Елена Панова: «Я хоть и не очень состоятельная, но вполне состоявшаяся артистка»
Могу сыграть кинодиву, хотя долго в этом образе не продержусь, уж очень смешливая. После съемок все равно опять побегу домой с полными сумками продуктов из магазина...
Неужели у вас нет помощников по хозяйству?
— Они есть, но хочется ведь самой все выбрать. Обычно захожу в магазин с мыслью, что куплю только самое необходимое, но опять набираю полные пакеты всякой всячины. После выхода сериала «Челночницы», где моя героиня торговала на рынке, люди спрашивали:
— Как вы таскали такие баулы?
— Да каждый день их таскаю, — отвечала я.
— «Челночницы» стали одним из самых рейтинговых сериалов последних лет. А вам случалось отказываться от каких-то проектов и потом жалеть, что упустили их, — настолько громким был успех?
— Конечно случалось, но у меня нет претензий к себе, поскольку решение принимала не я нынешняя, а я тогдашняя, и на это были причины. Сожалений тоже не испытываю, но хочу сыграть такую роль, после которой можно спокойно уйти на пенсию.
Повторяю это уже лет двадцать, но понимаю, что человеческая природа ненасытна, а в нашей профессии — в особенности. Нет такого, чтобы сыграл хорошо и успокоился. К тому же все очень быстро меняется. В какой-то период хочется ярких комедийных ролей, потом чего-то спокойного и органичного. Думаешь: «Вот оно — то, что нужно сейчас», получаешь удовольствие от процесса. Затем проходит года два или три, ведь сериалы редко сразу ставят в эфир, и свою работу воспринимаешь иначе, потому что находишься в другой точке желаний и возможностей.
— Смотрите свои фильмы?
— Не так уж часто, поскольку дети еще маленькие. Марьяше скоро десять, Лиде будет шесть. Они в принципе не смотрят телевизор, и мы его практически не включаем. Лишь изредка. Помню, в марте 2019-го вышел первый сезон сериала «Шифр». Я включила телевизор, было интересно, что получилось. Лида, увидев меня на экране, отреагировала бурно:
— Мама, что ты там делаешь?!
— Играю. Ты ведь любишь разыгрывать разные истории — про Аленушку, про Бабу-ягу? А я здесь играю тетю Катю.
Она запомнила. Через пару месяцев начался показ сериала «Мама Лора», дочь села со мной смотреть. Спрашиваю, показывая на себя на экране:
— Ну, кто это?
— Мама Лора.
— А кто ее играет?
— Тетя Катя...
Марьяша ездила со мной на съемки «Мамы Лоры» в Переславль-Залесский. Мы жили в чудесном доме на берегу Плещеева озера.
Дочка постоянно спрашивала, когда возьму ее на площадку, а я ждала относительно спокойного съемочного дня, чтобы можно было уделить ей внимание. Наконец выдалась подходящая смена. Мы снимали сцену в кафе, в ней две женщины ругались, а мама Лора пыталась их примирить. В ходе перепалки на пол падала тарелка, разлетавшаяся на мелкие кусочки, и так несколько дублей. Когда режиссер сказал «Стоп!», Марьяша выскочила в центр зала и возмущенно произнесла: «Что здесь происходит? Вы ничего лучше придумать не могли, только кричать и тарелки бить?! Нет, я тебя больше на работу не пущу!»
Сейчас съемочный процесс она уже воспринимает гораздо спокойнее. Этой осенью ездили с ней в Пушкинские Горы, где Юра Мороз снимал «Деревенскую драму». И в Петербурге были на съемках нового сезона «Шифра».
— Дочка в кадр не просится?
— Особого рвения пока не вижу. Способности у нее есть, как и у младшей сестры. Не слишком ратую за то, чтобы дети находились на съемочной площадке, но на улицу их сейчас тоже не отпустишь, а тут хоть среда интересная. На «Шифре», например, Марьяша общалась с костюмерами и гримерами, помогала им по мелочи. В группе очень доброжелательно отнеслись к присутствию ребенка на площадке.
Хорошо помню, с каким интересом сама в детстве посещала папины спектакли. Мой отец Виктор Петрович Панов — основатель и бессменный художественный руководитель Архангельского областного молодежного театра. Мы с ребятами его весь облазили, от чердака до подвала. Это был такой притягательный мир — закулисье!
Папа всегда отличался оригинальными постановками и яркими идеями. Однажды организовал конный поход своего театра по Шенкурскому району Архангельской области и взял меня с собой. Мы останавливались в деревнях и селах, давали представления. Не помню уже, к чему это все было приурочено, возможно к сорокалетию Победы, потому что артисты были в военной форме. Я участвовала в инсценировке басни «Ворона и Лисица». По-моему, мне было лет семь. Интересное получилось путешествие, настоящий квест.
— С таким отцом вы могли стать только артисткой, других вариантов не было?
