Андрей Бурковский. Крутой поворот
Я неплохо зарабатывал на телевидении, вел почти каждый день корпоративы и вдруг решил все бросить и пойти учиться в Школу-студию МХАТ. Коллеги посчитали затею безумием. Два ныне крупных продюсера крутили пальцем у виска...
На роль пленного шведского офицера Йохана Рената в масштабном историческом проекте «Тобол» претендовало много артистов, в том числе шведов, немцев и датчан, но в итоге выбрали меня, хотя я пробовался еще в самый первый день. И тут возник неожиданный нюанс: с Агатой Муцениеце — она играет Бригитту, по сюжету мою возлюбленную и землячку — все сцены предполагались на шведском. Режиссер картины Игорь Зайцев понимал, что артистам сложно вести диалог на незнакомом языке, мы потеряем привычный тембр голоса, какую-то искренность чувств. Поэтому придумали маленькую хитрость: пусть Бригитта будет немкой, а Йохан — шведом, тогда герои смогут беседовать на ломаном русском. Кстати, потом иностранные коллеги признали: акцент мне удалось изобразить близко к оригиналу.
Готовясь к съемкам, помимо шведского акцента я приобрел еще массу полезных навыков, например освоил верховую езду. Однажды забавная история приключилась: отъехали с инструктором от подмосковной базы километра на три — и тут мой скакун уперся. Встал как вкопанный. Я его и так и этак подстегивал — ни в какую. Наконец решил с тренером лошадками поменяться. Но едва тот спешился, его жеребец дал деру — умчался обратно на конюшню. В результате мы топали назад все три километра, ведя под уздцы моего коня. Я понял: неожиданностей на проекте наверняка предстоит много, но с людьми-то всегда смогу договориться, а вот с лошадьми...
— С актерами, снимавшимися в «Тоболе», легко нашли общий язык? Вы же наверняка не со всеми были знакомы?
— Экспедиция очень сближает — не надо бежать домой со съемочной площадки, есть время пообщаться. В первый же день после смены звонит в номер Сергей Степанченко: «Приходи к нам с Сашей Лазаревым, будем знакомиться!» Вот это понимаю: два заслуженных ленкомовца накрыли поляну и зовут в компанию мхатовца! Я тоже человек общительный, люблю актерские посиделки, так что с удовольствием принял приглашение. Или, помню, отмечали день рождения моего коллеги по театру Дмитрия Назарова. Он устроил широкое гулянье прямо в декорациях — в доме своего героя Семена Ремезова.
— Для многих вы стали открытием как сильный драматический актер в нашумевшем сериале Жоры Крыжовникова «Звоните ДиКаприо!»...
— Пожалуй, на данный момент это моя самая серьезная драматическая роль в кино. И то, что сыграл у такого прекрасного режиссера, огромный подарок судьбы. Удивительно, насколько для актера порой важен случай. Снимался в одном проекте, вышел выпить кофе — сидит Жора Крыжовников: «Привет, Андрюха, как дела?» Разговорились, я до этого засветился у него только в одном из сезонов «Кухни», но там Жора был приглашенным режиссером. А тут говорит: «Увидел тебя сейчас и понял — ты должен у меня сняться в главной роли!» Я сразу согласился, даже не видя сценария. А уж когда прислали, читал и понимал — бомба!
Утвердили, сыграл в пилоте «Звоните ДиКаприо!», потом, правда, переснимали, поскольку заменили моего первого партнера на Сашу Петрова. По доброй киношной традиции все сцены секса с Аней Невской нам поставили в первый же день. То есть едва познакомились — и тут же: «Добро пожаловать в постель!» Вообще, в процессе работы возникало много неожиданностей. Помню, Жора попросил сдать в кадре реальный тест на ВИЧ: режиссеру было важно показать, что для этого анализа берут не кровь, как многие думают, а слюну. Я пошутил: «Тогда давай одновременно — я на площадке, а ты — в режиссерском кресле». Соглашаясь на любой тест, всегда «вибрируешь». Даже если точно знаешь, что ничего подобного у тебя нет, все равно думаешь: «Мало ли какая у этих тестов погрешность...» Тревожные мысли дали в кадре богатую совокупность реакций — моей собственной, человеческой, и персонажа.
Судьбу своих героев мы, кстати, не знали до конца истории. Жора сознательно не раскрывал, какой будет финальная сцена, держал в напряжении.
— До «Звоните ДиКаприо!» мы привыкли видеть вас в комедийных проектах. Вы изначально себя позиционировали как комика?
— Я не разделяю роли на комедийные и драматические, играть нужно везде одинаково хорошо. После драматичного «Звоните ДиКаприо!» снялся в комедии «Трезвый водитель» — с режиссером Резо Гигинеишвили дружим со времен сериала «Последний из Магикян». Так что люблю и комедию, и драму. А самый сложный, крутой и главный жанр, на мой взгляд, трагикомедия.
— Как вы вообще решили стать актером?
— Когда я, еще маленький мальчик, жил в Томске, у нас стал невероятно популярен КВН, он был больше, чем игра. С конца девяностых по начало нулевых мы записывали выпуски, пересматривали их всей семьей. Болели за свою команду «Дети лейтенанта Шмидта» — и когда они выиграли Высшую лигу, на Первом канале в прогнозе погоды вдруг на карте появился Томск и диктор сообщила, сколько у нас градусов. Представляете, как это было для нас важно?
Томск ведь университетский город — во всех вузах были Клубы веселых и находчивых. А я втянулся еще в школе — начал в обычной, продолжил в академлицее. Туда в пятом классе меня перевела мама Людмила Ивановна. Потом и младший брат Саша там учился. Пришлось сдавать экзамен, и выяснилось, что мой уровень, мягко говоря, намного ниже требуемого. В итоге взяли, но мама потратила год — каждый вечер делала со мной домашку, пока не догнал новых одноклассников. Контингент меня окружал высокоинтеллектуальный — дети профессоров, среди учителей — чуть ли не нобелевский лауреат по физике!
Помимо учебы в Академгородке у нас с братом было самое обычное дворовое детство — мы полдня проводили на улице, закидывали в рот гудрон вместо жвачки, на стройках в котлованах плавали на пенопластовых плотах, разбивали консервные банки лыжной палкой... Нас знал весь район, потому что мама работала участковым педиатром, а папа в девяностые открыл первый в городе, а может и во всей Сибири, ресторан. До этого трудился прорабом на стройке и однажды ремонтировал старинное здание на набережной Томи, в котором когда-то располагался «Славянский базар». В 1880 году его посетил Антон Павлович Чехов, после чего написал: «Томск — скучнейший город...», но отметил посещение «Славянского базара», возле которого сейчас стоит ему памятник: «Обеды здесь отменные, в отличие от женщин, жестких на ощупь». Папа легендарное заведение возродил — и оно снова превратилось в эпицентр жизни Томска.