Худрук театра Моссовета Евгений Марчелли не сторонник радикальных перемен

Караван историйКультура

Худрук театра Моссовета Евгений Марчелли: "Люблю, когда в театре про любовь"

Я вообще не сторонник радикальных перемен. Понимаю, что театр создается годами, а рушится в секунды. Поэтому - никаких резких движений! Все очень аккуратно!

Елена Ланкина

Фото предоставлено пресс-службой театра имени Моссовета

ы беседуем в преддверии вашего юбилея. Как будете отмечать шестидесятипятилетие, Евгений Жозефович?

— Да постараюсь никак не отмечать. Не люблю быть в центре внимания. Предпочитаю домашние праздники в узком кругу как повод собраться с близкими, с которыми редко вижусь. Пышные торжества мне всегда напоминают репетицию похорон: такое впечатление, что юбиляр уже умер и все стараются помянуть его добрым словом.

Пять лет назад, когда исполнилось шестьдесят, я работал в Ярославле художественным руководителем Театра имени Федора Волкова и вывез всю труппу на турбазу, где мы замечательно погуляли без торжественных «проводов». Надеюсь, и шестидесятипятилетие без них пройдет и, даст Бог, семидесятилетие. С шутками-прибаутками.

— На «руководящей работе» вы уже тридцать один год. Главным режиссером стали совсем молодым — в тридцать четыре?

— Да, в 1991-м. До этого несколько лет работал очередным режиссером в «Тильзит-Театре» города Советска в Калининградской области. Главным стал девятнадцатого августа — в день начала августовского путча. Помню, ехал на автобусе в управление культуры в Калининград, а по радио передавали новости о событиях в Москве. Вернулся уже с приказом о назначении, и начались веселые времена...

В городе регулярно отключали свет, на улицах было темно и страшно. Периодически вспыхивали бандитские разборки, а я придумывал разные фокусы вроде городского шествия. По воскресеньям мы собирались всей труппой и шли по главной улице балаганом, пели, кричали. Внутри театра я тоже многое изменил, например уничтожил службу распространителей билетов. Планы реформ вынашивал четыре года, поэтому бабахнул по максимуму. Бюджетные деньги быстро разбазарил, выдал всем премии, после чего финансирование нам вообще закрыли, пришлось как-то выкручиваться.

Ездили в Литву, благо граница еще была открыта. Покупали мешками секонд-хенд и привозили в Советск. Около театра располагался рынок, и там по выходным торговали наши артисты. На заработанные деньги мы и жили. Потом, слава богу, стали приезжать немцы, жившие в наших местах до Великой Отечественной войны. И мы для них играли концерты.

Это был полукриминальный бизнес, потому что билеты не продавались. Немцы просто скидывались, и их марки мы меняли на рубли. Часть вносили в бухгалтерию, чтобы театр мог существовать, часть брали себе. Валюту меняли прямо на улице, в открытую.

— А что вы для немцев играли?

— Специальный, очень приличный часовой концерт. Естественно, с русскими «Валенками» и частушками, как же без них, но и с немецкими стихами на языке оригинала. Был когда-то такой беллетрист и драматург Герман Зудерман, живший в Тильзите — до войны так назывался Советск. Немцы его любят, и ребята наши читали им Зудермана на немецком. Концерты, конечно, представляли собой странный набор произведений, но на них, как правило, приходили старички, которые со слезами на глазах рассказывали, что бывали в этом театре еще детьми.

— Время было нищим, тяжелым, но веселым?

— Конечно! Мы были молодыми, горячими, озорными, и трудности не пугали. Не могу сказать, что барствовали, но на жизнь хватало. Она была радостной, мы жили в кайф и при этом бесконечно ставили какие-то новые спектакли. Постепенно театр стали приглашать на разные фестивали, и мы немножечко прославились.

— Вы же начинали как актер?

— Да, первое образование у меня актерское. Я окончил Ярославское театральное училище. В Москве никуда поступить не удалось. Очень расстроился, ведь вырос за кулисами. Папа руководил оркестром в Русском театре драмы города Фрунзе. Я в нем после школы работал реквизитором, осветителем, радистом. Видел все премьеры.

