Урс лепки
Работы Урса Фишера, самого влиятельного современного художника родом из Швейцарии, редко оставляют зрителей равнодушными. И очень часто заставляют спорить, не выбирая выражений. Так случилось и c его 12-метровой «Большой глиной № 4», силами фонда V-A-C установленной в Москве на Болотной набережной. По просьбе Harper’s Bazaar Лидия Агеева задала автору наболевшие вопросы.
«Большая глина № 4» спровоцировала публичную дискуссию, какие редко случаются и в России, и во всем мире. Как вы относитесь к такой эмоциональной реакции на ваши работы?
У людей есть мнение по любому поводу. Это заложено в человеческой природе. Особенно когда речь идет об арт-объектах в городском пространстве – вот тут всем кажется, что они просто обязаны высказаться. Но, напоминаю, речь всего лишь о произведении искусства. Даже «Мона Лиза» по своей сути – это немного краски на холсте, а все остальное – то, что происходит в наших головах.
Может быть, потому и столько шума, что к вашей работе нельзя применить слово «немного». Это огромный объект, который, как показал опыт, может вызвать самые разные ассоциации.
Конечно, сколько рассуждающих, столько и мнений. Кому-то моя «Глина» обязательно понравится, он остановится и скажет: «Как круто!» Другой пройдет мимо со словами, что у него нет на это времени и есть дела поважнее.
Но признайтесь, долю провокации в эту скульптуру вы вложили?
Для меня искусство – история не о провокации, а о простых жестах. Знаете, как бывает, когда тебе вдруг очень хочется что-то сделать, иногда такое желание называют вдохновением. Это естественный процесс, я ничего не просчитываю. Тут мне захотелось порассуждать о природе вещей – так появилась идея простой глины. Я смял ее в ладони, а потом во много раз увеличил и отлил в алюминии. Забавно, что люди интерпретируют мою скульптуру абсолютно по-разному – у некоторых, например, она вызывает ассоциации с облаком. И в пространстве она тоже смотрится каждый раз по-новому. Впервые мы показали «Большую глину № 4» в Нью-Йорке – среди небоскребов на Парк-авеню она выглядела совсем крошкой. Потом поставили ее во Флоренции, прямо на площади Синьории у Палаццо Веккьо. Там она казалась такой огромной на фоне камерных исторических построек. А теперь вот побывала и в Москве. Когда я увидел первые фотографии, страшно обрадовался, потому что около нее на лестнице уже сидели люди. Это чудесно.