Денис Власенко. Наш киношный Сигма-Бой
Сегодня он один из самых модных и интересных молодых артистов. Сейчас все смотрят сериал Первого канала «Павел. Первый и последний» на онлайн-платформах. Он играет Павла. Удивительно: Денис захотел этого несколько лет назад, и вот — уже император Всероссийский. А в шесть лет он, мальчик из Курска, решил, что станет актером. И стал им. Среди его проектов «Страсти по Матвею», «Инспектор Гаврилов», Happy End, «Стрим», «Подбросы» и другие. Все успешные.
Он уверен: творчество должно рождаться из счастья и любви, а не из горя и страданий. Возможно, в этом его секрет и поэтому его так любят зрители и коллеги.
— Денис, Павел I — просто золотая роль для любого артиста. Как она упала вам в руки?
— Упала — это вы точно сказали, потому что это история о том, куда приводят мечты. Прежде, чем текст появится в почте или мессенджере, нужно совпадение многих факторов, какие-то усилия, случайности, удача. За несколько лет до того, как мне прислали сценарий, я загадал желание сыграть Павла I. В ту эпоху царили шекспировские страсти, а его личность меня интересовала еще со времен школьных уроков истории. Хотелось сыграть именно его, а не кого-то другого из рода Романовых. И конечно, когда я увидел у себя в почте сценарий под названием «Павел. Первый и последний», я очень обрадовался и, даже не начав читать, уже сильно захотел принять участие в этом проекте. А потом были долгие пробы — грима, костюма, были разные Екатерины. В общем, шел долгий и сложный процесс.
— Вы говорили, что хотите жить свою лучшую жизнь и актерство в этом вам помогает, потому что можно пробовать разную реализацию и воплощения. Как вы жили жизнь Павла I? Эти съемки — серьезное погружение в другую эпоху.
— Мы снимали около полугода, это примерно сто съемочных дней, и практически все с моим участием. Было очень сложно, но сейчас я бесконечно тепло вспоминаю это время. В кино есть особенность — когда группа долго работает вместе, люди начинают друг другу надоедать, это классическая история. Редко образуются действительно теплые отношения. Мы же спустя полгода с большой любовью и уважением все создавали и друг к другу относились. И это время вспоминается очень тепло.
Тем не менее погружение было непростым — это ведь другая эпоха, и ничего подобного я не делал. А тут каждый день — иностранный или сложносочиненный русский текст, те слова и фразы, которых нет в нашем современном языке. Еще фехтование, скачки верхом, пластический грим, исторические костюмы, непростые погодные условия. Это самый сложный проект в моей карьере. Да и сама судьба Павла трагическая. Стоило огромных усилий оправдать все его поступки, которые порой казались просто жуткими. Его отношения с матерью были весьма непростыми. На площадке я переживал бесконечную бурю эмоций.
— Как вам исторические костюмы? Был элемент гардероба, который вы приняли как свою вторую кожу?
— Пожалуй, не было. Все было сложно. Но хуже всего — это обувь. Я между дублями всегда переобувался в кроссовки или тапочки, невозможно проводить такое количество времени в настолько неудобной обуви. У меня ноги были разбиты в кровь и изрезаны, как у балерин. Здорово, что человечество придумало кроссовки!
С другой стороны, что-то я готов был терпеть и даже просил себе потуже затягивать жилет, так как это помогало не сутулиться. Осанка — важный показатель, калька, по которой можно определить время. Мне всегда хочется быть честным в кадре, и это такая важная штука, которая постоянно напоминала, что все-таки мы снимаем кино не про XXI век.
В целом, конечно, царское облачение — это жутко сложно. В наше время, если бы я решил погулять, надел какие-нибудь спортивные штаны, футболку, не обязательно свежую, и пошел бы в парк. А тогда прогулки в саду, чтобы подышать свежим воздухом, оборачивались какими-то долгими сборами.
Я даже не все названия деталей гардероба помню. Каждое мое утро начиналось с чулок, потом шли коротенькие штанишки вроде панталон, льняная рубашка, жилетка, фрак, кафтан. Это я вам про летний, самый простой вариант. Вообще же было четыре времени года, облачение зависело от сезона... Ну конечно, был часовой грим с париком, если я играл своего ровесника. И трехчасовой — если играл старика.
— Но Павел I так и не стал стариком, он дожил до 46 лет.
— В XVIII веке 46 лет — совсем не то, что сейчас. Это не дедушка, конечно, но очень взрослый мужчина... Вообще, когда мы только начинали, одним из основных вопросов оказалось, кто и как станет играть взрослого Павла. Либо нужен второй артист, либо компьютерная графика, либо пластический грим. Когда я заходил в проект, это был один из самых больших моих страхов — играть такого взрослого дядю.
— Вы сказали, что съемки продолжались сто дней. Что было самым прекрасным и ужасным за это время?
— Самое прекрасное — наши весенне-летние исторические локации где-то в Питере, Екатерининский дворец, прогулки на обеде между сценами, невероятно красивые костюмы, все как-то по-доброму хохочут или по-доброму ругаются. А ужасное, то есть сложное? Это, пожалуй, одна из первых смен, где я скакал на лошади сразу в старческом гриме. Везде сугробы. На мне неудобное пальто, рядом шумящий квадроцикл, с которого снимают нашу поездку. Лошадь очень нервничала, брыкалась, долго не могла успокоиться. Надеюсь, ее больше никогда не позовут в кино.
— Ваш Павел фехтует. Можно сказать, вам повезло: вы вчерашний студент и еще не забыли сценбой.
— Это очень смешно, потому что во ВГИКе мы все закатывали глаза: «Ну где нам может пригодиться фехтование? О чем вообще вы говорите?» И раз — я фехтую в кадре. И мой дублер — мой педагог из института Роберт Елкибаев. Такой поворот.
— Над чем приходилось работать больше всего?
— Над текстом, особенно немецким, потому что огромное количество монологовых сцен написано именно на нем. И это было не-вы-но-си-мо. Но что вы думаете? Я ни разу не переозвучил ни слова на озвучании, все записано с чистовика.
— Как-то в соцсети вы написали, что шубу пришлось носить в плюс 30, а рубашку в минус 15. Это не преувеличение?
— Это реальность, классическая история для кино. У нас был павильонный блок, где мы снимали покои Павла I. Часть внутри, часть — на улице. И между этими съемками проходили иногда месяцы. Вот пример: я в шубе и шапке забегаю с улицы в покои, где сцена как бы продолжается. На самом деле между съемкой этих сцен проходит четыре месяца. И я оказываюсь в павильоне жарким летом в зимней одежде. А там нет кондиционера, горят приборы, закрыты двери, потому что иначе запишется лишний звук, и будет брак. Адская жара!
И безусловно, куда же в кино без съемок в рубашке на морозе? Вот пример. Павел с его буйным характером выбегает из покоев в истерике, садится на коня и мчится по зимнему Петербургу и потом падает с лошади в сугроб. Такая сцена.
— Что вы делаете, чтобы не заболеть? У советских артистов был простой, но действенный способ: если простыл, надо выпить водки с перцем, если отравился — водки с солью. Как спасаются молодые артисты?
— Спасает ЗОЖ. Я стараюсь заниматься спортом, пью всякие витамины, это помогает.
— Вы сказали, что Павел I отличался буйным характером. А какой характер у вас, на что вы способны в моменты...