Добрые люди посоветовали поехать в Ярославль, и там я сразу поступил в театральное училище, которое успешно окончил через четыре года. В это время в Брянске открыли совершенно новый Театр юного зрителя. Труппу набрали из выпускников Саратовского и Ярославского училищ. Мы сутками пропадали в театре и только о нем и говорили. Я прошел хорошую актерскую школу, а потом увлекся режиссурой.

— Это правда, что одно время по документам были не Евгением Жозефовичем, а Евгением Георгиевичем?

— В школьные годы, когда приходилось называть свое отчество, оно вызывало вопросы и смех. Я и сам спотыкался, и когда получал комсомольский билет, решил стать Георгиевичем, потому что папу все звали Жорой. В паспорте тогда была графа «национальность». Мама сказала: «Обязательно укажи, что ты русский. Отец сильно пострадал из-за того, что был итальянцем».

Папа мой Жозеф Марчелли родился в семье итальянского коммуниста, которая в начале 1930-х эмигрировала в Советский Союз. Летом 1941-го ушел на фронт, провоевал два года, а потом вышел приказ убрать из армии всех иностранцев и отца отправили в лагерь. Родителей его тоже репрессировали. Дедушка мой сгинул в лагере, бабушка провела там десять лет.

Отец вышел по амнистии после смерти Сталина и был отправлен на поселение в Киргизию, во Фрунзе. Там однажды на улице совершенно случайно встретил свою мать, о судьбе которой ничего не знал пятнадцать лет! Ее после лагеря тоже отправили в Киргизию. Встретились они просто каким-то чудом, Фрунзе — не такой уж маленький город.

Бабушка моя была француженкой и по-русски говорила плохо. В основном объяснялась по-французски и по-итальянски, и я в детстве неплохо знал эти языки, но после смерти бабушки забыл.

В школьные годы, когда приходилось называть отчество, оно вызывало вопросы и смех. Я и сам спотыкался, и когда получал комсомольский билет, решил стать Георгиевичем. Фото предоставлено пресс-службой театра имени Моссовета

— Актерской профессии вам было мало? Поэтому и обратились к режиссуре?

— Я изначально к ней тянулся. В училище помогал ребятам ставить этюды. На третьем курсе «подпольно» поставил целый спектакль — маленький водевильчик по пьесе Эжена Лабиша. Нам не разрешали самостоятельно репетировать, но мою постановку приняли и поставили в диплом.

В училище все время поручали каких-то красавчиков, а сам я себя видел в характерных ролях. В Брянском ТЮЗе с удовольствием играл всякую нечисть в сказках. Параллельно пробовал ставить и понял, что это мое.

Поступил на режиссерский факультет Щукинского училища к Александру Михайловичу Поламишеву — целенаправленно, прочитав все его книжки. Для меня на тот период это был самый интересный педагог, до сих пор не жалею, что выбрал именно его. Поламишев гениально преподавал режиссерскую теорию и практику. Однако он не был для меня авторитетом как постановщик, я не следовал его методу, не был им потрясен и подавлен и стал постепенно нащупывать свой путь. Школа Поламишева дала определенную свободу в поиске своего театра.

Конечно, в годы учебы я еще не понимал, что такое мой театр, и с удовольствием ходил на любые постановки любых мастеров. Тогда творили великие — Гончаров, Товстоногов, Эфрос, Любимов, Захаров, и все они были в силе. Потом уже я понял, где мое, где не мое, когда сам начал выпускать спектакли. Мне повезло — я попал в крошечный театрик в маленьком городе. Если бы оказался в солидном, академическом, возможно, ничего бы не получилось. Попробуй там сделать что-то свое, тебя остановят на первом же шаге, напомнят о традициях. Но я оказался на абсолютно свободной территории, где никто ничего не диктовал. И молодежь пришла в труппу хорошая. Например Виталий Кищенко, с которым мы потом всю жизнь все роли делали вместе и с которым теперь вместе оказались в Театре Моссовета.

Виталий окончил Красноярский институт искусств, но не сдал госэкзамен по марксистско-ленинской эстетике и не получил диплом. Только справку о том, что прослушал курс мастерства актера. Я иногда шучу на репетициях: «Вот ты выходишь на сцену, и сразу видно — справка у артиста. Диплома все-таки нет».

— В Щукинском ведь отслеживают талантливых студентов и стараются пригласить в Театр Вахтангова. Почему вас туда не взяли?

