто отучился в средней школе от начала до конца. Именно потому, что от нас никто этого не требовал, мы учились легко».
Черный лебедь
Но когда после окончания школы хулиган и непоседа Мадс заявил, что хочет стать танцовщиком и выступать на сцене, родители, не сговариваясь, переглянулись. Это было точно не то, чего они ожидали от него, не ожидая ничего... «Для всех в семье это оказалось сюрпризом. Конечно, для них это был совершенно другой мир, но я никогда не слышал, чтобы они говорили: «Когда ты найдешь нормальную работу?» Они просто невероятно гордились».
Переход от гимнастики к танцам для Мадса был совершенно случайным, как и многое в его судьбе. Но при этом словно бы заранее прописанным в его книге жизни. Как-то для школьной постановки музыкального спектакля понадобилась подтанцовка. Нужны были именно мальчики, и хореограф обратился к ребятам из гимнастического кружка за помощью, а после спектакля предложил желающим продолжить занятия танцами. «Почему бы и нет?» — подумал Мадс, который никогда раньше не был в театре и впервые увидел спектакль, будучи занятым в нем на сцене. И ему это понравилось! «Если есть реальные истории в духе фильма про Билли Эллиота, то моя — одна из них», — с усмешкой будет он вспоминать свои первые хореографические занятия. Друзья по двору были крайне удивлены: «Какого черта ты там делаешь?» Но отметив для себя, что на занятиях по танцам просто цветник из симпатичных девочек, многие позднее присоединились к Мадсу.
В то время он был уже подростком, и тема девочек стала для него очень актуальна. Это сейчас рост Мадса Миккельсена 183 см, но так было не всегда. Он был самым младшим и самым маленьким в классе и все школьные годы сильно комплексовал из-за роста. Датчане вообще довольно высокий народ, такими же были его отец и старший брат, а сам Мадс занимался гимнастикой и почему-то не прибавлял в сантиметрах ввысь. «Мне всегда казалось, что маленький рост мешает мне добиться чего-то важного. Например, в четвертом классе я влюбился в девушку. В 13 лет она забеременела от высокого парня с мотоциклом, бросила школу и родила ребенка. Я тогда очень сокрушался, что она выбрала не меня — точно потому, что был ниже ростом того парня. И всегда находился кто-то, на кого бы девушки смотрели такими глазами, а я подпрыгивал снизу вверх, чтобы привлечь к себе внимание. Но это никогда не помогало». Так что в 17 лет Мадс решил, что виной всему — занятия гимнастикой. И решил посвятить себя танцам.
Танцуй, пока молодой!
Но почему танец? Чтобы привлечь внимание девушек, самый короткий путь — научиться играть на гитаре или обзавестись мотоциклом. «Да потому что я люблю заниматься физическими упражнениями, люблю спорт, но мне всегда, сколько себя помню, было интересно смотреть, как люди не просто двигаются, а делают это с особой грацией, красотой, элегантностью. Когда своим движением они что-то выражают», — философски объясняет Мадс Миккельсен свой тогдашний переход от спорта к танцам. Кажется, он всегда считал слова лишними, так что драматический кружок еще не рассматривал как возможное занятие для себя. Зачем болтать, если все можно показать телом? Но с годами в гимнастике ему стало остро не хватать именно возможности рассказать историю. «Я надеялся найти что-то, что заполнит это пространство во мне», — признается он.
Поработав уборщиком и барменом в заведениях Копенгагена, параллельно танцуя в компании друзей-единомышленников, Мадс решает, что именно танцы могут стать делом всей его жизни. И отправляется на учебу в балетную академию в шведском Гетеборге. Окончив ее, он ни дня не проработает танцовщиком классического балета с его строго очерченными рамками и канонами, хотя балетная выправка останется с ним навсегда. «Выносливость и самодисциплина — это так типично для танцевального мира и совершенно незнакомо актерам. Помню, как я был шокирован, когда впервые должен был играть в театре и все, кроме меня, пришли на репетицию сгорбленные и сутулые, да еще на четверть часа позже, со своими чашками недопитого кофе. Балетные себе такого не позволяют! Ты всегда приходишь вовремя и собранным настолько, чтобы с порога включиться в работу на все сто».