— Наверное, нет. Хотя в детстве я мечтала о балете.
Сестра Яна, она старше на одиннадцать лет, ходила в танцевальный коллектив Ломоносовского дворца культуры. Там же был хореографический ансамбль «Сказка», где занимались дети разного возраста. Однажды Яна привела меня к ним на новогоднее представление. Это было настолько красиво, что я сразу сказала: «Хочу в ансамбль!» ДК далеко от нашего дома, добираться час с пересадками, а возить меня было некому: родители работают, у сестры другие интересы. Но я понимала, что должна быть тут, это мое. Заявила Яне: «Домой не пойду, пока не согласишься!» И сестра сдалась. Первый год ездили вдвоем, потом я уже добиралась сама.
Приходилось нелегко. Мало того что жила дальше всех — иногда возвращалась с генеральных репетиций, затягивавшихся допоздна, а автобусы уже не ходили, и я шла по морозу пешком с большим кофром, в котором лежал довольно объемный и тяжелый костюм. Оставлять его в ДК не разрешалось. У нас была очень строгая дисциплина: опоздала, отвлекалась, юбку не накрахмалила, не так причесалась — будь добра отжаться двадцать раз.
— И долго вы занимались танцами?
— До четырнадцати лет. Мечтала о хореографическом училище, но, видимо, не проявила необходимого упорства. Тетя жила в Ленинграде, я хотела поехать к ней и поступить в Вагановское. Но я была маминой дочкой, а мама боялась меня отпустить. Однажды приехала к руководителю нашего ансамбля Елене Борисовне Богомоловой, и они вдвоем провели со мной «воспитательную беседу», смысл которой сводился к тому, что балериной мне не стать. Скорее всего, они были правы, но я удивилась: «Странно, танцую в первом ряду, преподаватели хвалят...» Пришлось смириться.
Наверное, нужно было настоять на своем и все-таки попытать счастья в Ленинграде. Ну не взяли бы в училище, зато, по крайней мере, эта история была бы закрыта. Впрочем, о том, что не попала в балет, не сожалею. Это ведь колоссальный труд, и не думаю, что таков был мой путь. Правда иногда представляю, как бы пришла, станцевала... Что бы мне сказали? Не хватает логического завершения.
— После школы решили поступать в театральный?
— А куда еще? Яна уже стала артисткой. И родители — люди творческие: папа режиссер, мама — музыкант, преподаватель фортепиано.
Одно я всегда знала точно — что не буду жить в этом городе.
— Но почему?
— Не знаю. Не покидало ощущение, что я не отсюда. Поживу какое-то время в Архангельске, вырасту и уеду. В юности думала, что за границу. К нам приезжало много зарубежных коллективов, папа проводил театральные фестивали. Атмосфера на них царила невероятно теплая.
После школы в театральный не попала, поскольку приехала в Москву позже, чем нужно, и толком не подготовилась. Хотела в ГИТИС к Гончарову и почему-то считала, что он набирает в июле. Сдала школьные выпускные экзамены и расслабилась. Как-то лежу на диване вся в своих фантазиях, в комнате музыка играет, вдруг входит мама:
— Лен, ты в курсе, что завтра надо лететь в Москву?
— Как?!
— Набор заканчивается.
— Я думала, экзамены в июле. Ну завтра так завтра...
Папа надо мной иронизировал: «Что, в Москву собралась?» Видимо, не относился к этой истории всерьез. Мама дала адрес двоюродного брата и на всякий случай — общежития Института повышения квалификации учителей, в котором у нее имелись знакомые. Со мной отправиться не смогла, у ее учеников шли выпускные экзамены.
Прилетев в Москву, я поняла, что столкнулась с чем-то неведомым и пугающим, и от моей прыти и самоуверенности не осталось и следа. Стало страшно неуютно.
Двоюродного дядю не застала, он был в отъезде, о чем сообщила соседка. Потом он ненадолго появился, но вновь уехал, не пожелав принять племянницу. Я надеялась снять номер в гостинице, однако это оказалось не так просто. В общем, все закончилось общежитием Института повышения квалификации учителей. Через несколько дней вернулась в Архангельск — поняла, что не готова.
Помню, пришла в Школу-студию МХАТ, где набирал Олег Павлович Табаков. Его самого не было, студентов прослушивал какой-то педагог. Сказал, что курс уже сформирован, я поздно спохватилась и у меня ужасный говор, его нужно исправлять.
На следующий год действовала иначе. Сначала в конце мая полетела в Москву на разведку. Папа уже посодействовал, позвонил знакомым, которые меня приютили на три дня. Позже помог устроиться в общежитие Академии переподготовки работников искусства, располагавшееся в одном здании с общежитием Школы-студии МХАТ, подъезд в подъезд. Я там жила, пока сдавала экзамены, а став студенткой, обосновалась уже всерьез.