— Артистов берут, а режиссеров — не особо. Но спустя лет десять, когда я уже руководил «Тильзит-Театром» и приобрел какое-то имя, Михаил Александрович Ульянов вдруг предложил мне поставить спектакль. Вахтанговский в то время был таким театром свободного выбора. Артисты объединялись в небольшие группы вокруг какого-нибудь лидера. Лидером той, с которой я работал, был Василий Семенович Лановой.

Ульянова я бы назвал скорее организатором, администратором, чем худруком, он выбивал деньги, звания, квартиры. В творческом смысле театр как-то «самоуправлялся». И пригласил меня Михаил Александрович по инициативе Василия Семеновича — поставить для его группы «Лев зимой» Джеймса Голдмена. Пьесу артисты выбрали сами, сами же сделали распределение ролей.

Перед встречей с Ульяновым ужасно волновался, он ведь — глыба, легенда, а я — режиссер провинциального театра в маленьком городке. Помню, вошел в кабинет, сел в кресло, они у Ульянова были неудобными, массивными, и почувствовал себя каким-то воробушком, а он говорит: «Понимаешь, Жень, у нас последние два года не было ни одной удачи, кто бы ни ставил. Все спектакли сорвались. У тебя нет права на неудачу. Мы весь лимит исчерпали». Я опешил.

Мне кажется, у режиссера всегда должно быть ощущение безответственности и свободы — он не работает на успех, идет туда, куда ведет творческая интуиция. Но так считают не все. Знаете, когда я уже набрал какой-то вес, получил какие-то премии, меня стали приглашать в разные провинциальные театры со следующим посылом: «Нам не важно, что вы поставите, важно, чтобы за это дали «Золотую маску». Будто моя работа — гарантия получения этой премии! Иногда обходились без такой заявки, но едва я начинал репетировать, спрашивали: «Как думаете, мы получим «Золотую маску»?» Словно это можно предвидеть!

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Андрей Соколов: Андрей Соколов:

Все, что ты делаешь, все равно делаешь о себе в той или иной степени

Караван историй
5 овощей, которые можно вырастить дома: лучшие растения для квартиры 5 овощей, которые можно вырастить дома: лучшие растения для квартиры

Как сделать небольшой огород прямо у себя дома

Популярная механика
Наташа Власова: «После развода я с наслаждением открыла для себя целый мир и себя в нём» Наташа Власова: «После развода я с наслаждением открыла для себя целый мир и себя в нём»

Наташа Власова откровенно рассказала о браке, потере себя и новой жизни

Здоровье
10 самых быстрых животных в мире: спринтеры из мира дикой природы 10 самых быстрых животных в мире: спринтеры из мира дикой природы

Рейтинг сверхскоростных животных планеты

ТехИнсайдер
Елизавета II: долг как смысл жизни Елизавета II: долг как смысл жизни

Елизавета II с самого начала твердо знала, что у нее нет возможности ошибиться

Караван историй
7 колоссальных проектов, которые так и не были возведены 7 колоссальных проектов, которые так и не были возведены

Небоскребы, отели, башни и другие огромные постройки, которые не увидел свет

ТехИнсайдер
В краю мамонтов и алмазов: как живут люди в одном из самых северных поселений России В краю мамонтов и алмазов: как живут люди в одном из самых северных поселений России

Как живет население Хатанги?

Вокруг света
Блокчейн-обменник Блокчейн-обменник

Как основатели Via Protocol запустили платежную систему для криптовалюты

Forbes
Главные провалы: российские народные машины, которые не увидели свет Главные провалы: российские народные машины, которые не увидели свет

На какие машины планировалось пересадить россиян, и почему план не удался

РБК
Тревожные звоночки: ученые научились проверять риск попадания в ДТП во время сна Тревожные звоночки: ученые научились проверять риск попадания в ДТП во время сна

Потенциально аварийные ситуации сопоставили с показателями здоровья

Вокруг света
Путь к океану Путь к океану

Если вы хотите узнать Кению, надо проехать хотя бы полстраны

Вокруг света
Что такое классы автомобилей: в чем их разница Что такое классы автомобилей: в чем их разница

Разбираемся, что такое классы авто, какие они бывают и нужно ли знать их все

РБК
Зубная боль: почему нельзя тянуть с визитом к врачу? Зубная боль: почему нельзя тянуть с визитом к врачу?

