От Пиччоли до радости
Главный fashion-оптимист и по совместительству креативный директор Valentino Пьерпаоло Пиччоли рассказал нам о том, как важно быть несерьезным, объяснил, почему между модой и искусством нельзя ставить знак равенства, и показал свои новые татуировки. Но на самый острый вопрос как можно быть таким хорошим? Все же не ответил.
Самый первый номер русского Harper’s Bazaar вышел в 1996-м, поэтому мы всех просим сыграть в увлекательную викторину и ответить на вопрос, есть ли у вас какие-нибудь особенные воспоминания, связанные с этим годом?
Ой, ну мне даже думать не надо. В 96-м я работал в Fendi, а главное – мы с моей женой Симоной ждали нашего первенца, дочку Бенедетту. Такое впечатление, что это было вчера.
Тогда давайте поговорим буквально о вчерашнем дне. Даже во время жесткого локдауна вы предпочитали не снимать лукбуки, а проводить показы, пускай и без аудитории. Почему это для вас так важно?
Потому что мода неразрывно связана с человеческим телом – ну и с шоу, конечно. Это перформанс, которому жизненно необходимы подмостки. И несмотря на то что мне понятен запрос на перевод показов в диджитал-формат, я продолжаю настаивать: некоторые вещи должны оставаться неизменными, иначе они потеряют саму свою суть!
Арт-коллаборациями сегодня сложно кого-то удивить, но вам это удалось: для работы над новой кутюрной коллекцией вы пригласили сразу 17 актуальных художников. Как родилась эта идея?
Честно говоря, я довольно давно с ней носился. Было интересно собрать людей, которые не имеют отношения к миру моды, посмотреть на нашу одежду их глазами, услышать самые разные голоса. Кого-то из художников я знал давно, с кем-то меня познакомил Джанлуиджи Рикуперати – куратор проекта. И, надо заметить, наше взаимодействие не было простым. Но в конце концов оказалось, что именно это нам всем и требовалось: сесть вместе, поговорить, подержать вещи в руках, поспорить и даже немного поругаться, а потом начать сначала. Человеческие связи – вот главная жизненная энергия любого креативного процесса.
А вы согласны с утверждением, что мода – это одна из форм искусства?
Господи помилуй, да нет, конечно. Одежда придумывается не для вечности, а для того, чтобы ее носили здесь и сейчас. И с художниками я сотрудничал не ради того, чтобы придать коллекции статус арт-объекта. Меня интересовал только результат живого диалога и противостояния.