Как изменилась расстановка сил на Ближнем Востоке спустя 10 лет «арабской весны»?
На Ближнем Востоке, кажется, возможно все: от свержения диктатора до междоусобной войны за клочок земли. Но смогут ли страны упрочить свое благосостояние и авторитет в международной политике?
Больше десяти лет назад по Ближнему Востоку прокатилась волна событий, загнавших последние гвозди в гроб до сих пор очень популярной, но несостоятельной идеи — теории Сэмюэля Хантингтона о столкновении цивилизаций. Хотя ей хватало критиков и до событий 2010-2011 годов, серия революций в арабских странах окончательно доказала: Хантингтон был неправ, вслед за Киплингом противопоставив Запад и Восток. Тысячи людей, вышедших на улицы ближневосточных городов, требовали свержения своих собственных, вполне себе восточных властей или социальных, политических и экономических трансформаций не в пику, а наподобие Западу. Конфликты, выросшие из цепочки революций, тоже доказали несостоятельность хантингтоновской теории. Например, альянсы, образовавшиеся в ходе войны в Сирии, не были цивилизационными: Европа и США сформировали коалиции с «темной» оппозицией, по сути исламистами, против светских властей во главе с Башаром Асадом (долгое время прожившим в Британии). А мусульманские Иран и Саудовская Аравия столкнулись в Йемене, раздираемом повстанцами и правительством.
Примечательно, что самые влиятельные игроки на Ближнем Востоке избежали бурь 2011-го, умудряясь сохранять равновесие в атмосфере полного хаоса вокруг — речь об Израиле, Иране и Турции, хотя последние к Ближнему Востоку формально и не относятся. Более того, эти страны скорее воспользовались «весной» себе на пользу: тот же Иран в Ближневосточном регионе располагает уникальной системой военно-политических группировок, которые в том числе действуют в до сих пор не оправившихся после «весны» Ливане, Сирии и Ираке. Там иранцы противостоят Израилю и его военным технологиям, а также Турции. Анкара расширяет свое влияние и в Северной Африке, и на Аравийском полуострове, предоставляя вооружение — например, Ливии — и поддерживая региональные организации – вроде «Братьев-мусульман» в Йемене.
Правила игры, по которым действуют перечисленные акторы, написаны не Хантингтоном: в противном случае турецкие и иранские мусульмане давно бы объединились против прозападного Израиля, например, в Сирии. Анкаре и Тегерану и так хватает противоречий — например, они сталкиваются в Ираке и на Кавказе, — так что они не могут отвлечься на идеологию и отказаться от своих региональных интересов. Фигуры на доске расставлены с точки зрения прагматики — или, если угодно, реальной политики, — а не религии или национальности. Ни турки, ни израильтяне, ни иранцы не цепляются за какую-либо идентичность, и поэтому мусульманская Анкара действует в пику мусульманским же Эр-Рияду и Абу-Даби, а Израиль пытается затормозить европейский проект ядерных переговоров с Ираном. Концепция «столкновения цивилизаций» — чрезмерно упрощенная идея, благодаря которой можно интеллектуализировать предубеждения и уберечь себя от излишнего политического анализа.