Почему совсем нельзя отказывать больному зубу в профессиональной помощи.

VOICE
7 причин, по которым вы можете чувствовать постоянную грусть и тоску: исправляем жизнь к лучшему 7 причин, по которым вы можете чувствовать постоянную грусть и тоску: исправляем жизнь к лучшему

Совершенно нормально чувствовать грусть, но причины этого могут быть разными

Популярная механика
Если в детстве ваши чувства игнорировали: восстанавливаем контакт с собой Если в детстве ваши чувства игнорировали: восстанавливаем контакт с собой

Как восстановить контакт с собой, если в детстве ваши эмоции игнорировали?

Psychologies
Прокусить не так-то просто: кто пил кровь динозавров? Прокусить не так-то просто: кто пил кровь динозавров?

Доисторические кровососы стали одной из причин вымирания динозавров

Вокруг света
Одиночество в кризис: как превратить изоляцию в преимущество для бизнеса Одиночество в кризис: как превратить изоляцию в преимущество для бизнеса

Одиночество может стать ресурсом для развития как личности, так и бизнеса

Forbes
Пикантный, острый, пряный… Пикантный, острый, пряный…

Может ли соус к мясу быть одновременно и вкусным, и полезным?

Здоровье
Какая религия самая распространенная в мире: в это сложно поверить Какая религия самая распространенная в мире: в это сложно поверить

Какие из самых популярных верований являются наиболее распространенными в мире?

ТехИнсайдер
Настоящая жесть: история консервной банки Настоящая жесть: история консервной банки

Консервная банка стала одним из изобретений, изменивших мир

Вокруг света
Мезозойские птицы лонгиптеригиды оказались любителями насекомых Мезозойские птицы лонгиптеригиды оказались любителями насекомых

Мезозойские птицы лонгиптеригиды могли быть всеядными

N+1
«Модерация в метавселенной — самая отвратительная работа в мире. Она вызывает стресс и подрывает психическое здоровье» «Модерация в метавселенной — самая отвратительная работа в мире. Она вызывает стресс и подрывает психическое здоровье»

Почему определить нарушителя в настоящем клубе проще, чем в виртуальном

VC.RU
Как сейчас живет Бекхэм: ремонтирует дом за 37 млн и за день зарабатывает месячную зарплату футболиста Как сейчас живет Бекхэм: ремонтирует дом за 37 млн и за день зарабатывает месячную зарплату футболиста

Вначале мая Дэвиду Бекхэму исполнилось 47 лет. Но он в абсолютном порядке

Maxim
Гигантский птерозавр кетцалькоатль оказался плохим летуном Гигантский птерозавр кетцалькоатль оказался плохим летуном

Огромный птерозавр кетцалькоатль мог подняться в воздух только в крайнем случае

N+1
Всегда ли надо мыть посуду? 6 случаев, когда загрязнения приводили к научным открытиям Всегда ли надо мыть посуду? 6 случаев, когда загрязнения приводили к научным открытиям

Существуют примеры, когда именно загрязнения приводили к открытиям

Вокруг света
Подозрительно выгодное предложение: как не ошибиться с выбором подрядчика в кризис Подозрительно выгодное предложение: как не ошибиться с выбором подрядчика в кризис

На что обратить внимание при выборе нового партнера

Forbes
Курс на Север: 5 маршрутов выходного дня по Ленинградской области и Карелии Курс на Север: 5 маршрутов выходного дня по Ленинградской области и Карелии

Летние выходные — отличный повод полюбоваться суровыми северными красотами

Вокруг света
Мем как легенда Мем как легенда

Культура – всего лишь скопище вирусов, или мемов. «Но это не точно»

Вокруг света
Как «Евгения Онегина» читали современники Пушкина. Отрывок из книги проекта «Полка» Как «Евгения Онегина» читали современники Пушкина. Отрывок из книги проекта «Полка»

Отрывок из книги «Полка: О главных книгах русской литературы»

СНОБ
«Чародейка чисел»: как Ада Лавлейс дала начало программированию и оказалась забыта «Чародейка чисел»: как Ада Лавлейс дала начало программированию и оказалась забыта

Августа Ада Лавлейс — гений, опередивший своё время

Forbes
Открыть в приложении