Середина 1980-х годов была временем расцвета современного балета: по всему миру гремели постановки Марты Грэм и Пины Бауш. Вдохновленный свободным танцем, вместе с такой же молодежью, как он сам, Мадс собирает в Копенгагене танцевальную компанию: они придумывают хореографию, ставят номера и даже небольшие постановки. Одержимый желанием постичь как можно глубже современный танец, Миккельсен подает заявку на обучение в школе танца Марты Грэм. Выиграв стажировку со стипендией, он отправляется в 1987 году в Нью-Йорк, чтобы при мкнуть к труппе прославленной танцовщицы и революционера современной хореографии. «Помню, как я проезжал тоннель Линкольна, соединяющий Нью-Джерси с НьюЙорком, с очень небольшим количеством денег в кармане. Все было как в кино! Я решил, что выгоднее будет купить себе роликовые коньки, чтобы передвигаться по городу. Мне был тогда 21 год».
Танцы дали Мадсу не только первый заработок и первый профессиональный опыт, но и знание шведского и английского (что очень пригодится в актерской карьере) и знакомство с будущей женой. С танцовщицей и хореографом Ханне Якобсен, старше его на четыре года, Мадс познакомился в 1987-м, когда ему было 22 года. Сегодня Ханне 63, а Мадсу в следующем году будет 60 — и они все еще вместе. «Для танго нужны двое», — любит с усмешкой повторять Мадс Миккельсен фирменный секрет прочности своих супружеских отношений.
Быть или не быть
Начав серьезно заниматься хореографией в семнадцать, через десять лет Мадс чуть ли не в одночасье оставил эту профессию. « Быстрая карьера, не так ли? Но мне повезло, ведь за эти десять лет было много выступлений, мне даже платили за них. Танцы открыли мне дверь к чему-то новому, чему-то более яркому, более драматичному, чего раньше не было в моей жизни, в моем мире. Я, наверное, никогда бы не стал актером, если бы не начал танцевать».
Мадсу Миккельсену было 27 лет, когда он опять удивил всех, решив поступить в театральную школу при крупнейшем провинциальном драматическом театре Дании в Орхусе. «Честно говоря, я никогда не мечтал стать актером. Если бы в детстве у меня был выбор, я бы стал профессиональным футболистом или гандболистом... Никакой связи с искусством у нас в роду не было вообще, — признается Миккельсен, похоже, и сам не менее, чем его биографы, удивленный таким поворотом в своей судьбе. — Я никогда не ходил в театр с родителями, даже не знал о его существовании. Никогда не видел балет, никогда не был в опере. Но мой отец любил «радиотеатр». Это были маленькие триллеры или драмы на кассетах, которые нам с братом нравилось слушать».
Благодаря старшему брату Ларсу, можно сказать, и случился его дебют в независимой театральной постановке. Мадс не читал пьесы, в глаза не видел парня, взявшегося за спектакль и пригласившего участвовать в нем сначала брата, а потом и его — за компанию. Премьера должна была случиться на сцене, расположенной на одном из островов недалеко от Копенгагена. «Мы добирались туда на корабле. И что самое страшное, возвращаться нам предстояло вместе с нашей же публикой на борту. Похоже, это было худшее театральное представление в истории Дании! — смеясь, вспоминает тот день Мадс. — Но я не мог отделаться от мысли, что в этом есть и крутой аспект: ведь теперь моя карьера может идти только вверх! В свой первый раз на большой сцене я достиг такого дна, ниже которого уже быть не может! После того раза я всегда заранее читаю сценарий и взял за правило лично знакомиться с продюсерами, прежде чем соглашаться на работу».
В театральной школе в Орхусе Мадс Миккельсен был старше всех однокурсников, и, понятное дело, его волновало то, что к моменту окончания школы ему уже исполнится тридцать. Кому тогда будет нужен начинающий «молодой» актер средних лет? Он зря волновался! Не успев толком вникнуть в учебный процесс и осво ить премудрости актерского мастерства, Мадс получил свою первую большую роль. В кино!
Слово пацана
Шел 1996-й. Годом ранее датские режиссеры Томас Винтерберг и Ларс фон Триер выступили с революционным манифестом «Догма 95», в десяти пунктах которого осуждали использование спецэффектов и выступали за чистоту киноповествования. Молодой режиссер Николас Виндинг Рефн, симпатизировавший постулатам «догматиков», слыл в Дании «высокомерным, эгоцентричным, страдающим манией величия enfant sauvage»: из Американской академии драматических искусств он был исключен за то, что во время импровизации бросил стол в стену. Вернувшись из Нью-Йорка на родину, Рефн за месяц до начала обучения в Национальной киношколе публично заявил, что бросает учебу, даже не начав ее, — какой скандал! В 24 года Николас решил снять свою первую полнометражную картину — самый настоящий фильм о правде улиц, на которых не горят фонари, и снять его в духе «Догмы 95».