Екатерина Директоренко: «Я причинила Смольянинову много боли»
Моя история, включая сумасшедший роман с Артуром Смольяниновым, вряд ли может служить пособием по легкой спокойной жизни. Зато ее не назовешь скучной
В январе я официально развелась с актером Кириллом Емельяновым. В суде мы хохотали и делали селфи. Несмотря на восемь лет брака, двоих детей и непростую ситуацию с жильем, в которой мы с сыновьями оказались после развода, настроение было озорным. Сейчас все чаще задумываюсь о прошлом и пытаюсь понять, почему вышла именно за Кирилла. Ведь был до него человек, который любил меня, пожалуй, сильнее всех остальных мужчин, — Артур Смольянинов...
На протяжении трех с половиной лет он настаивал на свадьбе, однако раз за разом я отвечала: «Нет!» При этом наш роман вполне можно назвать первым опытом семейной жизни. Артур обладал удивительным обаянием, умел превращать серые будни в праздники, совершал невероятные поступки, но именно эта неуемная энергия и пугала. Я никак не могла представить свое будущее с человеком, который не стремится к стабильности. Женщина интуитивно ищет надежный тыл. Думаю, главная моя вина в том, что все эти годы вселяла в Смольянинова надежду, понимая, что судьбу с ним не свяжу. Хотя и знала прекрасно, какой он заботливый сын и брат. Наверное, не любила так сильно, как он. Уходила, заводила новые отношения, но все равно возвращалась.
Впервые мы встретились в ГИТИСе на экзамене, где Артур вместе с другими первокурсниками демонстрировал преподавателям, чему научился за год. Я оканчивала школу, показывалась в разных актерских вузах, и меня уже брали на курс в ГИТИСе и Щукинском училище. Все шло хорошо, но моя деятельная мама заявила: «Так просто? Не может быть! Нужно что-то делать, кому-то срочно звонить!» Вспомнила, что ее бывшая однокурсница по «Гнесинке» актриса Марина Хазова — жена Иосифа Райхельгауза, худрука театра «Школа современной пьесы», который преподает как раз в ГИТИСе.
Она связалась с Мариной, и я пришла на прослушивание к ее мужу. Иосиф Леонидович долго отговаривал от учебы:
— Выглядите вы взросло, ведете себя уверенно, не тяните резину, приходите сразу в мой театр!
Я возмутилась:
— А образование?!
Райхельгауз предложил:
— Давайте ускорим процесс? Знакомый по ГИТИСу отчисляет нескольких девочек после первого курса. Пусть вас прослушает, — и дал телефон Леонида Ефимовича Хейфеца.
Тогда я и пришла в ГИТИС, где первый курс актерско-режиссерского факультета готовился к экзамену, а это уже не этюдики, а серьезные работы, с декорациями. Думала, мастер прослушает меня, а он усадил смотреть показ.
Артур Смольянинов выделялся среди остальных какой-то животной органикой. Он был настолько притягательно талантлив, что я не могла отвести глаз. Все на сцене выглядело очень реалистично, особенно когда ребята играли наркоманов, солдат, заключенных. В какие-то моменты становилось по-настоящему жутко. После такого потрясения я не сомневалась, что про меня наверняка забыли. Но Хейфец вдруг объявляет:
— Тут девочка пришла пробоваться, хочет к нам на курс. Как зовут, Катя?
Отвечаю растерянно:
— Ну да, Катя... Потом могу вам что-нибудь почитать.
Леонид Ефимович предлагает:
— А сейчас не готовы показаться всему курсу? Хватит смелости?
Что оставалось делать? Предложила на выбор басни, стихи. Слышу: да читай что хочешь! Остановилась на Роберте Бёрнсе, «Мартышке и очках» Ивана Крылова, пела разными голосами...
«Ну что, ребята, понравилась Катя?» — поинтересовался Хейфец. Кто-то кричит «Да!», кто-то тянет руку, как в школе. Преподаватели со словами «Нравится, ну и хорошо» — спокойно встали и вышли. Тут же девчонки окружили, стали поздравлять. А мальчишки подшучивали: «С кем пойдешь на свидание, уже выбрала?» И Артур среди них.
Но мне было не до свиданий. По нравиться-то я понравилась, но пройти все этапы зачисления было непросто. Приходила в ГИТИС каждый божий день, работала реквизитором, гримером, костюмером, монтировщиком. Бегала за сигаретами, лепила декорации как бутафор. Ко мне присматривались, и приказ о зачислении на второй курс появился только в конце лета, перед началом занятий.
В институте я произвела фурор: до этого работала моделью, со вкусом одевалась, носила одиннадцати-сантиметровые каблуки. Моего внимания добивались многие. В какой-то момент с удивлением узнала, что Смольянинов убеждает всех, что я — его девушка. Вот это номер! Вообще не рассматривала его в качестве кавалера. Нет, как человек без-условно одаренный, он мне нравился, но узнать поближе пока не представлялось возможности. Артур постоянно исчезал, пропадая на съемках. Хейфец, кстати, этого не приветствовал, мог и отчислить, но для Смольянинова делал исключение: зная его непростую семейную ситуацию, давал возможность заработать. Когда Артур поступил в ГИТИС, у него родился братишка, следом появились еще брат и сестра. Всех их воспитывала только мать. Обеспечивал семью старший сын, единственный добытчик. У Артура была комната в общежитии, но в Москве он оставался редко: рвался домой, в поселок Комитетский лес под Королевым.
И тут на горизонте появилась я. Смольянинов крутился вокруг, выписывал вензеля, окутывал вниманием. Как-то однокурсник, замечательный и очень талантливый Никита Емшанов пригласил меня на зимние каникулы к себе в Питер. Смольянинов, узнав об этом, явился на вокзал, без билета, под видом провожающего зашел в вагон, договорился с проводницей и поехал вместе со мной!
В итоге к Никите я так и не попала, Артур просто околдовал меня и выстроил маршрут по своей программе. Мы навещали его друзей, дальних родственников, и всем он представлял меня как жену. Наглость Смольянинова забавляла, и приключение оказалось довольно веселым.
На обратном пути он уже всерьез предложил выйти за него замуж. Мое категорическое нет его не расстроило, напротив, Артур принялся завоевывать меня с утроенным напором. Без конца совершал бесшабашные поступки, к примеру выкраивал в съемочном графике несколько свободных часов и покупал билет в Москву, а перед вылетом вызывал мне такси, чтобы срочно мчалась в аэропорт. Сколько же за три года выпало таких милых коротких встреч!
— Зачем? — удивлялась я. — Мог же отдохнуть после смены. Ну встретились,посидели в кафешке, и снова тебя провожать?
В ответ он улыбался:
— Провести час в аэропорту с любимой женщиной — бесценно!
В общем, жизнь благодаря ему протекала романтично. Все знали, что мы пара. Я приезжала к нему на съемки, когда не было занятий или спектаклей в «Школе современной пьесы», куда меня пригласил Райхельгауз. Артур прописывал в договорах с кинокомпаниями мое обязательное присутствие, я получала билеты на самолет или приглашения в конверте «Для Кати Смольяниновой». Наши родные пребывали в уверенности, что роман закончится свадьбой. Удивительно, но даже мама, которая под лупой рассматривала моих ухажеров, сразу стала называть Артура сыночком.